Факел чести - Аллен Роджер Макбрайд (книги онлайн полные TXT) 📗
— Мой английский достаточно хорош, сэр! — обиженно заявил Раунио, появляясь из люка.
— Отлично. Тогда идите сюда. Похоже, откуда-то здесь взялись истребители финнов, и…
Мои слова потонули в реве реактивных двигателей проносящегося над нами самолета.
— Дайте мне микрофон, — попросил Раунио и торопливо заговорил в него. Казалось, он быстро сговорился с пилотом, и финский самолет описал широкий круг над кораблем. — Теперь он знает, кто есть кто, — спокойно заключил Раунио.
— Парашютисты! — воскликнула Джослин.
Небо усеяли мелкие зонтики, снижающиеся над нами.
— Один из финнов говорит, что возле хвостовой башни корабля формируются войска, — сообщил Раунио.
— Значит, вне досягаемости наших лазеров. Вот зачем они затеяли всю эту чертовщину с лифтами — они отвлекали нас, — мрачно заключил Меткаф.
— Тогда нам пора за дело. Рэндолл, надеюсь, ты прихватил с собой оружие?
Я спустился в пассажирский отсек. Финские солдаты были готовы к выступлению и теперь проверяли снаряжение друг друга. Я схватил свое оружие, в том числе и гранатомет — уменьшенную копию того, который некогда был излюбленным оружием Крабновски. Я проверил прицел, закодированный на пульте управления. Испытать оружие мне не удалось, но я видел, что включился индикатор питания. Я сунул гранатомет в рюкзак.
— Лейтенант, сюда! — позвал я. Мы направились к люку. — Слушайте внимательно. Палуба слишком прочна, чтобы пробить в ней дыру. Неподалеку находится шахта палубного лифта с остатками взорванного самолета на платформе. Через этот лифт лежит наш путь внутрь корабля. Прикажите своим людям прикрывать нас от ответного огня. На борту есть пенные бомбы.
На таких баллистических судах, как «Дядя Сэм», при попадании возможно воспламенение обшивки, потому пенные бомбы, приглушающие пламя и избавляющие судно от перегрева, входили в стандартное оборудование.
— Ладно, предоставьте это нам, — отозвался Раунио и что-то крикнул своему отряду.
Несколько человек выхватили из зажимов на стенах пенные бомбы. Раунио подошел к открытому люку, выпустил несколько очередей и спрыгнул на палубу. Я последовал за ним, спустившись по трапу и спрыгнув, когда до палубы «Левиафана» осталась последняя пара метров. Меткаф и Джослин просто спустились.
Из всей битвы эта сцена была единственной, что навсегда врезалась в мою память. Все вокруг окружал кристально чистый, какой-то нереальный воздух, краски казались ярче, расстояния — больше, а все непривычные предметы мне представлялись более чужими, чем следовало бы.
Как только мы покинули «Дядю Сэма», «Левиафан» вынырнул из-под слоя облаков, закрывающих солнце, и засиял в своем гордом великолепии. На корме на пятьдесят метров возвышался плавник с почерневшей вершиной, наполовину снесенной торпедами «Дяди Сэма». Обломки контрольной башни и лазерного орудия наверху плавника еще пылали. По всей палубе были рассеяны корабли финнов и гардианов — и целые, и превратившиеся в груды пылающих обломков. Оранжевое пламя казалось особенно ярким на фоне темно-серого металла. Чернильно-черный дым поднимался из обломков и лениво уплывал вверх. На высоте нескольких метров, оказавшись вне зоны защиты носовых спойлеров корабля, дым вдруг закручивался дикими вихрями, сплетался в фантастические узлы и внезапно пропадал.
Мы вышли на палубу как раз в тот момент, когда на нее опустился последний из финских кораблей и выпустил из-под себя струи азотной охлаждающей пены. Из кораблей выбирались отряды. Мы слышали лязг автоматического оружия.
Вокруг не было ничего, кроме корабля и неба. «Левиафан» летел еще слишком высоко, а его палуба была чересчур широкой, чтобы увидеть внизу землю. Облачный слой остался далеко позади. Небо вокруг сияло чистой кобальтовой голубизной с отделкой из тонких белоснежных облачных кружев. Взгляду было не за что уцепиться, кроме оранжевого пламени, черного дыма, серой палубы, синего неба и белых облаков — мира, окрашенного в цвета стихий.
В этот мир с неба постепенно спускались люди. Зависнув над палубой, авангард парашютистов сбросил клеевые бомбы на тросах — миниатюрные копии тех, которыми воспользовались «Биби».
Двадцать парашютистов достигли палубы одновременно. Из них двое не сумели правильно бросить бомбы и просто проплыли к корме корабля и начали снижаться к земле. Остальные вскоре встали на клеевые якоря над палубой. Их тросы натянулись, парашюты и стропы относило ветром, вызванным стремительным движением корабля.
Трое-четверо парашютистов погибли, так и не сумев справиться с ветром, и повисли над палубой, как мрачные украшения в небе.
Но остальные выжили, сумели справиться с мощными лебедками на концах тросов и подтянуться к палубе.
Парашютисты прибывали. Некоторые слишком спешили, и их парашюты исчезали под килем корабля. Должно быть, таких неосторожных летунов разбивало в лепешку об обшивку корабля, как жуков о ветровое стекло машины.
Те из них, кто не успел снизиться над палубой, благополучно спускались к земле. Один проплыл над горящим кормовым плавником и полетел дальше, превратившись в живой факел. Парашютист дергался от боли, пока пламя, сжигающее его, не расплавило стропы. Человек рухнул вниз, и скоростное падение сбило пламя. Прежде чем он исчез за кормой, я увидел, как раскрылся запасной парашют. Мне так и не удалось узнать, выжил ли этот человек.
Двести мужчин и женщин выводили спасательные капсулы с орбиты на палубу «Левиафана». По самым приблизительным подсчетам, примерно сотня их опустилась на палубу одновременно. Но Бог свидетель, нам была необходима эта сотня человек. Чтобы захватить корабль, нам нужен был каждый из них.
«Левиафану» потребовалось менее двух минут, чтобы проскользнуть мимо парашютистов. К тому времени Раунио и его команда приготовились потушить пламя на обломках реактивного самолета на платформе лифта и теперь подбирались ближе короткими перебежками. Отряд был уже на расстоянии десяти метров от лифта, когда откуда-то из-под палубы началась стрельба. Финны попадали. Раунио выхватил гранату и метнул в сторону лифта. Послышался глухой взрыв, из шахты вырвался серый дым, и стрельба прекратилась. Все пятеро финнов тут же вскочили и забросали пенными бомбами горящие обломки. Бомбы взорвались в жарком пламени, разбрызгивая плотную лиловую пену, в которой вскоре скрылись алые языки.
Вторая команда бросилась к лифту, волоча за собой резервуары с жидким азотом. Забросив резервуары на платформу лифта, финны прострелили в них несколько отверстий. Азот закипел на раскаленной платформе и превратился в облако пара. Я надеялся, что азот охладит платформу настолько, что на нее можно будет ступать в ботинках с толстыми подошвами. Раунио обернулся к кораблю и сделал приглашающий жест. Оставшиеся пять человек бросились через палубу «Левиафана» к покореженному лифту.
Платформа остановилась на высоте человеческого роста от главной палубы — так, что нам хватало места проникнуть в недра корабля. Раунио оставил двух человек снаружи, а остальные спрыгнули на еще теплую платформу. Кто-то притащил связку веревочных лестниц, и мы привязали их концы к покрытым пеной обломкам самолета.
Лестницы имели длину около десятка метров — как раз достаточно, чтобы добраться до нижней палубы. Мы полезли вниз. Неподалеку я заметил снайпера гардианов, слегка помятого гранатой Раунио.
При взрыве самолета пострадала и нижняя палуба вокруг лифта — она была покорежена и оплавлена. Еще пять истребителей с повреждениями различной степени стояли в своих загонах, как пучеглазые чудовища, опаленные и почерневшие. Я уловил запах паленого мяса, и меня чуть не вырвало. Должно быть, пилоты успели заметить лишь ослепительно белую вспышку водородного топлива. Снайпер появился уже потом. Никто из людей, бывших здесь в момент взрыва, не уцелел и не мог уцелеть.
Мы проникли под кожу огромного животного. Оставив одного из финнов охранять выход, мы направились дальше и оказались у левого борта корабля, почти на полпути к крылу. Нашей команде предстояло проверить наиболее вероятные места расположения центра управления ракетной системой — вдоль осевой линии корабля, под большим вертикальным стабилизатором и плавником.
