Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав (читать книги без сокращений .txt) 📗
Наконец, коридоры закончились разукрашенным настенными фресками в жёлтых и зелёных тонах залом. Что там изображено, разглядывать не с руки - потому как крутить головой во время аудиенции у столь высокопоставленной персоны как-то неприлично. Сопровождающий нас воин провозгласил: "Посланник Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками страны Пеу Раминаганивы почтенный Гокурегуй предстал пред твои очи, о высокородный Шиншой-Тушха, Уста, Глаза, Уши и Десница Повелителя Четырёх Берегов Тишпшок-Шшивоя Великого в Цхолтуме, Икутне и Кутикутне!" Неискажённый шлемом-маской голос звучал вполне понятно, тем более, что все эти стандартные обороты я уже наизусть знаю. Наместник в ответ произнёс дежурное приветствие: дескать, рад видеть послов высокорожденной повелительницы, и так далее.
Украдкой разглядываю представителя вохейского царя в местных палестинах: чернобородый мужик, с умным и жёстким лицом. Одет в стандартную для Шщукабы полосатую юбку, на плечах нечто вроде мантии насыщенно-красного цвета. На шее массивная цепь из жёлтого металла. Неужели золото? Это сколько же быков можно купить на неё в Тагире? В правой руке держит жезл с навершием в виде какой-то хищной птицы - вроде бы символ царского дома Вохе, а заодно и самого государства. Он мельком пробежался взглядом по нашему посольству, цепко охватывая каждого. На мгновенье мы встретились с Шиншой-Тушхой глазами - как будто насквозь просветил рентгеном. Опасный тип. Позади него стоит группа придворных. И не похоже, что их функции сводятся к соблюдению церемониала: вон как внимательно изучают нас.
Обмен приветствиями, пожеланиями здоровья в адрес типулу-таками и Повелителя Четырёх Берегов и ответными любезностями занял добрых полчаса. Я уже успел изучить во всех подробностях схематически изображённые сцены охоты на стене за креслом наместника Икутны, правда, в силу некоторой условности картин, так и не понял, каких конкретно зверей преследуют и поражают копьями аристократы на своих безгорбых верблюдах. А может, дело не в особенностях вохейской живописи, а в том, что добыча относилась к неизвестным мне видам. Не будь обстановка столь напряжённой, честное слово, задремал бы.
Вопрос Шиншой-Тушхи: "Я ещё раз повторяю, что весьма рад видеть посланников с далёкого острова. А теперь хотелось бы узнать, что велела передать почтенному Гокурегую Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками Раминаганива?" заставил меня вновь напрячься, но в то же время стало как-то легко и... прозрачно, что ли. Вот-вот всё решится....
Номинальный глава посольства начал заранее подготовленную и заученную наизусть речь. Готовили её мы весь путь от Вохе-По до Цхолтума совместно с Тагором и Хишттой. Последние штрихи добавляли уже здесь, пока ожидали приёма, исходя из последней полученной информации.
Гокурегуй всё заливался соловьём: дружба между Великим Пеу и ещё более Великим Вохе, взаимные торговые интересы, благословение богов, долг гостеприимства и прочее, и прочее. Глаза и прочие органы Повелителя Четырёх Берегов с вроде бы доброжелательной улыбкой внимал речам зиц-председателя. А тот между тем плавно, и не сбавляя оборотов, дошёл до судьбы "Пяти перьев топири". Внутри у меня всё похолодело.... А Шиншой-Тушха продолжал разглядывать стоящих перед ним варваров с далёкого южного острова с прежней лёгкой улыбкой. Родич Ванимуя, коснувшись успехов папуасской металлургии, из-за чего и возникла потребность в олове, закончил своё выступление на бравурной ноте: дескать, все мелкие недоразумения между нашими державами будут устранены, и ничто отныне не станет мешать дружбе народов.
Наступила напряжённая тишина. Ненадолго, впрочем. Хозяин дворца, убрав с лица улыбку и придав ему торжественное выражение, начал ответную речь. В витиеватых выражениях он рассыпался заверениях, что его господин, безусловно, желает мира и взаимовыгодной торговли между нашими странами, завершив свой спич на неожиданной ноте: дескать, окончательное решение в вопросах сношения с другими странами всегда остаётся за Повелителем Четырёх Берегов, и нашему посольству надлежит отправиться в столицу Вохе; а он, Шиншой-Тушха, будучи Устами, Глазами, Ушами и Десницей своего господина на южном краю Шщукабы, может только оповестить Хранителя Царских Печатей о прибытии подданных Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками, дабы нас приняли надлежащим образом, и не было урона чести нашей правительницы.
"Что до торговли и судьбы задержанного корабля, то это обсудим чуть позже. Не сегодня" - продолжил наместник - "А насчёт бронзы, которую выплавляют на вашем острове.... Есть ли при вас какие-либо предметы, сделанные мастерами Пеу?"
Тагор ответил, даже не обращаясь за уточнением к номинальному главе делегации: "Всё наше оружие и доспехи сделаны в мастерских типулу-таками". Шиншой-Тушха что-то приказал одному из стоящих рядом с ним мужчин. Тот спустился с возвышения. "Я прошу разрешения уважаемых чужеземных гостей посмотреть их оружие". Тузтец перевёл, вопросительно глядя на Гокурегуя. Хонец кивнул разрешающе. Вохеец подошёл поближе к "макакам". Мои бойцы показывали то меч, то топор, то копьё. Откомандированный для ознакомления с дикарским оружием придворный начал обмениваться репликами со своими товарищами. С санкции наместника ещё двое присоединились к нему. Продолжалось осматривание, ощупывание и даже, кажется, пробование на зуб долго. Я уже ожидал, что сейчас хозяева удовлетворят своё любопытство, и нам предстоит топать обратно. Однако Шиншой-Тушха решил иначе. Когда его люди рассмотрели и потрогали всё, что пожелали, наместник сказал: "Я приглашаю почтенного Гокурегуя и иных мужей разделить со мной скромную трапезу. Рядовым же вашим воинам угощение будет устроено с моей ближней стражей". Достаточно технично стоящие рядом с нами придворные провели разделение делегации на тех, кому предстояло ужинать с хозяином дворца и остальных. Чести сидеть за одним столом с Устами, Глазами, Ушами и Десницей вохейского царя удостоились кроме зиц-председателя также Тагор с вашим покорным слугой. "Макак", как облечённых в панцири, так и бездоспешных, увлекли за собой, дружески похлопывая по плечам, воины наместника. Нас же Шиншой-Тушха, вставший с кресла, пригласил идти вслед за ним.
Расположились мы в небольшом помещении, выходящем на внутренний двор, или по-вохейски, "чуэт". Комната намного уютнее помпезного зала для официальных мероприятий: низкие резные скамеечки вокруг овального стола, уставленного блюдами с дымящимся мясом и фруктами, чашами с вином и водой, стены увешаны коврами, на нескольких тумбах стоят масляные светильники. Как я погляжу, местная архитектура не отличалась разнообразием: глухой квадрат внешних стен с воротами и одной-двумя калитками, окна или открытые веранды, из которых просматривается четырёхугольник внутреннего двора. Разница только в его размерах: в арендованном для экипажа "Пяти перьев топири" особняке чуэт метров шесть на восемь, в резиденции наместника же обе стороны чуть ли не по "перестрелу".
Оружие и хозяева, и гости по предложению одного из спутников наместника составили у входа. Когда все расселились на низеньких скамеечках, Шиншой-Тушха радушно указал на стоящее на столе угощение. Особого этикета в бронзововековых цивилизованных странах, насколько можно судить по рассказам Тагора и Шонека, ещё выработаться не успело. Ножами и двузубыми вилками пользовались вовсю, но никаких правил, типа в какой руке держать столовые приборы и в каком порядке есть блюда, не существовало. Однако у Гокурегуя имелся только опыт разделки мяса с помощью кинжала - что делать со странной палкой, раздвоившейся на конце, он не представлял. Моему зиц-председателю оставалось только повторять за вашим покорным слугой с тузтцем. Впрочем, приближённые наместника тоже норовили ухватить мясо руками, ополаскивая затем пальцы в стоящих рядом чашках с водой.
