Хватай Иловайского! - Белянин Андрей Олегович (бесплатные версии книг .txt) 📗
Нет, я не мог допустить, чтобы Катенька услышала ещё и неприличную концовку, поскольку мы, казаки, ни в чём крайностей не знаем: уж если хлопцы взялись спеть что-то пошлое, то они не остановятся. Ну, по крайней мере, пока не допоют последнюю строчку, а там пусть хоть весь мир эстетов и филологов в гробу перевернётся. Нашим оно и побоку, и пофиг, и ниже фундамента, и фиолетово, и параллельно, и держись греческая смоковница, но кто бы что хоть раз вякнул против. Да кто посмеет, ежели мы — казаки?!
Я почувствовал, что зарываюсь, а ничего хорошего в этом нет. Скромнее надо бы, не так выделяться, что ли, как-то приличнее себя вести и не выпячиваться.
— Открывай, матушка, грозная Хозяйка! Казаки пришли!
На этот громогласный крик уж никак нельзя было не откликнуться, правда? Катенька и откликнулась. Из обеих пастей по полной программе…
— Убейте всех! — прогремел незнакомый голос, и площадь перед дворцом залило сиреневой волной пламени. Мои хлопцы мигом прижались спинами к стене, прячась в так называемой мёртвой зоне. Над нашими головами ревел огонь, бушевала яростная буря, сметая первые ряды расслабившейся нечисти, а я всё гадал: почему же этот незнакомый голос мне чем-то так знаком? Но не Катенькин он, это уж точно. Тогда чей? Вроде одновременно и мужской, и женский…
— Пошли вон, твари! Никто не смеет противиться нашей воле! Сдавайтесь все! Все! Иначе никому не будет пощады!
Пламя продолжало бушевать, хотя нечисть привычно слиняла по углам, прекрасно зная, куда надо прятаться при традиционных приступах неуправляемого Хозяйкиного гнева. Ну, не первый же раз на похоронах из кутьи рис выковыривают, ей-богу, правда же?
— Хлопцы, поберегись! — прикрикнул я, хотя все и так всё понимали. — Сейчас дух переведём, да и на штурм!
Хора протестующих голосов не было. Более того, парни дружно подмигнули, выражая полную готовность пострадать ради продолжения столь весёлых приключений.
— Эй, Жарковский, — проорал я, пока медные головы переводили дух, — что ж ты всё время злой как собака? Спускайся сюда, посидим, поговорим, как культурные люди…
— Ха-ха! — драматическим карканьем отозвались динамики, пропуская мои мирные предложения мимо ушей. — Век вашей Хозяйки кончился, отныне я буду править Оборотным городом!
— Это что? Это… 'еволюция?! Одобь'яю, товаищи! — На площадь выкатился маленький лысый чёрт с французской бородкой. — 'Еволюция, о котоой так долго 'овоили большевики, свейшилась! Позд'авляю, товаищи.
Левая львиная голова пустила длинную струю, накрывая провокатора с головой.
— Поделом шпиону немецкому, — откликнулся кто-то из толпы, когда пламя стихло. — Но насильственная смена власти — штука привычная. Опять же повиноваться мужчине легче, чем женщине. Может, всё не так плохо будет, а?
В сторону говорящего полетела вторая струя, но не достала.
— Жарковский, в последний раз прошу по-хорошему, пшёл вон, блохонос, из чужой хаты!
Обе головы ударили одновременно, но, как я и ожидал, поток пламени был ни высок ни долог, даже цыплёнка не опалил бы. Тем более нас…
— Помогай, нечистая сила-а!
Мне на выручку кинулись сразу десять или двенадцать упырей, колдунов и чертей вперемешку. В один миг они выстроились цирковой пирамидой, венчали кою мои казачки, а уже с их плеч я легко допрыгнул до края высокой стены. Повис на руках, подтянулся, перевалился и махнул рукой:
— Рассыпься, братцы!
Горожане под пьяную руку с артистической лихостью разобрали пирамиду и так ловко сыпанули по углам, что поднакопившееся пламя их не достало. Надо было обладать недюжинным Катенькиным опытом и хладнокровием, а торопыга оратор-мазохист, видимо, просто жал рукоять газа, задыхаясь от злобы и ощущения собственной безнаказанности за крепостными стенами.
— Здесь Иловайский! — взревели динамики. — Кто там есть, спустите на него адских псов!
— Хорунжий, тебе подмогнуть? — крикнули снизу наши.
