Форпост. Тетралогия - Валерьев Андрей Валерьевич (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗

"Шуточки кончились, так? Подруга ты моя боевая…"

Третьего парня они нашли в рубке корабля. Крепко избитого и связанного по рукам и ногам. От жары и жажды он почти ничего не соображал и только тихо стонал, прося пить. Питьевая вода в горло и мокрая тряпка на голову быстро привели бедолагу в чувство.

Из дальнейшего разговора Иван выяснил, что парня зовут Саша, что ему тридцать лет, и он из Омска. Что эвакуатор, на котором он выехал за город по вызову, куда-то провалился. И что он, Саша, этих гадов отговаривал и даже побежал предупредить, но его догнали и избили. И что нога у него совсем плоха. Гниёт.

Тут потихоньку снова впадающий в бред Саша, задрал штанину и показал Ване жуткую рану на голени. Не слушая бессвязный рассказ мужчины о двух дочерях, оставшихся "там", Иван взвалил невесомое тело рабочего на плечо и потопал к выходу. Следом, прихватив обе ножовки, печально шла Мария.

— Жалко мне его.

— С ним всё будет в порядке. Алла за ним присмотрит. — Ваня ухмыльнулся. — Я ей намекнул, что идти-то этому парню некуда, так что — всё будет тип-топ!

Дорогу, по которой она уже два раза ходила, Маша запомнила отлично. Неспешная пятичасовая поездка на велосипедах, с перерывами на ланч и секс, далась настолько легко, что Иван, наверное, смог бы прямо сейчас штурмануть подъём на перевал.

"Это глупо. Но я же Лужину слово дал, не лезть к ним… Подождём"

— Привал! — Ваня огляделся. Природа вокруг сильно изменилась. Степные просторы упирались в невысокие холмики, поросшие редкими деревцами. Холмики переходили в скалистые горки. Крымские горы Ивана не впечатлили. Мелочь, одним словом. То ли дело — Заилийский Алатау! Э-эх. Тьфу ты! Нельзя так расслабляться.

— Вон за теми деревьями палатку и поставим.

Маша взвела арбалет и, осторожно ступая, пошла вслед за мужчиной.

Станислав Лужин со своими карателями показался точно тогда, когда Иван и ожидал его увидеть. Тяжело дыша, семеро здоровенных мужиков, вооружённых маляренковскими мачете и самодельными самострелами, скорым шагом протопали мимо затаившихся в редких кустиках наблюдателей.

— Вань, а хорошо, что мы Бима оставили.

— Тссс. Да, наверное, хорошо. — Иван внимательно рассматривал бойцов. Дока не было. Не было и Звонарёва.

"Ну да, он же из хозяйственников".

— Вань, у Олега твой арбалет. Видишь?

— Угу.

Боевой арбалет — это было хреново. Про самоделки Маша сказала лишь то, что стреляют они гораздо хуже.

Иван смотрел в спину уходящему в степь отряду.

"Зачем вы так, пацаны? Вам эта война так нужна? Ну что же — вы сами напросились!"

Настроение было преотвратным.

У сидящего перед костром в десяти километрах от Ивана Звонарёва настроение тоже было так себе. До вечера оставалось всего ничего. Предстоящая ночь не сулила ничего хорошего. Единственный оставшийся с ними работник долго отнекивался и упирался — он очень не хотел никуда уходить, но Серый вместе с дедом дожали парня, отправив того в посёлок к рыбакам. Парень оглянулся, словно прощаясь, и рванул бегом. Воспоминание только ухудшило самочувствие Звонарёва — этот, как его… так и не вернулся.

"Может, просто не успел. Двадцать километров в один конец всё-таки… Как же его звали-то?"

Пока было ещё светло, народ суетливо доделывал свои дела внутри запертой изгороди. К огородам, а тем более в лес, выходить никто не решался.

— Геннадьич, иди — поспи, я подежурю. — Женька притопал к костру не один, а в обществе своей новой подруги, которой очень гордился. Такой красивой девчонки не было ни у кого! Дружески кивнув Ольге, Серый тяжко поднялся и пошёл к своему шалашу.

— Ксюша, ты здесь?

— Здесь, здесь… Милости прошу — к нашему шалашу.

В центре, прямо на его постели, сидел, удерживая помертвевшую от ужаса Ксению, Маляренко.

