Боец с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир (читать книги онлайн полностью txt) 📗
Эту задачку решили классически, с известной долей везения.
Голубиная почта на Флоре имелась, только её мало использовали. Возможно, потому что необходимости не было. Воевали здесь мало, а местные «почтовые голуби» отличались от земных меньшим размером, с виду практически воробьи. Если решил написать настоящее большое письмо, его лучше с почтовым дилижансом отправить или с гонцом, а короткие сообщения мало того что менее информативны, так ещё и потеряться могут в дороге вместе с носителем.
В моём баронстве голубей разводили в четырёх деревнях, в том числе, в Склинке. Иногда их использовали охотники, иногда торговцы, но чаще всего люди их держали просто так, для души, точь-в-точь как в отечественных пенатах послевоенных лет.
Плюсом у флорианских «почтарей» было то, что они не «привязывались» к конкретному месту, а прилетали, как правило, к своей «паре». Самец — летун, самка — гнездо. Где самку держишь, туда её дружок и вернётся. Удобно, чёрт побери.
Примерно половину имеющихся у селян голубей я «реквизировал». Если учесть приличную компенсацию всем хозяевам птичек и то, что двум самым страстным любителям этих пернатых я предложил хорошо оплачиваемую работу по тренировке их же питомцев, «национализация» местной воздушной почты прошла без эксцессов…
Первых «романтиков с большой дороги» мы перехватили через неделю после начала патрулирования. Голубь принёс сообщение, и отряд из шести бойцов во главе с Гасом выдвинулся к северо-восточной окраине баронства. Я рвался присоединиться к команде, но Пао и Гас отговорили меня, сказав, что не стоит сейчас оставлять замок вообще без начальства и, кроме того, в любую секунду могут прилететь новые голуби с известиями о других бандах, и вот тогда желание господина барона сбудется само собой. Возражений у меня не нашлось, и отряд ушёл драться с разбойниками без меня.
Шайку перехватили в дневном переходе от границы владений. С нашей стороны потерь не было. Противников же уничтожили подчистую. Как говорил потом Гас, ружейный огонь привёл врагов в полное замешательство, а пара подорванных «камбуле́й» завершила общий разгром. На месте засады насчитали четырнадцать трупов. Пятерых, пытавшихся скрыться бегством, догнали и добили.
Сообщение о следующей банде пришло в тот же день, когда напарник с командой возвратились из рейда. Новую группу охотников возглавлял уже я, и ни Гас, ни Паорэ отговорить меня на этот раз не смогли. Аргументы простые: первая группа бойцов должна отдохнуть, тактику надо варьировать, опыта следует набираться всем, в том числе, командирам.
Тактику боя я действительно изменил. Не стал устраивать засаду в лесу, а дождался, когда банда количеством двадцать пять рыл остановится на привал, лично снял часового, а потом мы просто забросали врагов гранатами. Результат тот же, что и при первой стычке: ни один из разбойников не ушёл, полегли все.
Третий выход, опять возглавляемый Гасом, состоялся через неделю и, к счастью, оказался последним. На этот раз дружинники не стали уничтожать всю банду, а оставили одного для допроса. Единственный выживший из девятнадцати подельников-сотоварищей выложил всё, что знал, и его сведения дали нам, наконец, повод считать себя победителями.
Информатор-торговец не врал. Банд было и вправду четыре. Но главарь предпоследней, случайно узнав, что власть в баронстве снова сменилась и их дружбаны убиты, проявил недюжинную смекалку и после недолгого размышления повернул восвояси. А на полдороге назад встретил четвёртую и последнюю ватагу «джентльменов удачи» с востока, которые к голосу разума не прислушались и советами коллеги по ремеслу пренебрегли. За что, собственно, и поплатились.
В итоге операция по защите баронства от пришлых завершилась успехом, и Гас вновь начал гонять дружинников по полигону. Именно тогда, заглянув к нему на тренировку и увидев там Нуну, я впервые поинтересовался:
— Слушай, а что у вас с ней? Поссорились что ли? Ты, я гляжу, от неё чуть ли не нос воротишь.
— Ничего я не ворочу, — огрызнулся приятель, видимо, не желая развивать тему.
— Тогда почему не сойдётесь? Вроде ж нормальная девка, а?
Гас хмуро посмотрел на меня, но всё же ответил:
— Ты понимаешь, камрад, девка она и вправду хорошая, но… Короче, хочешь узнать, как я попал в штрафники?
— Ну!
— Сестра у меня была младшая. Тоже хорошая, но непутёвая. Связывалась с разными идиотами, убегала из дома, ругалась с родителями и однажды совсем пропала. Её нашли только через два месяца. Её последний знакомый, даром что из состоятельных, оказался настоящим подонком. Вместе с тремя дружками-мажорами они изнасиловали и убили её. После был суд, двоим дали условные сроки, двоих вообще оправдали, хотя доказательств было хоть отбавляй. Просто папашка одного из уродов был местной шишкой и смог отмазать сынка и дружков. Мой отец попытался было качать права, но его даже слушать не стали — просто подкинули в дом наркоту и пообещали закрыть на пожизненное. Вот такие дела, камрад.
Приятель вздохнул, оглянулся на Нуну и продолжил рассказ:
— Я в это время служил на Катайе, в батальоне зачистки и подавления. Четырнадцать рапортов накатал, чтобы меня отпустили домой, хотя бы на пару недель. Всё без толку. И тогда я просто сбежал. А вернулся только тогда, когда прикончил всех четверых. Ты не поверишь, камрад, как эти твари скулили, выпрашивая себе жизнь… За эти убийства мне полагалась вышка. Но трибунал решил по-другому: убийства доказать не смогли, впаяли лишь дезертирство и отправили в «Би-4».
— Ну а причём здесь Нуна? — спросил я, тоже оглянувшись на девушку.
Гас снова вздохнул:
— Просто она очень похожа на Тайку.
— Так, значит… — почесал я в затылке, — ты смотришь на Нуну, как на свою сестру?
— Нет. Не как, — дёрнул щекой приятель. — В этом-то и проблема…
** *
Единственное, о чём я жалел после разборок с бандитами, так это о том, что не удалось опробовать в деле малую скрутобойку. Эту приблуду, которая у нас имелась всего одна, я на время отъезда оставил Паорэ. Чтобы, ежели что, она могла с её помощью хоть как-нибудь защититься.
Увы, изготовить ещё одну скрутобойку (с бо́льшим калибром) и даже просто скопировать уже имеющуюся было почти невозможно. Как заявил Нарруз, и Пао его слова подтвердила, только процесс копирования занял бы года три, и положительный результат никто бы при этом не гарантировал. Слишком уж сложное получалось изделие, со своими нюансами и секретами, и далеко не каждый барон таким обладал.
А вот чего в баронствах было всегда в достатке — это так называемых «антиэлектрических поясов». В нашем имелось целых семь штук. Их тоже было сложно производить, но всё-таки не настолько, как скрутобойки. Именно эти пояса отвечали за то, чтобы при необходимости вырубать электричество в ближайшей округе. Нацепил такой на себя, выставил бегунком нужную мощность, дёрнул за бляху и — вуаля, все электроприборы сдохли. Да и не только «электро». Вместе с ними помирала и всякая гравитационная машинерия.
Помню, как сам удивлялся, когда мы садились на Флору на химических двигателях, а не на компенсаторах. А после у нас отрубилась связь и перестали работать наши плазмоганы и лучемёты.
Запитывались «антиэлектрические пояса» (иначе АЭПы) прямо от их носителей, энергией барьерного сходства, и чем её было больше, тем мощнее действовали устройства. У нас с Пао эта энергия била, можно сказать, через край. Свои барьерные индексы мы протестировали сразу после святилища. Сама процедура выполнялась элементарно. Мы просто капнули по капельке крови на специальные тестовые полоски, положили их в репликатор, а потом сверили по контрольной шкале.
Мой индекс, как оказалось, увеличился на единичку, до 23-х из 25-ти, а у Паорэ — на две, до 22-х. То есть, мало того что дырку в защите организовали и ребёнка заделали, так ещё и прокачали друг друга, как в компигрушке.
К слову, у Гаса индекс барьерного сходства составил, по результатам тестирования, 14 единиц. В сравнении с местными (Нуна — 6, Борс — 5, Калер и Таг — по 4) это было весьма и весьма прилично. Видимо, только поэтому «третий» и выжил после выстрела из скрутобойки в полугодовой давности стычке с людьми барона Асталиса. И, вероятней всего, именно из-за этого его и отправили вместе со мной на Флору — в надежде, что хотя бы один из нас сумеет легализоваться в закрытом для чужаков обществе.