Я хотел было им ответить, что не надо, да не успел. Толстый небритый тип, то ли неряшливый гном, то ли недобитый туркменский домовой-юртовщик, выбежал из дворца и кинулся отодвигать засов на загоне с собаками. Он ещё успел гадостно состроить мне рожу и даже плюнуть, распахивая дверцу, а потом…
Глупая, бессмысленная смерть. Меня-то кобели отлично знают и даже любят, а вот чужих…
— Ну, мир праху твоему, — пробормотал я, спрыгивая со стены во двор.
Адские псы кинулись ко мне со счастливым рычанием, пытаясь вылизать руки и лицо. Особо слюнявых я ласково отпихивал, но по холкам потрепал всех, зверю нельзя без ласки, осатанеет…
— Да, кстати, это идея, — поправив папаху, признал я. — А найдите-ка мне свет-Катеньку, вашу милую Хозяйку! Ну, пудели саблезубые, кто первый найдёт? Кто у нас сегодня умница, а? Искать!
Все шестеро псов наперегонки бросились в дом, куда им при хозяйском диктате и на порог был вход запрещён. Ничего, пусть поднимутся, побегают по комнатам, если кого найдут нехорошего, так тот и сам себе злой Робеспьер. А я потом приберусь, порядок наведу, мусор вынесу, кровь замою. Наверху раздались выстрелы. Поскольку жалобного собачьего визга затем не последовало, можно было считать, что палили зря. Если, конечно, не хотели просто застрелиться. Я неторопливо прошёл к воротам, открыл калиточку и запустил наших. Не след живым людям долгое время на площади посреди нечисти толкаться…
— И гдей-то мы? — первым поинтересовался Антошка. — А то, ежели дело не шибко спешное, мы б с хлопцами гульнули чуток. Там таки гарны дивчины по нам глазки строили. Грех не пойти да не обзнакомиться…
— Я те обзнакомлюсь! — приподнимаясь на цыпочках, рявкнул я так, что парень слегонца оглох на одно ухо. — Марш на стены и держать мне круговую оборону до подхода основных сил!
— Дык с кем биться-то будем? — донеслось уже со стен, куда наши казаки взлетели от меня, как воробьи от кошки.
— Пока не знаю. Да вам-то что за дело?! Кто полезет без спросу, того и бейте!
— Рады стараться, ваше благородие!
— А я покуда к Катеньке.
— Не спеши, хорунжий, мы тя не торопим, — напутствовали меня. — Попробуй там всё, а мы тута молча позавидуем…
У-у-у! Узнаю, кто сказал, вернусь и сдам болтуна хоть той же бабке Фросе, нехай она его за филей в воспитательных целях укусит! Или вообще нажалуюсь главному полковому кашевару, и он его на неделю котлы отмывать поставит. Я мысленно содрогнулся от осознания собственной жестокости: посудомойство — зверство ещё то, с этим я перегнул, пожалуй…
Только шагнул на порог дома, как навстречу мне вальяжно вышли шестеро сытых псов. Морды довольные, набитое пузо висит, до своего загона дотопали сами и в тот же миг на боковую, жир завязывать. Понятненько, стало быть, внутри уже безопасно. Внутри и впрямь был бардак-кавардак, но злодеев не нашлось ни одного. Так, пара сапог неизвестной мне немецкой марки, погрызенное новомодное ружьецо со смятым дулом и странной рогулькой внизу, да ещё обслюнявленная шапка с козырьком и надписью «СПЕЦНАЗ». Что сие обозначало, объяснить не могу, а спросить уже и не у кого. Толерантный гад Жарковский в хате тоже не обнаружился, подозреваю, что…
Мои глупые мысли прервал скрип шагов над головою. Крыша! Что ж я ни разу туда-то заглянуть не догадывался?! Я бросился на кухню — так и есть, маленькая стремянка стояла в углу, а на потолке виднелся раскрытый люк. Подставить лестницу да влезть на крышу было делом двух минут, но я опоздал. Прямо на моих глазах захлопнулась дверца небольшого летательного аппарата, вроде того, что рисовал бессмертный итальянец да Винчи, и винтокрылая машина почти бесшумно поднялась вверх. А говорят, врут сказки… Кой чёрт врут?! Вот они небось каковы, драконы да Змеи Горынычи!
— Илья-а-а! — В оконце мелькнуло и исчезло перепуганное Катенькино личико.
Ох, а вот это зря… вот это было совсем уж зря… Не надо красть у донского казака его суженую. Есть много более простых и быстрых способов расстаться с жизнью, ей-богу, не вру… А невест у нас воровать и врагу бы не посоветовал.
