Газлайтер. Том 20 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич (книги онлайн бесплатно txt, fb2) 📗
Бип кивает.
— И правильно, во имя Великой Идеи! От этих запасов маны зависит наша шкура! Магистр нас вздернет, если камни испортятся, — заявляет Бип, поднимая палец вверх в драматическом жесте. — Пойдем еще раз проверим состояние контейнера.
Пип вздыхает, но не спорит со старшим братом, и они направляются в соседнюю комнату. Тяжелый артефактный контейнер возвышается посреди помещения, сверкая рунами. Однако их внимание мгновенно приковывает неожиданный гость. Возле контейнера на ледяной скамье сидит монах, на вид совершенно спокойный. Его более узкие глаза и характерная внешность не оставляют сомнений — это восточник-гомункул.
— Что ты здесь делаешь⁈ Разве ханьцы не убили всех вас⁈ — выпаливает Бип, ошеломленно уставившись на мужчину.
Восточник, не обращая на них никакого внимания, держит в руках два камня и спокойно высасывает их содержимое. Затем берет третий, не торопясь, и с улыбкой произносит:
— Отличный бодрящий коктейль! — и снова опустошает камень.
Бип и Пип в ужасе хватаются за головы, одновременно выкрикивая:
— Во имя Великой Идеи! Ты же умрёшь! Даже один камень! Эта мана предназначены для одержимых!
Восточник, словно не замечая их паники, лениво поднимается, поправляя складки своего одеяния.
— Знаю, я так и понял. Но вещь отличная, прямо зачетная! — он широко улыбается.
Подойдя к контейнеру, он кивает на потухший железный ящик.
— Кстати, я забрал энергию из энергокристалла. Она мне пригодилась для усвоения этих камушков, — добавляет он невозмутимо.
Бип и Пип замирают, их лица вытягиваются от ужаса. Они одновременно в панике хватаются за головы. Контейнер лишь тускло мерцает, а значит внутри нет магического света.
— Спасибо за угощение, — восточник делает легкий поклон и неспешно уходит, оставляя двух ошеломленных монахов в полной растерянности. За ним захлопывается дверь, и наступает тишина.
После ухода непонятного монаха Бип и Пип, охваченные паникой, кидаются к контейнеру. Массивный световой холодильник должен был служить непреодолимой преградой для посторонних. Замок защищён генокодом, привязанным исключительно к Бипу и Пипу. Но как тогда восточник смог его открыть?
Монахи быстро активируют систему, и тяжёлые двери с тихим шелестом распахиваются. Внутри нет опустевших камней. Потому что внутри ничего нет, пустота. Камни исчезли.
— Это невозможно, — шепчет Бип, словно боясь нарушить зловещую тишину.
Пип озирается вокруг, взгляд мечется по комнате. Он вдруг восклицает:
— Кто это мог быть? Настоящий ли это был восточник? Он не мог взломать этот контейнер! Заклинания, двери… их просто невозможно преодолеть!
Бип кивает. Его голос дрожит:
— Я не знаю. Но то, что здесь произошло, — это катастрофа.
Не теряя времени, Бип активирует связь-артефакт и дрожащим голосом сообщает о пропаже камней вышестоящему руководству.
Спустя десять минут в лабораторию врываются их собратья. Старший монах идёт впереди, его лицо каменное, взгляд сверлит Бипа и Пипа, которые сбивчиво и наперебой пытаются оправдаться. Они задыхаются от слов, упирая на «загадочного восточника», появившегося ниоткуда.
— Довольно! — голос старшего монаха звучит как хлёсткий удар. — Ваши объяснения — полный бред! Восточник? Полная чушь. Все восточники мертвы!
Он обводит лабораторию взглядом, прищурившись, и останавливается у сейфа. Нахмурившись, он медленно наклоняется к небольшому предмету, который лежит на полу.
— А это ещё что такое? — произносит он, тыкая пальцем в находку.
Все смотрят на сейф, а затем на странный предмет рядом. Это мягкая игрушка в форме ежика. Её никто не заметил раньше — она словно материализовалась из ниоткуда.
— Не наша, — хором бормочут Бип и Пип, растерянно переглядываясь.
Старший монах скептически хмыкает и, не раздумывая, хватает игрушку, сжимая её в руке. И тут…
ПШШШХХ!
