Дорога без возврата - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Разрезающая плоть была одним из старейших членов Совета пауков. За двести лет ей точно перевалило. Специализировалась она на лечении раненых, и свое имя получила за отказ от обычных методов и яростное внедрение того, что можно было назвать хирургией. До нее считалось, что, если оборотень не способен сам заживить рану, незачем ему и жить. А еще она считалась лучшим специалистом по определению отклонений при беременностях еще до рождения. Ее хлебом не корми, только покажи особо интересный случай, и она счастлива.
— Шесть месяцев, — озвучила Черепаха свои размышления. — С кем он еще был?
— Щас я тебе так и расскажу, — насмешливо сообщил я. — Кто такие вещи обсуждает с женщиной, которая сама не прочь?
— Не будь идиотом, если родится ребенок вне Клана, об этом будут и так знать все. И росомахи, и кошки, и лисы с удовольствием подсунут Зверю своих девушек. Это хороший поводок для такого, как он.
— Не родится.
— Ты уверен?
— Я уверен. И, думаю, ты тоже. Сама знаешь, он это может контролировать.
— Я-то знаю, а вот ты откуда можешь…
Я пожал плечами, мысленно сделав зарубку на память — обязательно сообщить. Зверь так и говорил: пауки знают, а вот нам не положено. Очень им хочется указывать, с кем и когда появятся его дети. «Вот им, — сказал он, демонстрируя фигу. — Я знаю, как сделать, чтобы они не появились в объятиях очередной красавицы. Ничего не имею против блондинок, брюнеток, шатенок и рыжих и всегда рад, если они этого хотят, но рожать от меня будут только одна-две, и только те, кто в Клане. Еще не хватает такие подарки направо и налево делать. Я им не Илья Муромец, чтобы сыну потом голову отвинчивать, и тем более не жеребец-производитель».
— Он перевертыш, все что угодно может сделать.
— В кого перевертыш? — быстро спросила Черепаха.
Я мысленно прикинул и не увидел, почему не сказать.
— Волк, лиса, примат, медведь, росомаха, рысь, пума, леопард, кошка, ягуар. И это общая характеристика, у той же рыси пять разновидностей, я не знаю, сколько из них. У остальных тоже много родов.
— Шакал, койот, тигр, лев?
— Таких в Клане нет.
— Значит, ты уверен, что ему нужен личный контакт, — пробурчала она.
— Для полного соответствия — да.
— Но он с ними встречался?
— При мне — нет.
— Очень интересно, — пробормотала она себе под нос. — А орком он может стать?
«Опа, — подумал я. — Какой интересный вопрос. Никогда не задумывался, а ведь она права, если может одно, почему не другое?» И вслух:
— Я не видел.
Черепаха подозрительно посмотрела на меня.
— Раньше ты так не говорил…
— Раньше я вообще ничего не говорил, мы были в другой ситуации. Я больше не телохранитель, он сам меня освободил. Я ведь сказал, что не собираюсь выяснять, кто из нас сильнее. Здесь мы с тобой против всех, младшие не в счет, и я всегда прикрою тебе спину. Нам нужна эта земля, и все, кто будет мешать, заработают себе на голову большие неприятности.
— Что, так плохо? От тебя до сих пор несет смертью, что там было?
— Когда умер Старик, Правильный Лучник об этом узнал сразу. Двое из охраны Старика моментально вскочили на коней и ушли. Одиннадцать остались и попросились в Клан.
— И сколько среди них врагов? — моментально спросила Черепаха. — Их надо было сразу… — Она провела рукой по горлу.
— О пауки! — подымая руки к небу, воскликнул я. — Мудрые и думающие о последствиях и благе Народа. Надзирающие за соблюдением традиций и законов. Какое горе, что не все вы такие глупые, как Правильный Лучник и Черепаха, бегущая по предгорью.
Она снова скривилась, как будто съела что-то кислое, но промолчала.
— За что? — обратился я к ней. — Они были в своем праве — и те, и другие. Вожак умер — они свободны. А что некоторые заранее думали, как им жить дальше, так это не запрещено. На то и голова существует, чтобы ею думать. Тронь их, и многие задумаются, что за порядки в Клане, где гостям клинком по горлу. А равнины об этом непременно узнают очень скоро. Койот права была абсолютно, когда не позволила их прикончить. Правда, двоих потом все равно убили, но за нарушение клятвы. Все по справедливости — закон прежде всего. Нечего было брать чужое.
— Двоих вы нашли, а скольких не поймали за руку?
— А среди тех, кто приходит сам, сколько таких? Пока троих вычислили. Ничего не поделаешь, они всегда будут. Всем интересно знать про наш Клан. За триста лет ничего подобного не было с тех пор, как последний раз виды делились. Совсем ведь не обязательно, чтобы они думали, как навредить. Просто хочется со своими общаться. Это ведь на словах легко — забыть родичей. Вот некоторые и пользуются, чтобы вопросы совсем не личные задавать. — Я со значением глянул на нее. — Только не надо на меня глазами сверкать, ладно? Моя мать давно замужем вторично и не особо волнуется обо мне, а больше у меня никого нет. А вот у других есть. — Я опять выразительно посмотрел на нее. — Короче, Лучник взбудоражил своих приматов. Кошачьи с волками после Большого Похода ни на что серьезное не способны, пауки должны сидеть и думать. Вот он и вывел в рейд всех, кого смог, пока остальные размышляли. Многие с ним не пошли, но шесть сотен собралось, на нас бы вполне хватило. Если бы вышло, Совет бы сделал вид, что все по правилам, а заодно не надо думать, что с нами делать. Да и добра у нас огромное количество — стоит поделить. Ну вот, и отправился Правильный Лучник впереди на белом коне, как вожак. Всех под себя подмял. Уж извини, не люблю пауков. Чем сильнее, тем глупее. Слабому хоть иногда думать приходится, а сильный считает, что ему все позволено. — Я усмехнулся, вспомнив. — Мы встретили их, перегородив дорогу. Будь у Лучника хоть немного ума, он повел бы себя по-другому. А так — даже зная про то, что Зверь выкинул с орками, — просто раздвинул отряды на флангах и поставил их в три шеренги, чтобы от возможного взрыва пострадало как можно меньше. Шесть на одного — нас бы смяли без проблем. Он был так уверен, что не остался позади, а ехал во второй шеренге.
Черепаха, видимо, хотела что-то спросить, но передумала. А я продолжил:
— Сначала они шли шагом, а потом перешли в галоп. Только с пятисот метров два «Корда» и четыре «Печенега» превратили это в бойню. У них не было ни одного шанса. Как косой по траве — она тоже сдачи дать не может. Мы долго тренировались, пока полный автоматизм не получился. Прицел — очередь — замена ленты. А из этих пулеметов, когда пуля попадает, — это как удар кузнечного молота. Можно уже не смотреть, все равно не встанет. Назад не повернул никто, до нас доскакало только двое, которые тоже долго не прожили. И все это заняло минут десять.
— А Лучник?
— Я ж говорю, идиот. Лезет, куда не надо. Сидел бы спокойно в стороне, так вроде и претензий не предъявишь. Паук в боевых действиях не участвовал, а что подстрекал, так вам и положено. Мы его потом разыскали. Две пули получил. Одна прошла насквозь, и там была здоровая дыра, мог бы и залечить при старании, а вот вторая в шею попала. Он моментально истек кровью, никакое умение заживлять раны не помогло. Когда последние упали, мы двинулись цепью через поле, добивая раненых воинов и искалеченных лошадей. Это не бой лицом к лицу, когда все решают сила и умение. Это примерно, как ты убиваешь зайца: зубами щелк — и он только пискнул. — И я для наглядности клацнул зубами. — Воины Народа лучшие из всех, но, принеся огнестрельное оружие на равнины, Зверь сломал там привычную жизнь. Он прав, нам надо уходить, и пусть оставшиеся живут, как хотят. Для нас нормальной жизни все равно не будет.
— А что они нам сделают, если вот так? — Она обвела рукой мою винтовку и свой «Калашников», объединяя их в одно целое.
— Больше они так глупо не подставятся. А вообще ты знаешь, сколько всего живет на равнинах? Миллион будет?
— Ну наверное…
— Вот и представь, что они могут сделать, если перестанут грызться между собой. Не надо всех, хватит пары видов. Просто массой задавят. Вчера нас было четыреста семьдесят один вместе с тобой. Чтобы всерьез драться — это слишком мало, а еще год-другой — и места перестанет хватать.
