Солдат удачи - - (полные книги TXT) 📗
– Справедливо, – без колебаний согласился тьяни. – Но я хочу подумать. Хочу увидеть, что случится, если сделать так или иначе.
– Подумай, но недолго. – Дарт хлопнул Голема по ноге, забрался в седло и прошептал, мешая родной язык с анхабскими словами: – Переговоры закончены, мон гар. Старый мсье думает, что делать. Компре? Ну, бьен! Помоги ему.
Щитки на плечах Голема разошлись с резким щелчком, два ствола вынырнули из гнезд и повернулись: один – налево, другой – направо. Потом скрипнула диафрагма на груди, и главный калибр, цилиндр толщиною с голень, уставился прямо на Шепчущего, приподнялся, нацелился в камень и с неторопливым величием скользнул вниз. Ровная канавка прорезала каменную поверхность; пахнуло жаром, в воздухе заклубился дым, и тьяни, стоявшие за обломком, отшатнулись.
Шепчущий повернулся и взглянул на гранитный монолит.
– Если сделать иначе, – произнес он, спокойно и четко выговаривая слова фунги, – ты уничтожишь мой клан и другие кланы, и вместо радости в этой жизни мы получим ее лишь в чертогах Предвечного. Если сделать так, как ты сказал, мы получим надежду. Может быть, ты не обманешь. Но если обманешь и убьешь меня и десять моих потомков, это не будет большой потерей. Потомков у меня много, и мое время – синее.
Он снова повернулся, что-то крикнул воинам, и ухо Дарта различило легкие шлепки и топот; вскоре носильщики появились среди камней, вздымая над ними платформы с грузом. Четверка бхо вышла на равнину и, ускорив ход, зашагала по пыльной земле курсом на перевал. Тьяни-вожатые, сидевшие на мешках и корзинах, друг за другом спрыгивали вниз.
– Ты мудрый роо, – вымолвил Дарт. – Мы с тобой пришли к согласию, и я тебя не обману. Но за Предвечного не ручаюсь. Только он может послать вам бхо, дарящее радость.
– Кто знает волю Предвечного? Он посылает, и он отбирает, – тихим голосом произнес Шепчущий. – Когда я должен явиться в твой лагерь, сесть у дыры и пересчитывать зерна?
– В желтый период, когда тело весит меньше всего. В это время я начну спускаться, а тьяни и рами будут ждать и молить Элейхо, чтоб мне не отрезало руки и ноги. Если не отрежет, обязательно вернусь.
Шепчущий отступил в проход между камней, пошевелил глазными яблоками, рассматривая человеческую фигурку, оседлавшую мощные плечи Голема, потом сказал:
– Долго живу. Так долго, что встречался с рами. Не очень часто, но встречался. Рами говорят, что маргары – храбрецы и, подобно нашим кланам, не боятся смерти. Сайан, тот маргар, который плыл с широй, не боялся, но не хотел нам помочь. Бесполезный. Я приказал его убить. Ты тоже не боишься. Все маргары такие?
– Разные попадаются, – буркнул помрачневший Дарт и повернул своего скакуна к перевалу.
Глава 19
– Лысые жабы! Чтоб мне лишиться второй жизни! Зачем они здесь? Почему ты позволил им прийти? – Нерис шипела, как разъяренная кошка. – Велю Храсу – пусть снесет им головы!
– Они – парламентеры и наблюдатели, – объяснил Дарт, – и могут рассчитывать на дипломатическую неприкосновенность. Они пришли к нам в час перемирия. Под белым флагом, так сказать.
Спор происходил в пятнадцати шагах от темневшего в почве отверстия. Над ним суетились трое маргаров и Ренхо со своими людьми, налаживали ворот с толстой веревкой, мочили в глубоком корыте полоски ткани; поблизости, словно часовой, застыл ираз, а за его массивной серой тушей сидели тьяни. Явившись в урочный срок, к началу желтого времени, они расположились у края засыпанной пеплом выемки: Шепчущий – впереди, а за ним – десяток чешуйчатых воинов из клана Муа. Все они были безоружны.
Нерис раздраженно пробормотала:
– Парламентеры? Белый флаг? Не понимаю твоих слов! Не понимаю, о чем ты толкуешь! Я знаю одно: они – убийцы! Та старая жаба в ремнях и раковинах велела зарезать Сайана!
– Сожалею о его участи, сударыня… Однако позволь заметить: они – не убийцы. То есть, конечно, убийцы, но в той же степени, как мы. Ты, я и наши люди, данниты и все остальные. Все мы – жертвы печальных обстоятельств… Так стоит ли их усугублять?
– Стоит! – решительно заявила Нерис. – Я не забуду того, что они сделали!
Дарт вздохнул.
– Я не призываю тебя забыть и простить, я только хочу, чтоб ты проявила терпение и выдержку. И каплю сострадания… не к ним, ко мне… Вспомни о своих вещих снах, ма белле донна! Вспомни, что через миг я полезу в дыру и мы, быть может, не свидимся вновь! Так стоит ли нам говорить о тьяни? И стоит ли ссориться? Подумай об этом, Нерис Итара Фариха Сассафрас т'Хаб Эзо Окирапагос-и-чанки!
Это был запрещенный прием, но он подействовал. Глаза Нерис затуманились, взгляд стал мягче; с коротким всхлипом она шагнула к Дарту и обняла его, прижавшись щекой к щиткам скафандра.
– Хорошо, я буду терпеливой. Но если ты не вернешься…
– Если не вернусь, тем более нельзя их трогать, моя красавица. Вспомни о раненых и воинах Ренхо! Вас – полторы сотни, а на равнине – десятитысячная армия! И что случится, если убить ее вождя?
Он поцеловал соленые губы Нерис и твердым шагом направился к дыре. Ворот, древесный ствол с обрубленными ветвями, уже установили; Птоз, напрягая могучие мышцы, крутил рукоять, Глинт вытравливал веревку, а Джеб, устроившись на барьере из плавленного камня, то принюхивался к воздуху в дыре, то разглядывал какой-то древний свиток – видимо, извлеченный из валявшегося рядом мешка. Стражи теперь отошли подальше и следили за маргарами с почтением и неприкрытым любопытством. Их было столько же, сколько тьяни, – одиннадцать душ вместе с Ренхо; прочие, под командой Храса, стерегли лагерь и подступы к нему.
– Глянь-ка, фря! – Джеб ткнул пальцем в развернутый свиток. – Мозги у Глинта хоть заплыли жиром, а ничего, соображает! Прав наш Глинт! Вот записи Чоги и Сиру, моих почтенных предков… И сказано тут, что ядовитый туман вползает иногда в отверстие и копится в самых верхних коридорах… Это плохо, чтоб меня черви съели! Выходит, брат, ты до дождика не доберешься – ведь в тех коридорах вовсе не продыхнуть! Даже с мокрыми тряпками!
– Тряпки мне не нужны, – сказал Дарт, покосившись на корыто. – Моя одежда непроницаема для туманов и дождей.
Он опустил лицевую пластину и снова приподнял ее. На рукаве скафандра светилась золотистая полоска – полный энергоресурс, а значит, все инструменты, оружие и механизмы, включая двигатель, в абсолютной готовности. Все, с чем он явился в этот мир после крушения Марианны: маяк-передатчик, личный дисперсор, визор, блок питания и, разумеется, шпага и кинжал. Все, кроме целителя-прилипалы, который поддерживает сейчас жизнь Омиса. Остальные раненые были уже вне опасности.
Джеб с завистью погладил плотную ткань скафандра.
– В такой одежке и впрямь не страшно ничего… От предков, фря, унаследовал?
– От дядюшки по материнской линии, – ответил Дарт и ухмыльнулся, подумав о родительском наследии. Советы, желтовато-рыжий мерин, пятнадцать экю, а также письмо, похищенное черноусым негодяем… Других богатств, какими одарила родина, ему не вспоминалось; Гасконь была прекрасна, но бедна.
Он склонился над манускриптом Джеба, вгляделся, щурясь, в странные значки, то ли руны, то ли иероглифы… Сам свиток – из тонкой, но прочной коры, которая заменяла тут пергамент и бумагу; такие свитки встречались ему в жилище шир-до и в комнате, где заседали старейшие. Но в этом, кроме непонятных букв, были еще и рисунки – что-то вроде чертежей затейливых многоярусных лабиринтов. Дарт ткнул в один из них.
– Что такое? План?
– План, – подтвердил Джеб. – Той дыры, где Чоге подпалило шкуру. Верхний уровень… Сорок, фря, коридоров, и в каждом – или туман, или дождик, или сторожевые бхо… Ниже – еще хуже. Тупики, колодцы-трясунчики да огненные бичи… Или твоей одежке и бич не страшен? Легко быть маргаром, ежели так!
– Не уверен насчет бичей, – признался Дарт и кивнул Голему. – Ну, друг мой, пора, спускайся! Однако без торопливости. Увидишь что любопытное, остановись и жди. А если наткнешься на неприятности, стреляй.