Из ёжика с мягким свистом вырывается густой, серо-зелёный газ. Старший монах моргает раз, другой, но внезапно его глаза закатываются, и он падает как подкошенный.
— Запах! — кричит кто-то из монахов. — Это он!
Остальные монахи не думают дважды — они бегут прочь из лаборатории, срывая мантии и прикрывая лица рукавами. В панике раздаётся шёпот, превращающийся в истерические крики. Они узнали запах. Этот запах преследовал их когда-то, в другом мире, который они покинули с такой радостью и облегчением. Это слово — ужасное, зловещее, от которого стынет кровь.
— Уисосики… — срывается у одного из монахов.
Неудивительно, что магистр, узнав об угрозе, даже не стал ждать подробностей. Его голос гремит по связи-артефакту, как гром среди ясного неба:
— Лаборатория объявляется карантинной зоной! Немедленно закрыть все проходы и установить барьер! Никто не выходит!
Сбросив личину монаха, я уже нахожусь в Невском замке. А точнее на складе. Передо мной стоит специальный магический ящик, сделанный Гумалиным. Я аккуратно укладываю туда камни с маной, одна за другой, наблюдая, как мерцающий свет кристаллов внутри поддерживает стабильность энергии.
Упаковав последний трофей, я облокачиваюсь на край стола и бросаю взгляд на ящик. Монахи, надо признать, оказались весьма изобретательными. Их камни впечатляют. Эффект, который я почувствовал после того, как выпил три из них, всё ещё отзывается мощным эхом в моём теле. Сила наполняет каждую клетку, каждая мысль становится резкой, как клинок.
Я усмехаюсь. Хорошая штука, что ни говори. Монахи хотели этим усиливать одержимых рабов. Но, признаться, и мне подходит идеально. Технически, я ведь тоже, пускай и с небольшой оговоркой, являюсь одержимым.
Я давненько уже как слился с Бехемой. И новая атрибутика позволяет не просто справляться с эффектами подобной маны, а извлекать из них максимум. Это гарантирует большие перспективы. Они усиливают мои демонические способности, да и вообще вкусные, с кислинкой, напоминают березовый сок. Так что остальные камни я оставлю на потом. Будем пить по чуть-чуть, авось и рога станут больше, может даже как у королевского оленя. Вот ж тогда тавры порадуются за своего конунга.
Моя разведка Восточной обители позволила многое прояснить. Сейчас там обосновались монахи Северной обители, но я не собираюсь их ликвидировать. Скоро ханцы снова высадятся у берегов Антарктиды. Пусть рисоеды с гомункулами разбираются друг с другом, а я займусь делами поважнее.
Размышления прерывает Фирсов, раздражённый и нетерпеливый. Он подходит ко мне, упираясь руками в стол, и прямо заявляет:
— Филинов! Сколько мы будем тут прохлаждаться? Нам поручили диверсии в Антарктиде, а ты всё шляешься один по этой обители, будто ищешь там сокровища! Ты сам сказал, что сейчас там новые монахи, так почему бы нам не ударить по ним?
— Бывший учитель, это лишнее, — хмыкаю. — Туда уже собрались ханьцы. Зачем им мешать? Наша цель — не размахивать кулаками.
Фирсов хмурится:
— Наша цель — устраивать диверсии!
— Неверно. Диверсия — это всего лишь средство. Настоящая цель — получить контроль над всеми четырьмя обителями. Это требует стратегии, а не порыва.
— Всеми обителями? — округляет он белесые глаза. — Филинов, твоей жадности вообще есть предел?
— Прошу вас, — отмахиваюсь, польщенный.
Фирсов в итоге успокоился. Любит он поворчать, но меня не продавишь авторитетом. Я сам себе авторитет, вот! Да и стратегия всегда важнее тактики.
Очень возможно, что северные монахи притащили в Восточную обитель еще что-то стоящее — хоть те же артефакты. Стоит ещё раз заглянуть туда, когда обстановка немного уляжется.
На складе я закончили, потому с Фирсовым иду во двор. На полигоне Кострица занимается со Светкой. Ледзор подходит к наставнице моей жены, намереваясь заговорить. Но Кострица даже не поворачивает голову. Вместо ответа лишь хмыкает и, не замедляя шага, уходит в сторону.
Фирсов, наблюдая эту сцену, поднимает бровь и с сарказмом роняет:
