Ветер из Междуморья. Астри Масэнэсс (СИ) - Виор Анна (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Такая повальная преданность одному человеку, неизвестно откуда взявшемуся, захватившему власть и пользующемуся необычайной популярностью, — продолжал он, выверено вкладывая в слова эмоции. — Произойди у вас, то есть у Совета, конфликт с Верховным, кого бы поддержало большинство? На чью сторону стали бы и Мастера и неодаренные при такой-то любви к нему?
— Ты забываешь, Рамос, что именно мы, то есть Совет, приняли решение об избрании Масэнэсса Верховным — он не захватывал власть!.. — Нечто едва заметное, какой-то отголосок настороженности, промелькнул в непроницаемом взгляде Плаи, когда Рамос говорил о возможном конфликте, но она пока не загорелась, ему потребуется высечь ни одну искру, чтобы разжечь эту льдину, если такое, конечно, возможно.
Рамос ухмыльнулся (как мог более насмешливо и ехидно), поставил кубок на приставной столик, сложил пальцы домиком, задумчиво поглядел в пол, и только после этого произнес:
— Ты, Плая, — непревзойденный мастер в искусстве манипуляций, и ты, как всякий мастер, которому утерли нос, никак не можешь поверить, что на этот раз манипулируют тобой!.. Да, да, Масэнэсс водит вас, словно кукловод на шестах своих кукол, заставляя принимать исключительно выгодные ему решения. Он умен и не станет действовать в открытую, вместо этого вынуждает вас делать то, что ему нужно, сам принимая вид невинной жертвы вашей венценосной воли!.. Конечно же: он не захватывал власть — это слишком прямо, слишком грубо для такого, как он, — вы посадили его на кресло Верховного, погонявшись перед этим за ним по миру достаточно приличный отрезок времени!.. А он все убегал, выскальзывал, отлынивал — не хотел власти и той тяжести ответственности, которую приносит эта власть, даже якобы отказался когда-то, в незапамятные времена, от места в Совете. А теперь вот — исключительно по вашей воле, он владеет всем и принимает самые важные решения. И что самое удивительное: за те пятнадцать лет, пока он властвует, ни разу (только вдумайся — ни разу, возможно ли такое?) не возникло серьезных разногласий между ним и вами. Масэнэсс желает строить школы для Одаренных и неодаренных! Пожалуйста! Совет в восторге от его идеи! Масэнэсс собирает Мастеров в Городе Огней со всего света! Конечно! Ведь столица Тарии — Родина всех Одаренных! Масэнэсс организовывает Золотой Корпус! Отлично! Нам нужны Мастера Смерти, способные единым кулаком, а не поодиночке, как то было раньше, ударить по противнику!
— Рамос! Золотой Корпус — это ведь твоя идея! — возмутилась Плая.
— Моя, — согласился он, — но лишь в зачаточном состоянии. Масэнэсс, услышав об этой идее, тут же ухватился за нее и развил до выгодных ему форм и масштабов. Идея — моя, но исполнение — нет, не мое!
— Ты просто злишься, Рамос, что Верховный не тебя назначил Командующим!
— Не меня. А кого? Мастер Адонаш! Юноша с Хвоста Дракона! Стайш!
— Ты позабыл, Рамос, что сам отказался от этой должности… — Ехидно подняла брови Плая.
— Я не смогу служить Масэнэссу… — вздохнул он. — Я служу Тарии. А служить Тарии и Масэнэссу — это не одно и то же, Плая! Задуманный мною Золотой Корпус был бы верен Городу Семи Огней, Совету и моей стране, а тот Золотой Корпус, который сейчас растет день ото дня, пополняясь новыми воинами, вооружается особым оружием и обучается особым приемам под руководствам лучшего друга нашего дорогого Верховного — Мастера Адонаша, послушен одному Масэнэссу.
— В тебе столько яда… — Плая неодобрительно покачала головой.
— Во мне есть толика здравого смысла… в отличие от тех, что совершенно разучился пользовать такой полезной вещью — как голова!..
Рамос сделал паузу, потягивая вино, он анализировал все сказанное, пытаясь нащупать ту нить беседы, при затрагивании которой, глаза Плаи хоть немного менялись, хоть какие-то эмоции пробегали в их глубине. Что затронуло ее? Что?..
— Я в меньшинстве, Плая… — печально произнес он, после долгой паузы, — и я не опасен… Вы с Масэнэссом всегда мирились с такой слабой оппозицией, и всегда знали мое мнение. Что произошло? Почему ты вызвала меня на разговор. Мы с тобой, Плая, слишком старые и слишком умные, чтобы играть в эти игры. Говори прямо…
Плая фыркнула — даже той женщине, которой стукнуло двести пятьдесят шесть лет, не нравится, когда ее называют старой.
«Она что-то узнала, иначе не стала бы звать меня сюда, — размышлял Рамос, пристально изучая Огненосицу. — Что именно?.. Риэна? Иш? Мои союзники? Или мои планы?.. Известно ли ей, что я не так уж и не опасен?..»
— Я увидела это в твоих глазах… — сказала она, помолчав. — Нечто страшное… одержимость ненавистью и своей идеей. Ты всегда был беспристрастен, даже холоден, Рамос… рассудителен, спокоен… Такой огонь никогда не пылал в твоих глазах, а я помню это достаточно хорошо: многое повидала в твоем взгляде за столько лет, сколько знаю тебя. Даже когда ты был мальчишкой, в котором только развернулся Да, р и Советник Тауш взял тебя в число своих телохранителей. Даже тогда… когда ты любил меня… Такого огня не было! Этот огонь пожирает тебя, убивает… Мне страшно, мне жаль, Рамос, ты ведь не чужой мне человек…
Рамос едва сдержал ухмылку: он бесплодно пытался зацепить Плаю, раскрывая свои чувства, а она решила сыграть, применив тот же прием… «Не чужой мне человек…» Были чувства. Была любовь. Давно… больше полутораста лет назад… Все давно улеглось, пламя угасло… И Плая и он сменили множество любимых… «Что ей известно?!»
— Мне тоже страшно, Плая… — «Воспользуемся твоим же оружием!» — мне тоже жаль… Ты — такая умная и проницательная женщина, пляшешь на задних лапах, как дрессированная пантера, выпрашивая лакомство перед укротившим тебя хитрецом!..
Щеки Плаи побледнели, и она поспешила скрыть это, делая вид, что утоляет вином внезапно одолевшую ее жажду. Огненосица отвыкла слышать прямые и непредвзятые слова, пристрастилась к лести и незаслуженным похвалам, которыми сыплют подданные, расшаркиваясь перед власть имеющими.
— Я повторяю: ты одержим, Рамос!.. — Голос ее звучал не так уверено, как вначале разговора, но свое смущение Советнице удалось преодолеть.
Он пожал плечами.
— По мне, так лучше быть одержимым, чем обманутым.
— Ты не допускаешь и тени сомнений? — Плая как бы невзначай дотронулась до его руки. — А что, если Масэнэсс окажется нашим спасением, а не нашей погибелью? Вдруг ты не прав?
Рамос накрыл ее тонкую, гибкую и такую же нежно-белую, как в юности, кисть своей рукой, посмотрел в сталь пронзительных глаз, как в плоскость своего меча.
— А вдруг я прав?.. — выдохнул он и, стремительно подхватившись, привлек к себе Плаю.
Все произошло неожиданно, порывисто, страстно… так же, как в далекой, забытой молодости… Ее едва уловимое согласие, граничащее с яростным сопротивлением, его напористость и решительность… На мгновение ему показалось, что где-то в глубине души, сполохом, раздутым внезапным порывом ветра в тлеющих углях, колыхнулись забытые чувства и былая страсть.
Плая молчала… и он действовал молча.
«Может именно этого она и хотела?..» — думал он.
«Может только этого?..» — надеялся он..
Тонкий по-девичьи гибкий стан Плаи изгибался в его руках, и только серебряные локоны выпроставшиеся из косы напоминали о ее немалых летах… Его собственная коса, такая же седая, переплелась с ее волосами, как их судьбы переплелись в Городе Семи Огней… Он даже перестал задаваться вопросом: «Что же ей известно?..», он вспоминал, как впервые увидел свое отражение в стали ее глаз, еще тогда, когда косы их обоих были черны, как смоль… Он почти забылся и отрешился, почти расслабился и успокоился…
Сердца кольнуло упреком и чувством вины при мысли о Риэне. Рамоса словно окатили ушатом холодной воды, потушив тот внезапный сполох… тот несвоевременный огонь…
Плая была смущена, она чувствовала неловкость, словно девочка, прекрасно понимая, что в ее положении и возрасте не пристало чувствовать такую неловкость, а уж тем более показывать ее. Рамос, как ни странно, тоже был смущен произошедшим. Он утешал себя тем, что поступил стратегически верно: отвлек Плаю от излишней концентрации на его так называемой «одержимости» Масэнэссом… Но что-то было гадкое, лживое, нехорошее во всем этом… Они, словно впервые изменившие своим супругу и супруге любовники, разбежались в разные концы комнаты, поспешно приводя себя в порядок, и стараясь не смотреть друг на друга.
