Орден - Мельников Руслан (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Прежде чем Казимир вновь обрушил на него свой обоюдоострый лом, Бурцев успел нанести два рубящих удара, целя в голову и шею. На пальцы левой руки князя по-прежнему была намотана конская грива. Все верно — падение с коня означало смерть, но и прикрыться щитом в такой ситуации Казимир не мог. А потому…
Бум-ш! Бум-ш! — хищно блеснул на солнце кривой клинок. Шлем-горшок качнулся из стороны в сторону. Китайский болванчик, да и только!
Казимир ударил в ответ, но рука его уже разила не точно. Меч князя разрубил воздух.
Еще два удара саблей. Наотмашь! Да со всей дури! И опять — в голову.
С ведрообразного шлема полетели сбитые рога. Куявец пошатнулся. Свое оружие он теперь поднимал медленней. Щит по-прежнему болтался бесполезным грузом — о геральдического льва и орла бились бляхи разрубленной узды.
И вновь меч куявца не достиг цели. А Бурцев успел ударить трижды. Легко увернулся от ответного выпада. И ринулся в очередную атаку.
Бум-ш! Бум-ш! Бумш-ш! Бум-ш!
Рубил ненавистное ведро он, уже не думая о защите. Рубил яростно и без жалости. Так, словно опять разгонял дубинкой сборище бритоголовых отморозков в Нижнем парке.
Бум-ш! Бум-ш! Бум-ш!
Сабля плясала будто живая. Била в глухой шлем, как в колокол, отскакивала от металла и била снова.
Казимир попытался отмахнуться мечом. Вышло неловко и совсем-совсем неубедительно. Именно так ведут себя на ринге бойцы, близкие к нокауту. Еще стоящие на ногах, но уже потерявшие ориентацию в пространстве, а главное — утратившие веру в победу.
Бум-ш! Бум-ш!
Куявский князь выронил меч.
Бурцев нанес еще три или четыре удара, прежде чем Казимир пополз с седла. Уже падающему куявцу он добавил от души — по подставленному прямо под саблю затылку.
Многострадальный шлем наконец лопнул. Кривой клинок сломался. С обломка в руке Бурцева капала кровь.
Неожиданная смерть князя ошеломила и куявцев, и орденских рыцарей. Все они смотрели сейчас на всадника, возвышавшегося над неподвижным телом Казимира. Обернулась и Аделаида.
— Вацлав! — донесся ее призывный крик.
На малопольскую княжну, казалось, никто сейчас не обращал внимания. Куявцы выстраивались в линию — немедленно атаковать Бурцева. В построении растерявшихся тевтонов тоже образовалась изрядная брешь. Самое время!
— Беги! — крикнул Бурцев по-польски. — Беги! Девушка поняла все правильно. Развернула лошадь и…
Рука в железной перчатке вцепилась в повод. Магистр Конрад! Перехваченное животное взвилось на дыбы, но Конрад Тюрингский — не из тех, кто выпускает захваченную однажды добычу. Почуяв сильную хватку, лошадь княжны покорно опустила голову.
Магистр что-то пролаял. Тевтонские рыцари сомкнули ряды вокруг пленницы, куявцы нехотя пристроились им в хвост.
Бурцев сорвался в галоп. Догнать! Главное догнать, а там видно будет!
Магистр отдал еще одну команду. Два стрелка из его свиты подняли заряженные арбалеты.
Первый болт вонзился в щит, на второй напоролась лошадь. Лишь по чистой случайности, упав на полном скаку, Бурцев не переломал кости.
Когда он поднялся на ноги, позади шумела битва, а отступающие тевтоны и с десяток куявских всадников были слишком далеко. Эскорт крестоносцев выстроил непроницаемую «коробочку». Пленница ехала рядом с магистром. Конрад Тюрингский собственноручно держал повод ее лошади. И наверное, уже прикидывал, за кого теперь, после смерти Казимира, можно отдать замуж дочь Лешко Белого.
Эх, уйдут ведь! В Легницу уйдут!
— Бе-ги! Бе-ги! — кричал Бурцев, в отчаянии потрясая кулаками. Кричал, потеряв надежду. Кричал, потому что ничего другого больше ему не оставалось. Кричал, хоть и понимал, что нет уже у Аделаиды ни малейшего шанса вырваться из тевтонского плена. Нет возможности даже услышать его.
— Бе-ги!
Зато его услышали другие.
— Бегите! Спасайтесь! — донеслось откуда-то сзади.
