Если бы я был вампиром - Кош Алекс (лучшие книги .TXT) 📗
— Да ничего, — зло ударил по перилам балкона Ромиус. — Просто мне всё чаще кажется, что всё было куда лучше, когда Ремеслом занимались не ради положения в обществе и богатства, а ради самого Ремесла. В те времена такие люди, как Зикер, просто не пошли бы учиться Ремеслу, потому что никакого положения и веса в обществе это им не придало бы. А теперь, став структурой подле власти, Академия начала изменять своим традициям и основам Ремесла.
Ну вот, разжевал и объяснил. А сейчас будет урок.
— Нужно мне было послушать Кельнмиира.
— А что он такого сказал?
А где же урок?
— Он предлагал дать Зикеру, Императору и прочим по шее и отправить тебя домой.
Это правильно, вот это по-нашему, по-русски.
— Возможно, он прав. В варварском мире нужно использовать варварские методы, — задумчиво сказал Ромиус, всё так же глядя на город.
А вот и урок.
— Давно хотел спросить у вас, а почему Кельнмиир такой… странный?
— В каком смысле?
— Ну, он чего-то похож на ребёнка, старательно корчащего из себя взрослого. То у него получается совсем неплохо, порой он даже слегка переигрывает, а то вдруг начинает дурачиться. Иногда даже Кей рядом с ним кажется старше и рассудительнее. А иногда он, совсем неожиданно, становится жёстким и даже в чём-то злым настолько, что пугает меня.
Ромиус засиял.
— Заметил? Молодец. Из тебя мог бы получиться неплохой Ремесленник. Всё дело в защитной реакции организма. Ни один человек, вроде меня или тебя, не сможет прожить три тысячи лет. Мы свихнёмся куда раньше. Особенность психики. А уж вампирам ещё сложнее, у них совершенная память — они ничего и никогда не забывают. У человека с этим легче, способность забывать помогает ему не сойти с ума от огромного объёма информации, и часть её со временем стирается и уходит в дальние уголки, которых без гипноза и не найдёшь. Поэтому я проживу, если повезёт, ещё пару сотен лет и не свихнусь. У вампиров же другой способ защиты психики — их эмоциональный фон, сходный с детским. Они легко меняют настроение от самого хорошего до самого плохого по сто раз на дню, и они постоянно обуреваемы страстями. То их влечёт в одну сторону любопытство, то в другую злость, то в третью радость, и так далее. Они всегда в поиске и никогда не стареют своей детской душой. Поэтому людям вроде нас с тобой, стремящимся к эмоциональной стабильности, трудно понять Кельнмиира. Он умён, в его памяти знания тысяч лет исследований, он способен за доли секунды найти логическое решение любой проблемы. Но ему это в большинстве случаев не нужно, потому что это ему просто неинтересно. Кельнмииру куда интереснее играть с событиями, даже если на кону стоит его собственная жизнь. Поэтому, вопреки живучести и уму, не так уж и много вампиров доживают до такого возраста, как он.
— Тогда он молодец, — сделал я вывод.
Ромиус почесал затылок.
— Молодец-то молодец, но он знает столько, что одно его любопытство может разрушить если не весь наш мир, то уж Империю Элиров точно.
На всякий случай я промолчал. Кельнмиир прикольный парень, если можно назвать парнем вампира трёх тысяч лет отроду, и мне не верилось, что он станет рушить какие бы то ни было империи ради любопытства. Чего в этом интересного?
— Как бы то ни было, я надеюсь, что он всё же не станет вызывать Зикера на дуэль. Это уже ничего не изменит, а вот жизнь ему усложнит. Зикер в фаворе у Императора, и, несмотря на то что повод для дуэли действительно есть, Кельнмииру это может не сойти с рук. А то ведь и за черту города выгонят.
— Это у вас такое наказание зверское? — не преминул поддеть я.
— Для таких, как Кельнмиир, да. Понимаешь, он… Ты ведь разобрался в политической обстановке в нашем мире?
— Я в своём-то так и не смог разобраться.
Чистая правда. Самое большое моё достижение в знании политики моей родной страны, не говоря уже о мире, это фамилии нескольких президентов. Стыдно, конечно, но кто будет смотреть политические новости, когда жратеньки-то нечего? Как-то включил, совершенно случайно, новости, так там такие отъевшиеся морды показывали. Обсуждали они что-то вроде прибавки к пенсии очередных двух-трёх рублей или о чём-то ещё. Не суть важно, но такие у них противные физиономии. Там не то что кирпича, там целого блока бетонного не жалко. Противно всё это, короче.
Поэтому мне не хотелось вникать и в их политическую обстановку. Везде одно и то же, что у нас, что у них.
— Не буду тебе сейчас забивать голову, — успокоил меня Ромиус. — Коротко говоря, вампирская братия не любит Кельнмиира. Не то чтобы ненавидит, но и шею ему свернуть наверняка не отказалась бы треть всех вампиров этого полушария. А особенно из провинции Кельхеор, где он давным-давно даже правил.
— Правил?
Что-то слабо верится. И как же он там правил с этим его «детским любопытством» и прочими особенностями вампирской психики?
— Я бы даже сказал царствовал, — уточнил Ромиус. — В его правление почти все провинции были собраны под его руку, и только пять веков назад всё изменилось и провинции, собственно, и стали провинциями. До этого это было Царство Миир. Клан Миир тогда не был кланом, это был просто правящий род. А после раздробления появились кланы. Однако не всё так плохо, теперь провинции разрозненны и не представляют открытой угрозы Империи. То ли было во времена Царства Миир, без защитных заклинаний никто и за стол не садился.
Значит, и у них войны происходили. Интересно, а чем они воевали? Что-то я не видел ни оружия, ни огненных фаерболов, так «горячо» уважаемых литературой моего мира. Ничего.
— Так Кельнмиир тоже с вами воевал? — не поверил я.
— Кельнмиир? Не больше, чем прочие цари. У них на царство-то всходили, слава богу, только по исполнении двух тысяч лет. К этому времени даже неугомонный вампирский дух находит иные развлечения, нежели война. Хотя, безусловно, и повоевать Кельнмиир успел немало. Поэтому его у нас и не любят. Ну те, кто знает, а ведь большинство уже и не помнит, что рядом с ними живёт и даже обучает их обожаемых детей вампир. Под капюшоном ничего не видно, да и откинь он капюшон, при желании он всё равно может изменить внешность.
— А почему высылка из города опасна для Кельнмиира?
— Так ведь на нём же и кончилось великое Царство. Если быть точным, то, как он сам объясняет, оно ему надоело, и пришлось Царству разделиться на множество провинций. Уж не знаю, каким образом ему это удалось…
Это он хорошо сказал. «Мне моё царство надоело». Хорошо хоть ему мир этот ещё не надоел, а то, кто знает, что ему ещё в голову придёт.
— Поэтому я и говорю, — продолжил Ромиус, — что он весьма опасен, прежде всего потому, что непредсказуем. А всё вампирское содружество не может ему этого простить. Лишь потеряв что-то, мы начинаем это ценить. Вампиры не исключение — в то время они с радостью восприняли низвержение монархии, а сейчас плюются и искренне считают, что раньше всё было лучше. И кровь для них была краснее, и ночи темнее. Чего там у них ещё за радости в жизни-то? Ах да, и женщины были куда обходительнее.
— А почему же ваш Император его в живых-то оставил, да ещё и рядом с собой поселил?
— По доброте душевной, — серьёзно ответил Ромиус.
— Да ну? — скептически прищурился я.
Ну вот не верится мне, что этот их Император является таким примером мировой добродетели. Если бы он был таковым, то меня не стали бы усыплять, как собаку… бешеную.
— Подумай сам, — Ромиус не выдержал и усмехнулся. — Неужели Император стал бы просто так убивать вампира, который прожил три с лишним тысячи лет? Знания, которыми обладает Кельнмиир, бесценны. Император был бы дураком, если бы стал убивать потенциальный кладезь знаний. Наоборот, он вот уже две сотни лет старательно изображает из себя лучшего друга в надежде заполучить хотя бы кроху этих самых знаний, что-то вроде эликсира бессмертия, или, во всяком случае, продления жизни. Староват уже наш Император. Не те годы, не те.
— А такой эликсир вообще-то существует? — заинтересовался я.
