Отработавший инструмент отправляют в переплавку - Михайлов Владимир Дмитриевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
– Общий осмотр окружающего пространства – каждый снизу вверх по спирали. Взаимный осмотр. Проверка связи – голосовой и независимой компьютерной. Девяносто секунд для доклада. При обнаружении чего-то нештатного – немедленный рапорт. Начали!
Ну ладно, начали. По сути, настоящим осмотром окрестностей занимались наши компьютеры, потому что они, а не мы управляли всей поисковой и прочей кваркотроникой. Для наших глаз освещённость местности была не самой удобной: ранние сумерки, никак не ярче. Поэтому компьютер предложил мне инфравидение. Я, однако, воздержался: хотелось посмотреть на мир своими глазами. Я начал, как и полагалось, от собственных ступней и стал медленно поворачиваться против часовой стрелки, постепенно поднимая взгляд всё выше.
Можно было поспорить на сколько угодно, что ритуал этот излишен: он обычно применяется тогда, когда возникают хоть какие-то подозрения о возможной сверхнормативной активности среды – ну, скажем, крутые стихийные процессы или, ещё хуже, признаки жизни. Среда сама по себе нейтральна, она не считает нас врагами, пока мы не начали энергично воздействовать на неё, а вот жизнь в любой другой жизни усматривает либо пищу, либо конкурента. Но здесь ни о какой жизни речи быть не могло. Есть, конечно, существа, такая микрофлора, что может приспособиться и к обитанию в немыслимых условиях, но не было в этом мире ни малейшего признака органики, а наши – корабельные я имею в виду – анализаторы мы считали настолько чувствительными, что они уловили бы следы, даже если бы этих тварей была одна чайная ложка на всю эту атмосферу и поверхность, а в недра мы лезть не собирались. Однако наш Мастер был старым формалистом, спорить с ним было бесполезно. Так что я послушно сканировал глазами тот грунт, на котором стоял, и не поднял глаз даже тогда, когда слух исправно оповестил меня, что первый зонд стартовал и ушёл за атмосферу, унося в себе первую составляющую «методики-четыре», а ещё через десять секунд и вторая составляющая отправилась в путь – к горячей туче, как я успел обозвать туземный источник света. Может, я и поглядел бы, как оба аппарата покидают нас – хотя бы просто по привычке, чтобы убедиться, что старт их прошёл нормально. Может быть. Но именно в то мгновение мне почудилось, что со зрением у меня возникают проблемы, и мне стало не до чужих забот.
Если бы я сейчас оперировал приборным зрением, то не задумываясь свалил бы всё на сбои оборудования. Но сейчас работали именно мои глаза, и ничто другое. Так что либо начала глючить моя нервная система, либо же… Либо же?
По законам и правилам безопасности, которые именно я обязан был блюсти, до конца общего ориентирования на всём, что окружало нас, были как бы развешаны категорические запреты: «Руками не трогать!». И если бы мне почудилось, что кто-то из нашей группы попытался притронуться к чему угодно хоть пальцем, я учинил бы тот ещё скандал. Никто не имел права до моего разрешения вступать в контакт со средой. Но как я мог дать – или не дать – такое разрешение, не разобравшись в обстановке? Никак. А как я мог разобраться, не вступая в контакт сам? Да тоже никак. Старая истина: первым нарушает закон тот, кто его установил.
Так что размышлять тут долго не пришлось. И в следующее мгновение мой компьютер – моего скафандра я имею в виду – получил мысленную команду полного подчинения. Это означало, что вплоть до отмены распоряжения он управляет костюмом не по своему усмотрению, а по моим приказам, и только.
И вот, повинуясь этим приказам и моим сигналам, костюм – и я в нём соответственно – плавно присел, протянул руку, осторожно сработал пальцами – и…
Тут придётся, наверное, на минуту вернуться к деталям той обстановки, в которой мы тогда находились. Я говорил уже, что под упорами-амортизаторами нашего корабля – и под нашими ногами соответственно – находилась надёжная, устойчивая кремниевая платформа. Но не отметил при этом, что сверху коренная порода была, разумеется, присыпана осколками и осколочками того же, в основном, происхождения. Такое, собственно, подразумевалось: ветры, мощнейшие электрические разряды, да, наверное, и колебания температуры – всё неизбежно вело к образованию такого вот слоя, хотя и крайне тонкого: в пределах видимости – от десяти до тридцати сантиметров. Слой этот, кстати, сглаживал неровности основы, и всё это автоматически учитывалось при посадке. Вы представляете себе, да? Прекрасно. Так вот, обломки эти были где-то от десяти до ста миллиметров в поперечнике – при неправильной, иногда даже, можно сказать, причудливой форме. И вот форма одного из попавших в поле моего зрения осколков показалась мне настолько неординарной, что я не удержался, поднял его, поднёс поближе к иллюминатору шлема и даже дал подсветку, чтобы разглядеть находку как следует.
И убедился в том, что с моим восприятием всё в порядке. Это было именно то, чем и казалось. Вы-то теперь знаете – что именно. А Мастер в тот миг ещё не знал, естественно. Но мои действия не ускользнули от его взгляда, потому что, ведя обзор по спирали, он в это время как раз был обращён лицом почти точно ко мне. И понятно, что тут же последовало:
– Блюститель, что там у тебя? Кошелёк нашёл или, может, гриб-боровик?
Мастер находился от меня шагах в пятнадцати. Это расстояние я преодолел наверное не более чем за три секунды – он даже сделал шаг в сторону, чтобы увернуться от тарана. Но мне просто жутко не терпелось. И, лихо затормозив рядом с ним, я на ладони протянул ему находку и сказал только:
– Вот такие дела.
Он несколько секунд только смотрел. Потом осторожно, кончиками пальцев – не голых, разумеется, а в перчатках из космодермы – снял шестисантиметровый обломок с моей ладони и стал вертеть перед глазами, и по внутренней связи слышно было, как он сопел и причмокивал, словно сосал шоколадку.
Потому что обломок был не просто обломком, но почти целой – угловым размером около трёхсот градусов – фрагментом шестерни. Нормального зубчатого колеса, частью какой-то силовой передачи, если угодно. Идеально обработанного. Без следов износа. И – что и вовсе любопытно – без следов излома. Словно бы деталь эта так и была задумана и выполнена: не окружность в триста шестьдесят градусов, но именно в виде трёхсотградусного сектора. А к тому же – без какого-либо отверстия в центре или ещё каких-то следов крепления этой штуки в воображаемом механизме. Вот такие блинчики.