Глава 3

Которая доказывает, что пути Господни неисповедимы

Звонарёв поёжился. Глаза Ивана его пугали. Встреча со старым знакомцем прошла совсем не так тепло, как на это надеялся Серый. Маляренко абсолютно равнодушно приставил к боку Ксении нож и пригласил его войти в шалаш. За спиной, из ниоткуда, возникла вооружённая арбалетом Маша.

— Заходи, не стой столбом.

— Слышал я, — полуприкрытые глаза Ивана смотрели куда-то вдаль, — что ты тут здорово поднялся. В люди выбился. Мои поздравления.

— Геша. — Ксения умоляюще смотрела на мужа. — Скажи ему.

— Кхм! Иван Андреевич! — Звонарёв растерялся, что дальше говорить, он не знал. — Ваня, ни при чём мы. Я простой строитель и никак на то, что здесь происходит, не влияю. На Стаса вообще никто повлиять не может. Даже мать. Я, — голос Сергея Геннадьевича окреп, — хочу считать тебя своим другом, а не врагом.

Маляренко улыбнулся, и у Звонарёва волосы стали дыбом.

"Убьёт".

После возвращения из добровольной ссылки в посёлок, у Ивана нет-нет да и проскакивала эта, как её шёпотом называли все вокруг, "улыбка мертвеца". Звонарёва пробил пот.

— Пойдёшь со мной щенков стасовских резать?

В шалаше повисла гробовая тишина, слышно было, как вдалеке, у костра, звонко смеётся Ольга. Звонарёвы отчаянно переглянулись.

— Да пошёл ты. Я с дитятями не воюю. Я тебе не фашист какой, ясно?

Маляренко кивнул.

"Человек".

— Конечно ясно, Сергей Геннадьевич. — Иван устало закрыл глаза и убрал нож. Позади Маша аккуратно разряжала арбалет.

— Садись, дорогой. В ногах правды нет.

Маляренко лукаво покосился на сидящих в обнимку Звонарёвых. Серый смотрел на смешинки в глазах Ивана, и страх понемногу исчезал.

"Ещё издевается, гад. Проверку на вшивость решил устроить!"

— Я поговорить хочу. С Надеждой Фридриховной и с дедом. С Лужиными я уже наговорился — во! — Иван чиркнул ладонью по горлу. — И больше с ними я разговаривать не желаю.

— Через полчаса стемнеет, все на ночь в доме собираются. Там и поговорите. Я мужиков придержу, чтобы не рыпались. — От невероятного облегчения у Звонарёва на лбу выступила испарина. Он утёрся. — А как ты сюда…

— Да просто. Пристрелил собаку. Разобрал забор и залез. Где ты живёшь — мне Маша показала. Не грузись Серый — тебя эта война никак не коснётся.

— А остальных?

— Тебе не всё равно? Они сами свой путь выбрали. Никто их не заставлял.

Ксюша, спрятавшись за плечо мужа, молча смотрела на Ивана и не узнавала его — из весёлого и нескладного увальня, каким он пришёл в их лагерь и которого она когда-то давно решила "пожалеть", Маляренко превратился в… в… Женщина не могла подобрать слово. Просто это уже был не человек, а что-то другое: страшное, безжалостное и неотвратимое, равнодушное, словно надвигающийся поезд. Её муж — сильный и смелый человек — ощутимо вздрагивал, с облегчением вываливая все последние новости посёлка гостю. Она чувствовала эту дрожь своим телом.

Маша выглянула наружу.

— Нет никого, и стемнело уже. Пошли?

Идти не хотелось. Совсем. Ваня осторожно опёрся спиной на хлипкую стеночку и задумался.

Посёлок Лужина его поразил. Видно, сколько труда вложено в это поселение. Сколько пота пролито. Стоявший в широкой долине, на берегу горной речки между поросшими соснами холмами, городок был окружён высоким частоколом, из-за которого торчали бурые черепичные крыши домов. Весь берег вокруг городка был поделен на огороды. На фоне этого мегаполиса хуторок в роще смотрелся жалко. Пробираясь к шалашу Звонарёва, Иван толком не разглядел сами постройки, но и то, что он успел заметить, его здорово удивило. Это были настоящие дома! Каменные, крытые черепицей, с дверями и окнами. Больше всего удивило Ивана то, что здесь начали мостить улицы. Это было по-настоящему круто. Эти ребята были молодцы. Тогда Иван на секунду остро пожалел, что его тоже не увели вместе с бригадиром в плен. Пожить здесь было бы неплохо.