Кричали… да, кричали поляки! Куявцы, сдерживавшие напор русско-татарской дружины, дрогнули. Оглянувшись на вопли Бурцева, воины Казимира увидели страшное — своего поверженного князя и отступавших тевтонов. Разумеется, подобное зрелище не способствовало укреплению боевого духа.
— Бегите! — в панике орали друг другу оставшиеся без предводителя бойцы Казимира.
А паника — штука заразная.
— Спасайтесь! — вопили уже не десятки, а сотни глоток.
Теперь кричали не только куявцы. Встревоженные опольцы тоже подались назад.
А тяжелая нукерская конница Кхайду-хана, почувствовав слабину противника, навалилась с новой силой. Воинство князя Мечислава пятилось…
А потом началось бегство. Массовое, неуправляемое. Конные и пешие, уцелевшие и израненные бойцы спасались кто как мог, погибая в давке под копытами своих и чужих коней.
Неожиданное отступление опольцев заставило отшатнуться и великопольские дружины. Воеводе Сулиславу недолго удавалось противостоять вражеской коннице. Лишившись флангового прикрытия и оказавшись под угрозой окружения, великопольцы тоже вынуждены были повернуть лошадей [48].
Людской поток отсек Бурцева от крестоносцев. Затем охватил его пахнущими кровью и потом объятьями. Живая лавина захлестнула, закрутила, понесла и выплюнула Бурцева куда-то в груду утыканных стрелами трупов.
Бурцев выругался. Громко, зло, смачно. Все пропало! Все! Он потерял из виду и Аделаиду, и Конрада Тюрингского. Даже знамена с черными крестами уже скрылись за краем Доброго поля. А сам он — пеший, безоружный, оглушенный и едва не расплющенный в давке стоял посреди бушующей людской массы.
Битва Востока и Запада продолжалась. Обратив в бегство опольских и великопольских рыцарей, татаро-монголы, однако, не добились долгожданной победы. Более того, кочевники подставились под сильнейший удар и сами едва не оказались на грани поражения.
С оглушительным трубным воем в бой вступили лучшие рыцари Генриха Благочестивого с силезским князем во главе. Княжеский резерв из отборных и прекрасно вооруженных бойцов вполне мог изменить ситуацию!
Тяжелая рыцарская конница врубилась в изрядно потрепанные, измотанные и рассеявшиеся во время преследования бегущего противника ряды степных воинов. Свежие силы поляков с ходу опрокинули большую часть ханских нукеров и приступили к избиению легковооруженных стрелков.
Непробиваемая линия лат и щитов расчищала себе путь, словно гигантский бульдозер. Копья сминали любое сопротивление. Когда же в тесноте рукопашного боя они стали помехой, в воздухе замелькали рыцарские мечи. Строй силезцев изломался, распался. Но лишь потому, что теперь закованным в броню всадникам было привычнее и удобнее прорубать дорогу в одиночку, под прикрытием верных оруженосцев и прислуги.
Напор поляков усилился. К воинам Генриха примкнули опомнившиеся беглецы из других полков. Гордые паны опольских земель и Великой Польши, устыдившись своего страха, снова разворачивали коней и вели в бой уцелевших кнехтов.
Глава 64
А Бурцеву приходилось туго. Едва отскочив из-под копыт коня одного всадника в помятых доспехах, он угодил под меч другого. Вовремя прикрылся щитом — тем и спасся. Но страшный удар сшиб с ног. Не один Казимир Куявский умел махать здесь неподъемными клинками.
Польский мечник помчался дальше, предоставив добивать врага задним рядам. Теперь на Бурцева несся, спрятавшись зачем-то за щит, рыцарь с копьем. Герба на щите не различить — весь забрызган кровью. Рядом скакал оруженосец. В кольчуге, с боевым молотом, похожим на загнутый клюв. Этот даже не прикрывался щитом, атакуя безоружного противника. Впрочем, молотобойца в расчет можно и не брать: наконечник длинного копья все равно настигнет Бурцева раньше.
Молотобойца в расчет взяли. Кочевник, вырвавшийся откуда-то сзади! С кривой саблей в кожаных ножнах на боку. С щитом, заброшенным за спину. C натянутым луком. Со стрелой, наложенной на тетиву. Бурангул, чертяка!
Мелькнула оперенная стрела. Раздался предсмертный вопль польского оруженосца. Ох, зря он забыл о щите и подставил под выстрел свою окольчуженную грудь. Кольчужке не остановить каленое жало татарской стрелы. Всадник упал. Боевой молот беспомощно клюнул землю в нескольких шагах от человека, которому должен был проломить голову.
