Вернувшийся к рассвету (СИ) - Ясный Дмитрий (бесплатные версии книг .txt) 📗
Матросский клуб на самом деле являлся Дворцом культуры Пермских авиамоторов, но вот приклеилось к нему почему-то данное название и по-другому его уже и не называли. Даже сами работники клуба. Монументальное здание с пузатыми, офигенно высокими колоннами, возле которых советские лётчики стоят, крыша 'ёлочкой', а на крыше полуголые мужик с бабой арфу продают. Двери из массива сосны почти в три моих роста, бронзовые 'ёлочные' ручки. Рядом с дворцом памятник вождю пролетариата с вытянутой вперёд рукой, с непременной кепкой, газетой в кармане и кучкой засохших цветов у подножья. На правой стороне памятника еще не стертая надпись мелом: 'Косой - дурак'. Ступени центрального хода закатаны в мраморную крошку, золотыми жилками блестят вмурованные в них медные полоски. В общем, дворец культуры Пермских авиамоторов был стандартным, как и все дворцы во всех городах Советского Союза. В меру обшарпанный, в меру подновлённый, огромный и угрюмый, он прикрывал своим фронтоном заросший сквер, пряча за чугунной решеткой заросшие травой прогулочные дорожки и вросшие в землю с вычурно изогнутыми спинками разломанные лавки. Спинки гнул кузнец, лавки ломали гуляющие в сквере. Просто так, от избытка чувств и недостатка в ландшафте требуемого хаоса. К скверу с боку ютилась крашенная в синий цвет хоккейная коробка, полностью пустовавшая по причине лета. В футбол гоняли чуть дальше на просыпанной песком площадке, падать голыми коленками на асфальт желающих не было, а баскетбол.... А уличный баскетбол сейчас никого не интересовал, ибо уделом этого вида спорта в это время были потные и гулкие залы дворцов спорта и укрытые крышами спортивные манежи. И не катались здесь роллеры и скейтбордисты, не выёживались своим внешним видом готы и эмо и тем более 'чистомиры'. О первых ещё не знали, вторых просто ещё не существовало, третьих.... А третьих, может и не будет. Так что царствовали в окрестностях дворца футболисты с ободранными коленками в невероятно тяжелых черных с красным китайских кедах, прогуливались собачники с шотландскими колли и восточно-европейскими овчарками, а заросший сорняками сквер был отдан в безраздельное владение любителям солёной рыбки, холодного пивка, 'беленькой' и местному хулиганью. И вот именно туда, в этот гадюшник и рассадник порока, весьма и весьма редко навещаемый патрулями ДНД, я и направился.
Вечернее солнце ласково касалось моей стриженной 'под ноль' макушки, золотило сочную зелень листвы, и тем острее для меня оказался переход в сумрачную тень сквера. Холоднуло неприятно, слева немелодично брянькнула гитара, звякнуло горлышко бутылки о край стакана. Нет, туда нам не надо. Далеко впереди, похоже, автомобильная магнитола на волне 'Маяка' еле слышно рассказывает об очередном достижении наших славных сталеваров, а впереди, заглушая ее, орёт на весь сквер, что-то мощное голосами АББА. Не узнать их голоса невозможно, легенда рок-н-ролла, в зале славы прописаны навечно. Интересно, как сумели сюда провод протянуть? Или импортный магнитофон принесли вместе с аккумулятором? Батарейки-то будут слабоваты, для такой, судя по громкости звука, бандуры. Наши магнитофоны полностью отпадали - не тот звук, да и 'Маяк - 203' с 'Астрой - 207' я на слух отличаю. Хрипят уж они больно здорово, как туберкулезники с ангиной.
Я только успел шагнуть на замусоренную тропинку, ведущую вглубь сквера, и сразу же из-за поворота нарисовался улыбающийся Длинный. Он успел переодеться и сменил истасканную ковбойку на разноцветную рубаху с отложным воротником и влез жутковатую подделку под настоящие 'лэвис'. Пряжка ремня размером с чайное блюдце скалилась зубами неведомого зверя, ботинки были невнятно бордового цвета и выглядел он столь нелепо, что пришлось наклонить голову, пряча непроизвольную улыбку.
-Привет, бродяга! А я тебя встречать иду! А ты уже тут, ну и молодчага! Давай, пили ходулями за мной! У нас там весело!
И обдав меня смесью запахов дешевого портвейна и тройного одеколона, он приглашающе махнул мне рукой.
Да, у них действительно было там весело. Шашлычок на кирпичах, плавленые сырки, запотевшие, тёмного стекла, бутылки 'Буратино' и 'Дюшеса'. Толстые ломти 'докторской' и 'Краковской' колбасы на разложенных на лавке газетах. Черный хлеб. По три трёхлитровые банки томатного и виноградного сока. Начатый ящик 'Посольской', ряды 'Крымского портвейна' и 'Весеннего сада' за восемьдесят шесть копеек. Бесчисленные бумажные кульки с выглядывающими из их нутра красномордыми яблоками и пупырчатыми огурцами. Где только взяли, не сезон для яблок ведь? По блату, точно. Я быстро огляделся ещё раз, захватывая взглядом не только общую картину, но и мелкие детали.
Да, собравшаяся на маленькой полянке в глубине сквера компания отдыхала с душой и размахом. И буйство красок одежд производства советской текстильной промышленности давало огромную фору любому 'кислотному' окрасу будущих дизайнерских изысков. А дичайший покрой всех этих жакетов, дикой расцветки рубах 'апаш' и даже брюк 'клёш', растянутых джемперов и единственной джинсовой курточки был бы для них контрольным выстрелом. Да уж, все эти убогие наряды граждан могучей 'империи зла', по-прежнему ввергали меня в ступор и состояние шока. Вроде бы и привыкнуть уже пора, да вот никак не получалось. Для меня, навсегда избравшего классический консервативный стиль одежды, а после Серого финала, носящего только удобные комбинезоны, мода семидесятых была нечто неудобоваримым и чудовищным. И бороться с этим было бесполезно. Поэтому я более не заострял внимание на одежде присутствующих, равнодушно мазнув взглядом по вульгарно размалёванным лицам женского пола, мимоходом отметив, что угадал - магнитофон действительно 'Grundig', кассетный, где только взяли, подсоединённый к аккумулятору и поискал взглядом уважаемого человека. Не увидел. Не было подходящего типажа. Зато нашлись другие, весьма колоритные типажи, для которых моё появление не прошло не замеченным. Один из них был красавцем - весь 'синий', светящий 'куполами' из-под расстегнутой до пупа рубахи, дерганный и 'шарнирный' до мельтешения в глазах. Он медленно выцедил стакан мутной 'бормотухи' и громко вопросил моего 'Вергилия':
-А чё это ты, Длинный, за смутного сопляка сюда подтянул? На хера? Чё это за фраер, б...ь, мелкий? Не нравится мне шнифты его, х....й у пацана взгляд, на меня так 'голубой' всегда смотрит, когда прикидывает сколько впаять! Я, мля, кого, нах..., е..., спрашиваю?!
-Сова это, Грач. Остынь, бля и не заводись. Артур Алексеевич велел его найти и сюда позвать.
-А.... Ну, тык лады тогда, нема гнилого базара! Недонепонятки, типа.
И борзая 'рысь' сдулась, отведя в сторону нехороший взгляд. Вот так. И уважаемый человек Артур Алексеевич вырос в моих глазах на пару пунктов. Я обогнул рассевшихся на траве людей, перешагнул через пустую тару и хлопнул по плечу сидящего на корточках Длинного:
-Длинный, а Артура Алексеевич долго ждать придётся?
-Спешишь куда-то, Сова?
-Да. Я обещал матери вернуться к девяти.
Длинный начал усмехаться, но уловив что-то в моём взгляде, скомкал зарождающуюся ухмылку и серьёзно ответил:
-Артур Алексеевич обещал часам к восьми подойти, так что не беспокойся Сова - успеешь к мамоч....маме.
-Хорошо.
Я пристроился рядом с ним и принялся разглядывать собравшихся на полянке людей. Дрянь люди, истинный шлак, совсем отбросы. Таких, в моем будущем, станут называть забытым и вновь вспомненным словом гопота с добавлением прилагательного 'серая'. Четверо молодых парней, прыщавых, гогочущих и плюющихся, с дешевыми цыганскими 'печатками' на пальцах, имевших, наверное, от силы пару приводов - 'пятнадцать ходок по пятнадцать суток', тщательно подражали повадками присутствующим тут уголовникам. Тупые бакланы. Трое 'синих', самих уголовников. Двое уже обросших и как-то помягчевших, а один, молчаливый, с колючим ёжиком волос, запавшими щеками и настороженным волчьим взглядом. Недавно откинулся и это его 'встреча'? Скорее всего. Девушки.... Хм, назвать этих девиц девушками? Это я что-то поспешил, уместнее тут будет название шмары. Я отвёл взгляд в сторону от крашеной блондинки похабно развалившей напротив меня пухлые коленки. Мерзость. Бельё не меняла дня три, не меньше, ноги бледные, рыхлые, в синяках. На шее жировые складки и под ногтями с облезшим маникюром заметна грязь. Вот как такую б...ь, прости Господи, можно захотеть? Мне точно столько не выпить! Я отвернулся в сторону и уловил краем глаза еле заметное движение в сквере. Ещё один гость? Угадал. На загаженную поляну выскользнул невысокий седоватый азиат с непроницаемо чёрными глазами, быстро оглядел пьяную компанию и кивнул головой молчаливому уголовнику. Обменялся с ним многозначительными взглядами, что-то показал на пальцах. Вроде как поздоровались и поговорили. Остальные внимания азиата не удостоились. Азиат поманил пальцем Длинного, и спросил, указав на меня глазами:
