Слепые солдаты - Бушков Александр Александрович (читать книги TXT) 📗
И тут же за моей спиной голос графа произнес то же самое:
— Тело королевы…
Я обернулась. Он стоял и улыбался. Ага, вот оно в чем дело — в дальнем углу распахнута невысокая и узкая потайная дверь… А он продолжал деловито:
— Бедра, конечно, чуточку пошире — она рожала, а ты нет… Но это нисколько не портит фигуру, правда?
— Но как же… — только и смогла я пролепетать.
— Наука делает чудеса, Литта, — сказал граф все так же весело. — Ну что? Хочешь, я дам тебе одеться и выйти на улицу? Там ты начнешь доказывать прохожим, что ты не королева Эгле, а актриса Литта Аули… И к тебе кликнут врачей — практически все обитатели этого квартала приняты при дворе, сто раз видели королеву, решат, что с ее величеством приключился внезапный припадок безумия, и она незамеченной ухитрилась выскользнуть из дворца… Шучу, конечно. Выпускать тебя на улицу слишком опасно. Настоящая еще во дворце, как-то неудобно и странно получится, если вдруг окажется, что в столице сразу две королевы — одна завтракает во дворце, вторая бродит по улицам… А ты молодец… Эгле. В обморок не хлопаешься, даже глаза не закатываешь. Лишний раз убеждаюсь, что в тебе не ошибся. С другой, точно, было бы гораздо больше хлопот…
А я, действительно, как-то не собиралась ни в обморок падать, ни биться в истерике. Малость битая жизнью девочка… Решила доказать ему, что силу воли сохраняю — надела пеньюар, села в кресло у постели, закинула ногу на ногу и постаралась говорить как можно спокойнее:
— Что же, мне теперь неделю сидеть тут взаперти в таком виде?
— Четыре дня, — поправил он с ухмылкой. — Видишь ли, все научные процедуры, что с тобой происходили, заняли чуть больше, чем трое суток, и все это время ты была в беспамятстве… А свобода у тебя будет… относительная. Не надувай так губки, четыре дня — гораздо лучше, чем неделя.
— Постараюсь вытерпеть, — сказала я ядовито.
Он подошел, остановился надо мной, посмотрел на мои голые ноги:
— Вот кстати, королевам этикет строго запрещает так сидеть — закинув ногу на ногу. Императрица, правда, так часто сидит, но за облаками другой этикет, ее величеству многое позволено… Ну ничего, это мы поправим, ты многому научишься… Хорошо себя чувствуешь?
— Отлично, — сердито отрезала я.
— Вот и прекрасно, — сказал он с чертиками в глазах. — Актрису Литту я уже пробовал, а вот королеву Эгле еще нет. А хотелось, признаюсь тебе, чертовски…
Он поднял меня из кресла и стал снимать пеньюар. Я не сопротивлялась — зачем, я теперь была его куклой…
В общем, Сварогу нравилось, как она держалась. Не била на жалость, не пыталась представить себя этакой безвинной овечкой среди злых волчищ — хотя пару раз ненавязчиво подчеркивала, что попала в безвыходное положение (с чем, признаться, нельзя не согласиться), рассказывала спокойно (пусть временами и растекалась мыслью по древу), деловито.
— А дальше?
Литта печально усмехнулась:
— Он был настолько вежлив, что спросил, какую комнату я предпочитаю: нынешнюю или прежнюю. Я, не особенно и раздумывая, выбрала прежнюю. Потому что там стояло это зеркало. Следовало почаще смотреть на себя новую и привыкать. Я уже не сомневалась: если они и впрямь смогли сделать такое, все остальное случится в точности так, как рассказывал граф… — она покосилась с вызовом. — Ты меня осуждаешь? Но я, в самом деле, совершенно ничего не могла сделать. Вырваться из особняка не было никакой возможности, оставалось плыть по течению. И не думай, что на душе у меня было так уж спокойно, я себе места не находила…
— Осуждать я тебя не собираюсь, — сказал Сварог. — Читать мораль — тем более, я не священник. Рассказывай, что было дальше, время скоро начнет поджимать.
— Но до утра еще столько времени…
— И проводить нам его по-разному, — терпеливо сказал Сварог. — Ты будешь дрыхнуть в роскошной спальне, винца выпей, если захочешь — а мне нужно за эти оставшиеся часы сделать так, чтобы весь мир думал, что ты погибла. Твои горротские друзья должны так и считать…
— А у тебя получится? — спросила она деловито.
