Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич (лучшие книги онлайн .txt) 📗
— Вот видишь! — Торжествующе произнес со спины знакомый голос женщины в возрасте.
Ломов обернулся и заметил возле знакомой колонны давешнюю супружескую пару.
Правда, вид у мужчины был ныне вовсе ошеломленный. Потому как видеть, как цесаревича бьют винной бутылкой по голове, а потом получают за это город — любого выведет из колеи.
— Им сейчас все позволено! — Шипела супруга, одновременно кокетливо улыбнувшись юнкеру.
— Сегодня же свяжусь с его сиятельством. — Промокнул платочком лоб мужчина. — У нас как раз недоигранная партия в преферанс. В пух и прах проиграюсь! В пух и прах! Потом напьемся, всю ночь будем ходить по салонам! Трактир сожжем, как в юности! Бабы, драки — все, все стерплю ради Гришеньки!!!
Глава 24
Новогодние праздники промелькнули вереницей серых и тихих дней. Редкие залпы салютов, высвечивающие снежные небеса над Сулаж-Горой, совсем не походили на привычный размах празднований семейства Долгоруких, известных щедростью и грандиозными торжествами по поводам гораздо более скромным. Но хозяевам окрестных земель не повезло попасть в список помилованных. И если где-то обрадуются громкому залпу салюта, то в княжеских покоях только нервно вздрогнут — уж больно схоже со звуком выстрела.
Хлеб и лекарства закупались вместо новогодних подарков; немногословные наемники забрали себе бюджеты аниматоров и развлекательных трупп, а под лунным небом расчерчивал небосвод не Дед Мороз в упряжке из сорока оленей, а самолет радиоэлектронной борьбы.
Видимо, нечто серьезное простили Долгоруким — явно такое, что те сами не поверили.
Не то, чтобы нам, окруженным высоченными стенами крепости Биен, желалось чужого праздника. У нас, гордых хозяев независимой твердыни, был свой собственный Новый год — с елкой, гирляндами и снеговиками. До моего прибытия, правда, елки и гирлянд не было — но в обмен на обещание не устраивать салюты там, где летают аппараты тяжелее воздуха, привезли вертолетами. Материала же для снеговиков и у самих было — горы…
Вообще, снег — основная часть зимней жизни крепости. Если бы не каждодневные снегопады, то неведомо, как вообще коротать дни внутри колодца стен.
Так и мне в первый день выдали лопату, указали на заснеженные дорожки в тенистой яблоневой аллее, и предложили помогать. На дельные предложения, как можно все быстро растопить или отвести от крепости снежные тучи, посмотрели с укоризной. А дед так и вовсе отвел в сторону и недовольно шепнул, что мне выделили чистить лучший маршрут из уважения, и нечего баловать и портить другим удовольствие.
Никакой власти над стихией, никакой техники. Только равномерное шорканье деревянной лопаты по заиндевевшей кромке. Удары ломом по наледи — до жара под легкой шубенкой, до приятной тяжести в руках и звонкой пустоты в мыслях. Работа от раннего утра до позднего вечера, молчаливые посиделки у камина в компании несуетливых и тоже уставших людей, двигающих фигуры в шахматах или нардах. Ранний сон — в надежде, что ночью снова пойдет снег, и будет работа на новый день.
А если снегопада не будет, то уже сметенный в горки снег можно отвозить к стенам. Или делать снеговиков — хоть какое-то нововведение в устоявшийся порядок вещей я привнес. Занялся сам и обещал не привлекать последователей к хороводам вокруг елки. В итоге, в снеговиках было все.
Над крепостью несколько раз низко пролетали самолеты, делая крупные снимки подворья. Посольство получило ноту о недопустимости увеличения воинского контингента, которую как всегда проигнорировали. Суверенные земли, что хотим, то и делаем… Хотим — увеличиваем контингент на три сотни снеговиков…
Впрочем, слепленные из снега бойцы оказались полезны и в боевом применении — на них охотно отрабатывали точность заклятий в кругу тренировочного полигона, используя как ростовые мишени. Тренировки — тоже немалая часть местного времяпровождения. Последняя часть — дежурства, но там такой плотный график и интриги, что я махнул рукой, по размышлению, и требовать место для себя не стал.
Правда с тренировками как-то тоже не задалось.
— Молодец, внук. — Улыбался одними уголками губ князь ДеЛара, глядя на пережженный полигон и гаснущую анимацию Небесного дворца над нами.
— А теперь представь, что рядом с твоим врагом кто-то еще. — Неспешным шагом добрел он до снеговика на границе полигона и встал рядом с ним. — Тот, кто тебе дорог. Та, кого ты любишь. Ну же, где твой дворец? — Спрашивал дед тишину.
Вокруг нас никого не было, и происходящее не назвать экзаменом. Просто жизнь, что суровей любого людского мнения.
— Я собрал рядом с собой тех, кто выживет. — Выдохнул я ответ облачком пара. — Друзей. Жену.
— Мудро. — Покивал ДеЛара, отведя взгляд в сторону, слегка ссутулившись и переживая свои собственные мысли.
Затем резким движением руки сшиб верхушку снеговика. Оставив совсем немного, ростом с ребенка.
— А теперь? — Наклонил он упрямо голову. — Кто спасет твоего сына?
— Его возможно спасти? — Спросил я в ответ, чувствуя вовсе не назидание в его вопросе, что немедленно должно смениться уроком. Там было отчаяние.
— Нет. Ты выбрал себе не тех врагов. — Лязгнул голос в ответ. — Умрут все равно двое! Либо ты и сын. Либо твой сын и твой враг.
— Значит, обучения не будет. — Кинул я своим мыслям.
— Ты получил главный урок. Не заводи друзей. Не люби. — Смотрел ДеЛара прямо в глаза. — Если хочешь стать великим.
— Я услышал. — Коротко поклонился.
И вернулся нечищеным дорожкам и маханию лопатой под разошедшимся снегопадом. Бесполезное дело со стороны — но после меня тут можно будет ходить, а не вязнуть в снегу по пояс.
Санаторий, а не ссылка. Даже интернет есть, вместе с сотовой связью — но сигнал идет через вышки Долгоруких, оттого популярностью не пользуется. Мало кому нравится третий человек в разговоре и виртуальное сопение за плечом, когда посещаешь интернет. Да и люди вокруг не того поколения, чтобы уходить в сеть с головой. Всем интересен лишь прогноз погоды — будет ли снег…
Мне почти не звонили — одно дело возглавлять позорный список «помилованных», а другое — разбить бутылку о голову цесаревича уже после его публикации. Даже первое не добавляло мне популярности, а связываться после второго — значило напрямую оскорбить государя. Ведь какие могут быть разговоры с государственным преступником, которого не сегодня, так завтра лишат имени и повесят на невысоком деревце? Потому звонили только цесаревич Сергей Дмитриевич, спрашивая про погоду и здоровье; договорились, что миллиард за плохой сон моего рядового с попыткой взять его под контроль — приемлемая вира. Его сиятельство князь Давыдов уточнял, почему я не на службе, какого демона в ссылке, и куда ему девать столько золота; сошлись на конной статуе в полный рост. Его сиятельство юнкер Ломов приглашал побродить по шоссе Энтузиастов; наметили на февраль. Более бесстрашных не было.
Я звонил и того реже — Нику с родителями забрали к родственникам в Румынию, соблазнив климатом, колоритом, и как шепнули мне по секрету: организацией скромной свадьбы. Правда, вряд ли уточнили, что скромная — это недели на три… Но поездку я одобрил целиком — в этой стране теща может кому угодно рассказывать о том, какой я плохой человек, все равно языка никто не понимает…
За подобными размышлениями меня и застал новый телефонный вызов — на этот раз удивив подписью «Артем» над номером. Этот то куда, рисковый… Один факт звонка — уже компромат.
— Привет. — Легкомысленно поприветствовали меня знакомым голосом. — Чем занят?
— Думаю, стоит ли ехать к цыганам со своим медведем.
— Постой, ты уже сбежал? — Напряглись на том конце провода.
— Нет. — Вздохнул я. — Подожди секунду.
Обернулся, приметил скамейку неподалеку. Скинул сугроб снега с нее и примостился на краешек.
— Говори. Но учти, что Долгорукие тоже слышат.
— Это вряд ли. — Скептически произнесли в трубке. — Наш человек на ближней к тебе вышке шифрует поток. Пока обнаружат, пока рубанут… Время есть.
