Война на пороге твоем - Самохин Дмитрий (читаем книги .TXT) 📗

Если это старый аэровокзал, то что же из себя представляют современные? Здесь имелась гостиница: в каждом номере — помимо кровати, рабочего кабинета, телевизора, душа и крохотной кухни — еще и бассейн на пять метров, индивидуальная массажистка, владеющая особенностями интимного массажа (как я успел узнать, проституция на планете была узаконена), и индивидуальный лифт, поднимающий постояльца прямиком в пассажирское кресло самолета!

Пройдя зал ожидания, я приблизился к голографической схеме вокзала и без труда нашел восьмой терминал. Но чтобы туда попасть, требовалось пройти полицейский кордон и пост охраны вокзала. Восьмой терминал был специфическим. Там содержали только частные самолеты, промышлявшие коммерческим извозом, и личные самолеты местных богатеев.

И это бедный вокзал?.. Трезубец мне явно что-то недоговорил. Что? Откуда ожидать подвоха?

Не вдаваясь в долгие размышления, я направился к восьмому терминалу, готовя себя к встрече с полицией и с местной службой охраны. Как подсказывал опыт, последние куда хуже, чем все сотрудники служб безопасности и копы, вместе взятые. Охранники обычно существа недалекие и малость тупоумные, что затрудняет процесс общения с ними.

На полицейском посту никого не было. Голубой барьер, стопки разложенных листов, сканер личности, компьютер — и ни одной живой души. Я проскочил барьер и направился по длинному стеклянному коридору к летному полю, размышляя на ходу. Если копов нет на месте, значит, это кому-то нужно, но кому? Чуял, что иду прямиком в ловушку, но ни шага назад не сделал. Потому что мне нужна была Рената…

Приблизившись к посту охраны, я, не замеченный никем, прошел на посадочную площадку. Четыре охранника, крутившиеся возле стойки, были так увлечены беседой, что мое появление прозевали. Я даже почувствовал обиду и твердо уверился в том, что ломлюсь, как волк по флажкам, в западню. Стал осторожно осматриваться по сторонам, ожидая увидеть блеск оружейных дул.

Выйдя на бетонную посадочную полосу, сразу обнаружил впереди себя «Подсолнух». Он стоял неподвижный и опустошенный. Я чувствовал, что внутри него никого нет. Я достиг цели — нашел «Подсолнух». Но где Рената? Где Давыдов?..

Тяжелым армейским шагом я направился к кораблю. На борт попасть не надеялся: наверняка перед уходом Ираклий Пай заблокировал люк. Но не проверить нельзя — я хотел увидеть все своими глазами.

С каждым шагом я чувствовал нарастающую опасность. Так в майский день черные тучи заволакивают небо, потом налетает ветер, лупит по стеклам одинокой хижины и, испробовав все возможности, начинает бомбардировку градом…

До «Подсолнуха» оставалось метров десять, когда ощущение опасности усилилось до предела. И я увидел, откуда она исходит. На посадочной площадке показались легкие кары, полные вооруженных людей. Я перешел на бег. В любом случае нужно добраться до «Подсолнуха» и убедиться, что в нем никого нет.

Последние четыре метра… Кары останавливаются… Я ускоряюсь…

Из каров прыгают солдаты, вооруженные автоматами, и зажимают «Подсолнух» в кольцо.

Вот и стальной борт «Подсолнуха». Рука скользит по кодовому замку, набирая комбинацию, которую я запомнил, еще находясь на «Громовержце»…

К моему удивлению, стальной люк плавно провалился внутрь корабля, выпуская посадочную лестницу, и я, взлетев по ней, оказался внутри. В мое лицо смотрели несколько десятков автоматных дул. Я — в логове врага, потому что сам избрал этот путь. Множество незнакомых мне военных. Но одного я узнал: Ираклий Пай Давыдов собственной персоной! Он злобно ухмылялся, держа меня на мушке пистолета.

— Итак, господин Русс, добро пожаловать! Вы арестованы! — произнес он.

— Что ты сделал с Ренатой? — В моем голосе звенел металл.

— По-моему, ты несколько не в том положении, чтобы показывать свой характер! — ехидно сказал Ираклий Пай.

— Что ты сделал с Ренатой? — повторил я. Ираклий Пай был не в настроении продолжать разговор.

— Взять его! — скомандовал он.

Время остановилось для меня. Вернее, оно продолжало течь, но по какому-то неведомому ни мне, ни окружающим закону. Я оказался среди восковых фигур, которые возмечтали о свободе. Они медленно шевелили руками с зажатыми в них автоматами. Из их дул вырывался огонь и выплескивался свинец, но пули не причиняли мне вреда. Они проплывали мимо — величественно, точно стая кашалотов. Я легко миновал их.

Для окружающих я превратился в смерч. Они не могли разобрать ни моих рук, ни ног. Вихрь обрушился на них, ломая им кости.

Несколько секунд — и все было кончено. Корчившиеся тела на полу. Ни одного мертвого — я ведь никого не убивал. Ну, чем провинились солдаты, если родина отправила их содействовать негодяю?..

Целым и невредимым остался только Ираклий Пай Давыдов. Наглая ухмылка сползла с его лица. Снаружи находилось несколько десятков бойцов, но они были далеко и не могли помочь попавшему впросак Давыдову.

— Думаю, нам стоит поговорить, — предложил он. Я молчал. Просто надвигался на него, неумолимый, как возмездие.

— Мы с тобой разумные люди, Русс. Какие могут быть между нами разногласия? Тебе нужна твоя девка, так она…

— Не называй ее девкой! — рявкнул я, впечатывая кулак в его физиономию.

И тут случилось чудо: Ираклий Пай проворно увернулся от моего кулака, поднырнул под него и провел удар по ребрам! Удар настолько сильный, что перехватило дыхание… Я захлопал ртом, словно рыба, вытащенная на берег.

Давыдов преобразился.

— Не ожидал? — злобно поинтересовался он.

Я наполнил легкие воздухом и бросился в бой. Мои руки превратились в мельницу, нанося беспощадные удары, но Ираклий Пай с легкостью уклонялся от них, парировал и пытался контратаковать. Я чувствовал, что еще несколько минут — и я превращусь в фарш. Я не мог поверить, но Ираклий Пай был много сильнее меня!

«Измененный…» — мелькнула догадка.

Да, он был Измененным — существом людского происхождения со встроенными способностями джантшун. Продукт гоевинского конвейера. Мне не победить его в поединке…