— Постараюсь, — ответил Сварог. — Ну, что было дальше?
— Я спросила, не может ли он распорядиться, чтобы из моей квартиры привезли драгоценности. Платья, конечно, теперь не нужны, но драгоценности… Он рассмеялся и сказал: самые умные женщины не более чем женщины. У меня будет в полном распоряжении королевская сокровищница, а я беспокоюсь о кучке дешевых поделок… Он, впрочем, распорядился, и драгоценности привезли. И принесли телевизор — я о них только слышала, но раньше не видела. Вот он очень пригодился: в тот день меня никто не тревожил, только приносили обед, ужин… Вечером пришел граф, и мы… А вот назавтра началось самое интересное. Меня отвели в какую-то странную комнату, я и не думала, что в особняке может оказаться такая… Никакой мебели, обои, правда, ничем не хуже тех, что были в тех покоях, которые я уже видела. Пусто, только посередине стояло какое-то странное кресло из синего металла, с подставкой для ног. Там на подлокотниках и ниже были ремни с пряжками — сразу видно, предназначенные для того, чтобы человеку привязывать руки-ноги. По обе стороны подголовника две таких металлических… как бы змеи, из блестящих колечек, и у каждой вместо головы — фиолетовые шары величиной с кулак, со множеством мелких граней. Рядом ящик с косой крышкой, на которой мигали огоньки и светились разные знаки. На магию это как-то не походило, а вот на пыточную — очень даже… Пришел старик, совсем седой, одетый богато. С графом он держался, как с равным. Граф сказал, что мне нужно туда сесть. Что ничего страшного со мной не случится. Улыбнулся:
— Ты мне еще долго будешь нужна, Литта… ох, прости, Эгле. Больно не будет, честное слово. Ты сядешь сама или тебя нужно будет привязать?
Ну конечно, за дверями были наготове лакеи… Я не хотела, чтобы меня лишний раз унижали, хотела сохранить хоть капельку самолюбия. И уселась сама. Оказалось, эти змеи очень гибкие, старик без труда изогнул их так, что шары оказались у самых моих висков. И что-то стал делать с ящиком.
Боли и правда не было. Но то, что началось… Даже не знаю, как описать… Мне в глаза будто ударила лавина из лиц, комнат, лестниц, парков… все смешалось в голове… в уши сто голосов кричали что-то… Я потеряла сознание. Когда очнулась, нигде ничего не болело, старика не было, остался один граф. Он тут же спросил:
— Кто у тебя начальник тайной полиции?
«Откуда я знаю? — хотела я ответить. — У меня и тайной полиции нет…» И вдруг отбарабанила:
— Барон Скалитау.
— А церемониймейстер?
— Граф Филори, — так же быстро сказала я, ничего не понимая.
Он задал еще несколько вопросов, точно таких же — кто занимает такую-то должность при дворе. Я моментально называла имена. И знаешь, каждый раз у меня сами собой всплывали в памяти лица всех этих людей.
— Все великолепно, — сказал граф. — А теперь поброди-ка мысленно по своему дворцу. Ну, скажем, для начала — из тронного зала в малый кабинет короля…
И у меня тут же получилось! Я мысленно шла по коридорам и переходам, которые прекрасно знала, уверенно сворачивала, поднималась, спускалась… Попробовала еще, еще… Я теперь знала королевский дворец так, словно прожила там всю жизнь, любое место, какое граф называл, тут же вставало перед глазами…
Обучающая машина, конечно. Сварог сам прошел через такую. Литта описывала, похоже, тот же образец… но мать твою, техника ларов, сколько раз говорилось и подтверждалось опытным путем перестает работать в Горроте! Как они ухитрились, умельцы?
— Вернулся старик, — продолжала Литта. — Переглянулся с графом, тот кивнул, и граф сказал мне:
— Будет еще одна процедура. Теперь убедилась, что это не страшно?
— А я и в первый раз не боялась, — отрезала я.
Он присмотрелся ко мне, хмыкнул:
— Ну-ну, самоутверждайся… Если не во вред делу — сколько тебе угодно…
Старик снова придвинул мне шары к вискам. Теперь было чуточку по-другому: глаза словно туманом заволокло, я оставалась в полном сознании, только в висках легонечко, совсем не больно покалывало. Когда это кончилось, граф сказал:
