Ключи от цивилизации - Витич Райдо (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Стася улыбнулась:
— Ему милее чести человек.
— А покаяние он принимает?
— Не бойся суда Небесного, бойся Земного. Он более жесток и Бога в нем не ищи.
— Я грешен, ангел мой. Я так хочу покаяться тебе и верю, ты поймешь и не отвернешься от великого грешника, выхлопочешь для меня прощенье.
— Грех — всего лишь помрачение рассудка, затмение, как солнца и луны. Но между тем они не грешны. И кается им не в чем. Люби себя, прими каким ты есть, не повторяй ошибок прошлых, осознай их, как опыт, как примеры и в этом будет покаянье. Ведь все, что есть в тебе дано от Бога.
— Ты ангел… Все ли там такие?
— Ты думаешь, я пришла с небес?
— Разве нет?
— Не знаю. Странно — ты называешь себя моим мужем, а между тем, не знаешь, откуда я.
— С небес.
— Из космоса? Там скопление галактик и давным-давно не совершают перелеты, есть переходы…
И смолкла, сообразив, что говорит то, что точно знает, а вот откуда — не помнит.
— У меня амнезия, — прошептала.
— Что такое «амнезия»?
— Потеря памяти. Ужасное состояние. Как скачки в тумане. Запинаешься о каждую кочку, но обойти не можешь, потому что не видишь ее.
— Не беспокойся, я рядом и помогу тебе объехать «кочки». Ложись мой ангел, спи, а я побуду рядом.
— Не хочу спать.
— Надо. Иона сказал, тебе нужно как можно больше отдыхать.
— От чего? Разве я перетрудилась? Иона странный, — легла на бархатную подушку. — Не помню, что он говорил мне, но говорил про что-то непонятное.
— Он лекарь и византиец. Речь его и мне порой кажется не понятной, манеры возмутительными, но надо отдать должное его знаниям, он прекрасно врачует.
— Да, наверное… Из Византии?
— Он приближенный Раймунда Тулузского.
— Ни о чем не говорит.
— Сейчас. Дай время — все встанет на свои места.
Стася помолчала и выдала:
— А ведь ты меня обманываешь.
— О чем ты, ангел мой.
— Ты мне не муж.
Граф заволновался:
— Ты уйдешь? Прости, не знаю, что нашло. Мне показалось так ты останешься со мной. Я совершил непоправимую ошибку?
— Нет. Но больше мне не лги. Для окружающих пусть так и останется, мысль с замужеством удобна.
— Ты простишь меня?
— Постараюсь. Но больше так не делай. Лож отталкивает. Раз поймай на лжи, не будет веры в правде.
— Люди озлоблены, они чуть не убили тебя, приняв за посланницу ада. Я хотел оградить тебя от их ненависти.
— И от любопытства? — Стася улыбнулась.
— От любой опасности для тебя. Мою жену тронуть не посмеют.
— Откуда я?
— С небес, уверен.
Стася задумалась, пытаясь вспомнить свой исток. Не может быть, чтоб дом родной она забыла. Родина в крови, в душе — ее не смыть и не убить, она от рожденья и до смерти с человеком. Даже там, где обитают души, они живут в привычном окружении, напоминающем родные места. Лес и поля, горы и снег, джунгли или тундра… Но ей не вспомнить, близким кажется и то, и это, как будто мир весь — мир ее.
— Как я появилась?
— Не знаю, — граф задумался и, скрипя сердцем, сказал. — Наверное, я должен, хоть чувствую, что тем тебя я потеряю, открыть и остальное. Ты была странно одета. Все сохранено и спрятано от любопытных глаз.
— Покажи.
Как больно. Теофилу показалось, что он совершил ошибку.
— Обещай… Нет, извини. Я не могу держать тебя, ведь ангел — посланник редкий и нам смертным не подвластен. Довелось мне зреть тебя и тем уже я осчастливлен. Но тяжело довольствоваться малым и хочется… пообещай что не уйдешь. Хотя бы не сейчас, мне нужно время, чтобы смириться с твоим исчезновеньем.
— Ты хороший человек, граф Локлей, — обняла его Стася. — Придет момент, мы встретимся. Я благодарна тебе и рада, что приобрела такого друга. Не бойся ничего. Идем?
По переходам и лестницам они прошли в одну из башен и, граф из тайника за старым гобеленом достал сундук. В нем лежало то, что родило у Стаси смутные воспоминанья. Она точно знала названия предметов, их назначенье. Куртка, брюки, ботинки, пистолет, аптечка… Аптечка! Вот препарат для прояснения ума, как раз то, что ей надо!
— Я из будущего, — то ли вспомнила, то ли сообразила. Впрыснула суспензатор в мышцу и заметила удивленный взгляд мужчины.
— Это лекарства, — пояснила, но, судя по глазам, граф, о чем речь не понял.
— Мне нужно восстановить память, восстановится.
— Конечно. Ты задержишься?
— Некуда пока возвращаться. Не помню как, куда, кто я. Зачем здесь. Как ты нашел меня?
— Бог вывел. Чернь устроила себе развлечение, решила сжечь тебя, как ведьму.
— Что за ведьма?
— Приспешница Сатаны, злодейка и колдовка мерзкая.
— Я совершила что-то ужасное? — нахмурилась, пытаясь понять за что ее таким названьем наградили.
— Да… ты была одета в это, — кивнул на экипировку.
— И все преступленье?
Локлей кивнул с грустной улыбкой.
— Все что непонятно — пугает, и лучше сжечь, забыть, чем искать рациональное объяснение тому и объяснять его черни. Признаться, я тоже был потрясен твоим видом. Нечто жуткое есть в этих одеждах, к тому же женщина в столь откровенном и для мужчин наряде, уже вызов обществу и церкви.
— Разве катары не проповедают терпимость?
— Это иное, — головой качнул. — Говоришь, не помнишь ничего, а речи твоя подобны речи ученого мужа, в них есть осмысленность и здравое зерно.
— В чем? Кстати, о речи. Я поняла, что ты спас меня от сожжения. Скажи, я что-нибудь тебе сказала?
— Да. "Видно ты очень хотел меня видеть". И это, видит Бог, правда — хотел, как ничего другого.
Стася задумалась:
— И все?
— Все.
Странно: откуда она пришла, к нему ли, зачем?
— Будем надеяться амфисиритрипсин мне поможет…
Амфисиритрипсин?! Откуда это названье?!
Глава 18
Утром Иона зашел в спальню и к собственному удивлению застал лишь служанку. Ориетта застилала постель.
— Где госпожа?
— На прогулке.
— На… прогулке?!
Сумасшедшая! Ферри выдуло из спальни. Он скатился с лестницы и помчался искать Стасю, надеясь, что та не успела навредить себе, например, влезть на лошадь и устроить скачки.
Так и есть, ненормальная решила прогуляться с графом на лошади.
— Стойте!! — подлетел, перехватил под уздцы. — Вам нельзя! — уставился на женщину. У той глаза потемнели, а кожа побледнела.
— Илья? — как вдох, как эхо.
Станислава буквально вывалилась из седла к нему на руки, повисла на шее:
— Илюша, любимый!
Тот обрадовался, закружил ее:
— Вспомнила?
Локлей с лица спал, смотрел на них и собственным глазам не верил: ангел и этот хам простолюдин знакомы! «Любимый»? Любовники?! Сомнений нет. Рука рукоять меча сжала, но кого убивать? Ее, его, себя? Граф сник, с тяжестью на сердце и с болью отвергнутого, смотрел на них. А влюбленные кружили по двору, не стесняясь обнимались, болтали, перебивая друг друга.
— Я знала, ты здесь! Мне Иштван сказал!…
— Так ты ко мне?!… Где видел, когда?! Что за Иштван?…
— Илюша!…
— Стася, как ты могла, одна!…
— Я верила, ты найдешься! Ждала, как я ждала тебя!…
— Стаська! Ты вспомнила!
— Да. Да!
— Я думал, ты за нос меня водишь, изображая амнезию!
— Что за ерунда?!
Мужчина, наконец, заметил взгляд Локлей и замер. Женщина обернулась, встретилась графом взглядом и потянула Иону за руку к нему.
— Это мой жених. Мы прогуляемся, Теофил. Давно не виделись и много нужно сказать друг другу.
Я оправдываюсь? — чуть удивилась себе Станислава, смутилась.
Теофил лишь руками развел, разрешая взять лошадей. И взгляд отвел: нет сил смотреть на влюбленных. И слова поперек не скажешь, руку не поднимешь. Потому что видно — ангел счастлива. А то, что ему придется уйти с дороги… ну, что ж, планида такова… Но как же хочется что-нибудь предпринять и изменить тем сложившееся!
И крик в душе обиженный, и ярость к Ферри, которого мысленно уже убил!
