Игры третьего рода - Долинго Борис (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
– Ну, как? – приветствовал его возвращение доктор Аканде. – Готов ли ты пойти взглянуть на американскую скотину?
– Я бы тоже присоединился к вам, – заметил майор.
Советник Бола что-то негромко сказал президенту.
– Нет-нет, мы не будем пока устраивать из этого массовый просмотр, – покачал головой Аканде. – Да вы же и не знаете английского языка, господин Гончаров, а нам нужно, чтобы американец поверил, что встретил своего.
Домашников чуть усмехнулся, вспоминая старого Джошуа, который легко раскусил его акцент:
– Вы льстите моему знанию английского, господин президент. Вряд ли американец признает во мне соотечественника.
– В любом случае вы хорошо разговариваете на этом языке, и вы – белый. Пошли!
Глава 14
Вместе с президентом Аканде, неизменным Болой и ещё двумя солдатами Домашников прошёл в здание. По лестнице в правом крыле они спустились в подвал, в котором с одного конца шёл неширокий коридор с несколькими камерами по обе стороны. Очевидно, и до Катастрофы эти помещения использовались в качестве мест предварительного заключения, а возможно, и как местная тюрьма – Пётр не стал уточнять.
В коридоре горела лишь слабая масляная лампа, и один из солдат зажёг чадящий факел. У одной из камер Бола, шедший впереди, остановился, Аканде достал из кармана ключ и отпер дверь.
В небольшой каморке было почти темно – свет с трудом проникал через крошечное зарешёченное оконце под потолком, почти заваленное снаружи каким-то мусором. Солдат с факелом вошёл первым, и в дёргающемся свете пламени Домашников увидел пленника. Человек лежал на ничем не покрытом деревянном топчане в позе, которая могла показаться вальяжной – закинув руки за голову и положив одну босую ногу на согнутую в колене другую.
Арестант повернул голову и, щурясь, посмотрел в сторону двери. Свет факела слепил его, и он вряд ли мог видеть всех, кто пришёл.
– Встать! – гаркнул доктор Аканде по-английски.
Человек не торопясь поднялся. Роста он был высокого, тёмный шатен со светлой кожей и с совершенно европейскими чертами лица в широком смысле слова – выделить характерную особенность национальной принадлежности не представлялось возможным. Весьма живописный вид пленнику придавали драные «бермуды» неопределённого цвета и грязная рваная майка.
Разглядывая незнакомца, Домашников непроизвольно сделал шаг вперёд и оказался в зоне, где хорошо светил факел. Лицо пленника оживилось. В первый момент Петру почудилось, что этот человек обрадовался, увидев белого, но потом удивился тому, во что этот белый был одет: по выражению лица и тому, как он рыскал глазами по его одежде, инженер мог предполагать, что пленник словно ожидал кого-то иного.
Вдруг человек, словно решившись, заговорил на совершенно незнакомом языке. Домашников хорошо знал английский, немного немецкий, различал на слух французский, испанский, итальянский, мог приблизительно догадаться по звучанию ещё о нескольких языках, но такого, безусловно, никогда не слышал.
– Что он сказал? – удивлённо и даже растерявшись, что пленник сразу обратился именно к Домашникову, спросил Аканде по-русски.
– Понятия не имею, – признался Пётр. – Я ни черта не понимаю!
– Вы от меня ничего не скрываете? – подозрительно спросил президент.
– Чего бы мне скрывать? – скривился Домашников. – Мне самому странно!
Незнакомец повторил какую-то фразу на том же самом языке, снова раздражённо-требовательно обращаясь именно к Домашникову, но тот снова мог только пожать плечами.
– Он, что, так и был одет – в эту дранину? – поинтересовался Пётр у Аканде.
– Да нет, у него была серьёзная экипировка. Мы, естественно, всё забрали. Но не голым же его держать – мне, признаться, неприятно видеть голых белых мужчин.
– А женщин – ничего? – невольно усмехнулся Домашников, но Аканде не успел ответить.
– Неужели вы русский? – спросил вдруг незнакомец с заметным акцентом, обращаясь к инженеру.
Пётр хотел ответить утвердительно, но Аканде сжал ему локоть, и Домашников вспомнил, о чём они уславливались.
