Тропа Мертвых - Недозор Игорь Владимирович (список книг TXT) 📗
– Нет, лесной перевертыш – он как человек; даже может человеком прикинуться, может даже девчат кадрить и в лес их заманивать. А лесовик – тот мохнатый да горбатый будет, чистая обезьяна, хотя обезьян ты ж и не видал. Он просто шею свернет – и на мясо. Так что знай, если в каком селе или на хуторе говорят про девку, которая незнамо с кем ушла и пропала без вести, то перевертыш объявился, на него меньше, чем втроем, и без волчков не охотятся.
– Ну, я ж пошел на Дикий Пустырь, знаешь, где те башни многоэтажные заброшенные, ну, дурное место. Думал проскочить до полнолуния, а того не подумал, что с Гнилого Урочища Душную мглу нанесет. Так что пришлось обходить, аж до Брошенной Слободки перся. Ну а туда с Гиблой Дыры как раз зубаны набежали, чтоб их. Сам посуди, какой промысел при таких раскладах?
И все эти разговоры так не вязались с в общем-то идиллической обстановкой, какой Виктор не помнил в обычных сталкерских барах. За столиком в углу пели под гитару, смеялись девушки, официанты носили подносы с изобильной закуской.
Они тоже говорили о чем-то. Паровоз хвастался сувениром, не мог, по его словам, не прихватить отсюда чего-нибудь на память. Выбор его пал на флягу из нержавейки и с золоченым символом – три перекрещенных незамкнутых кольца и надпись «ВСГО». По его словам, такие носили когда-то здешние военсталкеры.
– Три патрона отдал, не шутка!
Как открылась сзади дверь, Рузин не услышал, зато увидел, как несколько человек устремили взгляды в одном направлении. В зал вошел высокий худой человек в длинном плаще с капюшоном, накинутым на голову. В правой руке он держал трость или, скорее, посох – то ли из пластика, то ли из кости, тяжелой и плотной. За спиной – небольшой мешок-«сидор», оружия не видно.
На вид ему было около пятидесяти лет, худое узкое лицо с длинным носом, широким лбом и выступающими скулами. Длинные рыжеватые волосы, зачесанные назад, открывали залысины на висках, а сеть неглубоких морщин придавала лицу солидный вид. Пригладив небольшую бородку, человек оглядел зал. Несколько гостей, видимо, те, кто уже имел честь встречаться с этим человеком ранее, привстали при его появлении.
К гостю поспешил официант, и мужчина вслед за суетящимся халдеем прошел в подсобку, дверь за ними закрылась. Перед этим его взгляд остановился на Викторе, всего на секунду.
– Кто это? – шепотом спросил Рузин соседа.
– А хрен его знает, – так же шепотом ответил тот. – Но мутный тип. Говорят, с Бродячими дела ведет. И даже с нелюдью. Он сюда уже сто лет не заходил.
– А ты чего про него спросил? – вдруг осведомилась мирно поглощавшая пирог с черникой Наталья.
– Да как сказать. Мутный тип. И неприятный! Угрюмый, и взгляд такой… тяжелый… – Виктор и сам толком не мог сформулировать то, что его обеспокоило.
– Да, ты прав, – нервно передернула плечами целительница и добавила не без колебаний: – Ты понимаешь, я на него тоже внимание обратила. Я его не почувстовала. Вообще. Даже не зверь, от зверя и мутанта хоть какой-то след, а тут – глухо.
– Уверена? – ухмыльнулся Паровоз, но сразу же замолчал.
Да и Виктору стало очень неуютно.
– Водка тут дрянцо, – пожаловался уже на улице Паровоз. – У меня изжога от нее.
– Не знаю, по-моему, водяра нормальная. – Зубр поправил ремень.
– Перекурим да спать?
– Да постоим, чего уж.
И в самом деле. Воздух свежий, тьма бархатистая и глубокая. Луны не было. По темно-лиловому небу медленно двигались облака. В просветах между ними тревожно мерцали звезды. На юго-западе изредка вспыхивали сизоватые сполохи – то ли зарницы дальней грозы, то ли аномалии.
И Виктор с обреченным спокойствием вдруг подумал, что, похоже, их краткая передышка в параллельном мире подошла к концу.
Глава 6
Пока его товарищи полуночничали, некурящий Виктор поднялся в номер и, наскоро умывшись, разделся. Наталья тихо посапывала за ширмой. Он сел на кровать, посмотрел в окно.
Почти у самого горизонта появилась необыкновенно большая луна. Красная, недобрая, как потускневшее колдовское зеркало красной меди, лившая на землю почти не дающие света лучи.
Он задернул занавеску и лег. Но почти сразу, стоило закрыть глаза, Рузин услышал тихие, едва ощутимые шаги рядом с кроватью. На мгновение он напрягся, а потом открыл глаза. Рядом, держа в руке подсвечник, стояла Наташа в наброшенном на плечи уже знакомом халате.
– Что-то случилось? – подскочил, сбрасывая одеяло, журналист.
Она наклонила голову набок и посмотрела на него с задумчивостью.
– Молчи, – прошептала. – Не надо шуметь.
И сбросила халат на пол неслышным шелестящим движением.
Обнаженная, она стояла посреди комнатенки. Крепко сбитая, широкая в кости, без грамма лишнего жира. Грушевидные груди, увенчанные небольшими темно-пурпурными сосками. Ничего общего со стандартной красотой его мира, красотой голливудских актрис или топ-моделей. Натуральное тело молодой сильной женщины, не знавшее силикона и усилий пластических хирургов или фитнеса. Тело женщины, жившей трудной, но естественной и здоровой жизнью. Такие женщины почти исчезли в странах, называемых «цивилизованными», но на окраинах его мира, куда заносила Виктора карьера военного репортера, таких еще можно встретить.
И в то же время что-то очень темное, непонятное и необъяснимое чувствовалось в ней. Чужое, хотя и не чуждое, а просто иное.
Он не мог оторвать взгляда от Натальи, от ее крепкой белоснежной шеи, от груди, так естественно и бесстыдно выставленной напоказ, от вороха рыжих волос, свободно падающих на точеные плечи. А еще стало понятно, что она скрывала под одеждой.
Белую атласную кожу покрывали замысловатые разноцветные линии татуировок – сложно переплетенные знаки и фигуры, от которых рябило в глазах, знаки-руны неведомых письмен. А еще шрамы. Не от когтей клыков или оружия. Необычные, тонкие, состоявшие из множества изгибов, закорючек и непонятных ломаных геометрических фигур. Нанесенные то ли раскаленным тавром, то ли ножами.
Глаза ее вдруг полыхнули властным непреклонным призывом, нет, Зовом, сопротивляться которому Виктор не мог, даже если б и хотел.
Через секунду он ощутил, как она прижимается к нему – горячая, бархатистая, окруженная странным, одновременно и горьким, и манящим запахом. Эти объятия были самыми крепкими за всю жизнь… И последовавший за ними поцелуй был страстным и обжигающим.
Сильные и одновременно ласковые пальцы почти мгновенно подняли его в темные небеса.
Ее длинные волосы оплели его лицо, он ощутил укол ее набухших сосков. Крепкие, мозолистые пальцы когтями впились в его грудь. Какая же она горячая!
Девушка выпрямилась и села на него верхом.
Невероятное, ни с чем не сравнимое наслаждение!
Тело ее, гибкое и сильное, мерно двигалось. Ее движения постепенно убыстрялись. Их губы слились в поцелуе. Когда в тяжелом дыхании девушки прорезались хриплые нотки, ее глаза стали мутными, по прикушенной губе потекла капелька крови. Изогнув спину наподобие дикой кошки, она откинулась назад.
Глубоко дыша, девушка жадно ловила каждый поцелуй, боялась пропустить мгновенья ласки. Вот она скользнула за спину и прижалась к нему сзади крепким телом. Спиной Виктор почувствовал ее твердые острые груди.
Последнее, что запомнилось, как их сердца бились рядом.
Еще минуту он лежал с Натальей рядом, не двигаясь. Вспомнился пошленький анекдот: «А поговорить?». Но говорить о чем-то сейчас было бы странно и глупо.
Слова вообще казались бессмысленными. Перед глазами все плыло, и не было никаких мыслей, только ощущение сладостного покоя.
Первой найдя в себе силы, ведунья с явной неохотой сползла на пол.
– Зачем тебе это понадобилось? – спросил он полушепотом.
– Просто захотелось мужика… – невольно поморщилась она. – Я же живой человек. Ну и еще…
Она махнула рукой.
Ему, не знающему магических языков и обычаев ее родины, было бы очень трудно объяснить, что для людей, среди которых она родилась и выросла, все случившееся между ними было само собой разумеющимся. Ибо всякий знает, что посвященная не может быть долго одна.
