Десант на Сатурн, или триста лет одиночества - Минаков Игорь Валерьевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Вон ты какой, Наладчик, – сказал он негромко, но в тишине коридора было слышно каждое слово. – А это, значит, твои парни. Скажи им, пускай отвернутся, или даже убираются отсюда куда подальше, потому что зрелище будет не для сопливых детишек. Креатор свидетель, мне нравится такая забава!
Он расхохотался, и тут две девчушки в виртумасках, совсем дети, лет по четырнадцати, синхронно развернулись и, вскинув руки, принялись друг друга душить. По-настоящему. Я попытался перехватить управление их чипами – не смог. Что-то тугое и вязкое, казалось, было разлито в пространстве, и это что-то отталкивало мой М-сигнал, и возвращало обратно в мою черепушку. Рюг с Лэном кинулись было растаскивать, но уже сцепились другие двое, и ещё, и ещё...
– Видишь, к чему приводит твоё упрямство, – с фальшивой укоризной качал головой долговязый.
«Шур, сделай что-нибудь! Шур!!»
И мой безмолвный крик был услышан.
Из-за плавно загибающегося поворота вырвалась стелющаяся над полом чёрная молния со знакомой белой кисточкой на хвосте! А следом... не сразу я узнал в летящей с победно развевающейся гривой волос валькирии мою Ведьму.
Всё внутри оборвалось: долговязый сделал движение корпусом и рукой с пистолетом. У него что, глаза на затылке? Ах да, блондинка...
Время внезапно замедлилось – и это, как выяснилось позже, не было образным сравнением. Словно в рапиде я видел, как врезается в толпу Маусаил, как неотвратимо надвинается онокентавр с Лиз на разворачивающегося механтропа. И с невероятным облегчением я понял, что не успеет он развернуться для прицельного выстрела. Плавно-плавно мой верный оник боднул супостата чуть пониже спины, словно бык на древней корриде. А я, совершенно не понимая, что делаю, врубил форсаж на своих «сапогах-скороходах» (вот ведь, пригодились всё-таки) и прыгнул – вперёд и наискось. В полёте, таком же замедленном, как и всё остальное, я вытянул руку и без труда ухватил торчащую из-за спины Рюга рукоять. Влетел в стену, оттолкнулся уже от неё. Теперь меня несло в точности на раскоряченную, неторопливо кувыркающуюся фигуру механтропа. И когда мы поравнялись, я от души рубанул лезвием по его шее.
Мечевик из меня, конечно, никудышний. Но только не сейчас. К тому же Рюг с Лэном чему-то меня учили. Падая на спину, я ещё несколько растянутых мгновений наблюдал, как подлетает, отражаясь в зеркальном своде, голова, а потом время снова втиснулось в привычное русло, и поток его уже мчал с обычной, сумашедшей скоростью.
Завертелась какая-то безумная карусель. Вот пленники механтропов, бросив душить, пинать и кусать друг друга, плотной стеной движутся прямо на нас с Ведьмой. Вот я замер с бесполезным мечом в руке – не рубить же их, в самом деле? И тогда своё слово произносит Лиз.
Да ещё какое! Словом это назвать трудно. Просто я вдруг обнаружил, что спешившаяся Ведьма стоит прямо в центре событий, стоит, стиснув ладонями виски и пронзительно, на пределе слышимости визжит. Но глаза её... помирать буду – не забуду эти чёрные сполохи. На мгновение меня накрыло волной ужаса – ужаса животного, невыносимого, так что ноги сами понесли меня прочь, но тут чьи-то тёплые пальцы пробежали по моим мозгам, я «услышал» Шура: «Спокойно, малыш!», – и ужас отпустил.
Да, это был ещё тот ментальный удар. Толпа ринулась кто куда, а вариантов, собственно, было два, по коридору туда и по коридору сюда, и тут мы вспомнили о механтропе-женщине. А она, оказывается, никуда не делась, и пришлось нам позорно отступить к грузоотсеку, потому что заговорил её пистолет, и только Рюг с Лэном, принявшие на себя эти пули, двинули в атаку. И оказывается, я успел отдать Рюгу его меч!
Блондинка уже не стреляла. Перед ней возникли, словно вырастая из налитых грудей, две сверкающие прозрачные полусферы, развернувшиеся внезапным рывком в нечто вроде крыльев бабочки. Это нечто встало, мерцая, перед закованными в броню мечевиками, и когда Рюг рубанул, его меч вылетел из руки (это у Рюга-то! меч! вылетел!) и, описав дугу, звонко шлёпнулся за его спиной.
Ещё оказывается, всё это время я сжимал в руке пистолет. Не иначе, обезглавленного блондина. Когда подобрал? Я неловко повел прицелом – это тебе, братец, никакая не «Свободная Картахена», это настоящая войнушка! – но Шур схватил меня за рукав.
– Нельзя! Отражательное поле. По себе срикошетишь.
На груди у него чёрной кляксой восседал Мафу. А этот когда успел?
Блондинка, кокетливо улыбаясь, пятилась к стене, туда, где была ниша лифта. Ещё секунда, и, послав всем воздушный поцелуй, – втянулась в кабину. Следом втянулись и «крылья».
И на поле боя упала тишина. Звучит, конечно избито, всё понимаю, но лучше мне все одно не выразить.
– Ушла, – спокойный голос Шура показался громом небесным. – Тем не менее, мы дезактивировали уже двоих.
А Шур нарочно не говорит про них: убили, или, там, ухайдокали. Только – дезактивировали. Ну и правильно.
Шур почесал за ухом у кота и сообщил:
– Я остаюсь в коптере. Предстоит кое-какая работа. Вы все – давайте вниз. Этот урод... – он небрежно перехватил кота за шкирку, оторвал от груди и хорошенько встряхнул; Мафу возмущённо взвыл.
А ведь Шур устал. Отчего? Какое участие он принимал в битве? Да, так о чём это он?...
– ...так вот, этот хвостатый подонок притащил сюда всех трикстеров. Вниз, друзья. Вниз. К телепорту. А я пока здесь. Разберусь кое с кем. Давайте.
И мы дали.
Несколько долгих мгновений Рейнджер не мог взять в толк, что же такое с ним случилось. На аппаратный сбой не похоже. С чего он вдруг начал палить в пустоту? Он заставил себя прокрутить последние минуты в реверсном режиме. Сперва появились люди. Они не подчинились его команде, и тогда он прибегнул к психотехнике...
«Сильвестр, ты идиот, – сообщил Креатор. – „Трикстеров – обезвредить“. И сопроводил речевую реплику мощным болком невербалки.
Рейнджер глянул на своих «кукол». Те вышли из-под опеки и норовили разбежаться. Не пройдёт. Помещения Узла словно вибрировали от плотных эманаций М-поля. Рейнджеру оставалось только лепить из них тугие снежки команд и вколачивать их в глупые очипованные головы.
Повинуясь немому приказу, «куклы» построились в колонну и резво кинулись в погоню. Выскочивший следом Рейнджер успел заметить скрывшуюся в боковом проходе спину толстяка. Некто «Сом», согласно данным ушедшего в небытие Гладиатора.
Сом остановился. Лёгкие горели, им отчаянно не хватало воздуха, в боку кололо. Как он оказался здесь – в странном тупике, перед наглухо запертой дверью? Историк уже сообразил, что побежал куда-то не туда, и заблудися. Ну да, сперва эта сумасшедшая Ведьма на своём онике, и все вдруг рванули... как же, успеешь за ними.
Сперва он бежал длинным и широким коридором, толкая в расположенные по сторонам двери. Все были заперты. За одной, с головывеской: «Криопластика», ему почудилась невнятная возня, он потискал сенсоры замка, навалился плечом – тщетно. Почему всё заперто? Почему такая гробовая тишина? Это же Узел, тут всегда шумно, многолюдно, весело...
Коридор обрывался лестничным пролётом. Лестница вела куда-то вниз. В этот вот самый тупик с запертой дверью.
Сом поправил ерзающий по животу автомат – вот уж нелепая штуковина, и совсем было собрался возвращаться – где там друзья? – как внезапно дверная плита отошла в сторону, и историка чуть не снесла с ног целая орава непонятного назначения оргов. Не долго думая, Сом шанул за дверь.
Он оказался в обширом круглом зале, крайне скупо освещённом расположенными где-то очень высоко люминофорами. Подождав, пока глаза не привыкнут к сумраку, историк огляделся. Последи зала, огороженные невысоким заборчиком, зияли темные отверстия. Он осторожно приблизился и опасливо глянул вниз – темнота, и, наверное, глубоко. О том, что это шахты воздухозаборников, а сам он угодил в один из четырёх вентилляционых цилиндров Узла, Сом не догадался. Собственно, людям вход сюда обычно заказан.