– Нет, я американец, – ответил он по-английски, подыгрывая президенту.
Пленник на секунду задумался, глядя на Домашникова чуть исподлобья.
– Ерунда! – наконец махнул он рукой, тоже переходя на английский, которым владел, безусловно, лучше Петра. – Это не ваш родной язык, я же слышу! Вот русский, как я могу понять, вы знаете прекрасно, но не в этом дело. Ладно, я буду говорить по-английски, но хотя бы ответьте, зачем этот маскарад? Кто вас послал – Коулл? Вот уж не думал, что у него есть агенты, знающие и английский, и русский. Или меня нашёл всё-таки Тигурд?? Только – честно!
– Я не понимаю, о чём вы говорите! – Теперь уже пришла очередь Петра искренне удивиться. – Как вы сказали – Коулл? И… второе имя я не разобрал. Это кто?
– Не притворяйтесь, всё вы понимаете!
– Я не думал притворяться. Это доктор Аканде считает, что вы – американец.
– Ладно! – махнул рукой незнакомец. – Маловероятно, что вы – случайно оказавшийся здесь белый землянин. Но от кого вы и зачем вам играть со мной?
– Знаете… – начал Домашников, но Аканде, до этого несколько оторопевший, вдруг снова взял его за локоть и, сделав знак своим людям, бесцеремонно выволок инженера из камеры.
– Хватит! – поспешно сказал президент. – Я ясно вижу, что этот чёртов белый что-то скрывает. Я сделал очень дальновидный ход, показав вас ему. Теперь я думаю, его стоит допросить куда с большим пристрастием, а вот вешать пока рано.
– Вас самого как зовут? – крикнул Домашников пленнику, пока дверь не захлопнулась.
Пленник хмыкнул, словно считал такой вопрос неуместным.
– Авван Колсоов, – последовал немного насмешливый ответ из темноты камеры.
– Я вам не давал разрешения продолжать разговаривать с ним! – разозлился Аканде.
– А что я такого сказал? Только имя спросил, – удивился Пётр и позволил себе небольшую издёвку: – Вам не кажется, что его как-то необычно зовут? Э-э, Авван Колсоов – это чьё же имя такое?
– Как чьё? – удивился президент. – Его, если этот тип не врёт.
– Я не в том смысле. Я не слышал ничего подобного у американцев и европейцев. Это, случайно, не нигерийское имя?
– Он на допросе нам всё и расскажет. – Аканде сверкнул зубами в свете факела, становясь похожим на жутковатую африканскую маску и не реагируя на иронию.
Они вернулись за стол.
– Ну, как там американец? – поинтересовался Гончаров, пытавшийся на пальцах что-то растолковывать одному из командиров, уже сильно пьяному.
– Это не американец, судя по всему, – ответил Домашников.
– А кто же тогда?
– А вот доктор Аканде устроит ему повторный допрос, тогда и узнаем, – ответил Пётр, чтобы не выкладывать своих гипотез перед президентом.
Всё-таки, улучив момент, он тихо сказал майору:
– Саша, этого парня надо вытащить во что бы то ни стало – задницей чую! И обязательно забрать оборудование, с которым он пришёл. Тут всё очень не просто!
– Ты сумасшедший, как мы его вытащим?! – зашипел Гончаров.
– Ладно, не привлекай внимания. Но обязательно надо что-то придумать…
– «Придумать» – это ты здорово сказал!
– Ну, так мы же ради этого сюда и попёрлись! И, похоже, не зря, чёрт побери!
– Да-да, – проворчал майор. – Попали к полному скоту, который и с нас шкуру спустит без колебаний.
– Ты не говори, а то меня снова замутит, – признался Пётр.
– Проблевался в туалете?! – сообразил Гончаров. – А здорово сидел, честное слово, – даже не скажешь. Ладно, хватит шептаться, а то чёртов царёк нас заподозрит.
Застолье продолжалось, но после экзекуции, совершённой на их глазах, всем россиянам пребывание рядом с «лобным местом» сделалось в тягость. Фёдора и Семёна Ефимовича уже основательно разморило от жары и выпитого, и только сам Гончаров, возможно, проведший много времени в жарких краях, да прочистивший желудок Домашников держались сравнительно легко.
