Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" (читать хорошую книгу .txt) 📗
Чувствуя себя в чем-то виноватым, Серега ответил, что по нужде.
— Где второй диск?
— Не знаю, я все забрал…
Андрей прищурился и покусал губу. Простофиля совсем не так прост, каким хочет казаться. С удовольствием продаст, купит и снова продаст. Разве только на этот раз не с теми связался.
— Только вчера ты разговаривал с людьми Котова... И очень мило разговаривал.
Серега вспомнил о типе из «Мерседеса». Отказываться было бессмысленно, шеф наверняка наблюдал за ними.
— Я не знал, что это люди Котова. Они… ну, один из них… подошел ко мне, сказал, что заплатит десять «тонн», если я передам им какой-то диск. Но я им ничего не обещал! Чессслово! А из кустов я все подобрал!
— Ладно! — легко согласился Андрей. — А деньги, я так понимаю, ты не забыл прихватить!
Серега покраснел и с видом пойманного с поличным воришки вжал голову в плечи.
— Что стоим? — поинтересовался шеф и задушевно прибавил: — Поворачивай, кретин!
Сергей перепугался не на шутку. Нет, «биг босс» злился, но держал себя в руках и выглядел спокойным. Но возвращаться на место той мясорубки…
— Да вы че, Андрей Константиныч?! Там, наверно, уже ментов понаехало!
Андрей потер пальцем веко, почти неуловимым движением выхватил из-под своего сидения пистолет с глушителем и, приставив его к груди ничего не успевшего сообразить Сереги, спустил курок.
Убитый ткнулся лицом в руль, зацепил сигнал. От резкого звука стая бродячих собак рассыпалась в разные стороны. Кровь закапала под ноги трупу.
— Как вы все меня достали! — посетовал Андрей, открыл дверцу и вытолкнул наружу мертвое тело. — Ч-черт! Всегда говорил, что жадность — это смертельная инфекция… Приеду — буду с утра до ночи резаться с Рушинским в «Кваку», ей-богу!
Он пересел за руль, взглянул в зеркало, чтобы вытащить из глаз опостылевшие контактные линзы, а уж только потом завел машину. «Ландкрузер» сорвался с места, оставив на пустынной дороге то, что когда-то было непутевым Серегой Дубковым. Труп в набитой деньгами одежде.
Бежевый «БМВ» катил внизу, приближаясь к морю. Орел-степняк лениво смотрел на творение человеческих рук и, забавляясь в потоках пронзительного ветра, кружил над приморским городом.
А сам город почти опустел. Вернее, большинство любителей осенних прогулок собралось в центре — в честь сегодняшнего праздника. Машин было совсем мало, людей в погонах — больше, чем гражданских. Много моряков.
Рената отвернулась и опустила глаза на спящего Сашу.
— Куда мы, Ник?
Николай буркнул что-то невразумительное. Он совершенно не знал этих мест.
— Спроси улицу Исаева… — не размыкая ресниц, посоветовал Саша. — Машину потом отгонишь в неприметное место, лучше даже найти чехол…
— Шо там, на Исаева?
— У них там гостиница… Не спрашивай гостиницу, спроси улицу…
Рената проглотила обезболивающее и запила из бутылки. Она держалась исключительно на таблетках, и едва действие лекарства ослабевало, появлялась дурнота, грозившая обмороком.
Светлые стены многоэтажной гостиницы «Новороссийск» ярко выделялись на фоне пасмурного неба.
Горизонт соединял с тучами туманно-ртутную поверхность моря. Справа от бухты мутнели горы. У причалов пестрели суда: корабли, катера, яхты. Все в безмолвии, нарушаемом лишь редкими вскриками чаек. Птицы покинули свою извечную стихию. Теперь они, нахохлившись, сидели на крышах, на заборах или дрались друг с другом и с деловитыми голубями из-за пищи у мусорных баков.
Гостиница была пустынна: не сезон, да и праздник, к тому же…
— Ну, с кем не бывает… — заприметив неодобрительный взгляд администратора в сторону едва переставлявшего ноги Саши, которого из последних сил поддерживала Рената, сказал Гроссман. — Революция… Великая… Мать ее!
Администратор ничего не ответил, показал, где надо расписаться, и выдал ключи от номера.
Дверь лифта «дзинькнула», смыкая створки за Николаем. Саша привалился лбом и плечом к стене, отдышался.
— Гроссман, — Рената взялась за куртку мужа. — Купи ему антибиотиков.
— Каких?
— Не знаю. Любых. Бинтов купи побольше, ваты. Стерильной. Йода, зеленки, марганца, спирта — чего угодно, все сойдет… Кровоостанавливающее… Пластырь… Нашатырь. Шприцы…
— Пинцет… — пробормотал Саша.
— Какой пинцет? — переспросили Николай и Рената.
Он бессильно махнул рукой.
— Пинцет найди! — распорядилась девушка, ткнув пальцем в грудь Николая.
Гроссман довел их до номера. Рената бросилась в ванную. Как назло, полотенца были светлыми. Придется постараться, чтобы отстирать кровь, но делать нечего. Девушка содрала их с крючков — все сразу, скопом: маленькие, для лица, и побольше, для тела — и ринулась в комнату.
— Сюда! — расстелив полотенца в несколько слоев на кровати, Рената помогла Саше лечь.
Николай вернулся через четверть часа.
— Ампициллин. Пойдет?
— Пойдет! — Рената выхватила шприц, сломала ампулу, набрала полностью пять кубиков, щелчками выбила воздух и, сжав мышцу с внешней стороны плеча Саши, воткнула иглу.
Николай поражался четким, отработанным действиям жены. Прежде она страшилась одного вида крови.
Гроссман протянул ей йод и вату. Девушка вымазала руки йодом, растворила в воде марганец — почти до бордового цвета — обмыла рану, края тоже обработала йодом.
— Давай я сам… — Саша попытался приподняться на локте, но Рената настойчиво прижала его к постели.
Николай обмыл пинцет, окунул в марганец, протер напитанной йодом ватой и подал супруге. Ее рука слегка дрожала, Рената до синевы закусила губу и, раздвинув пальцами края раны, полезла в закровившие ткани.
— Черт! Гроссман! Что ты стоишь? Набери в шприц кровоостанавливающее! Сейчас польет, и сильно!
— Оно в таблетках!
Рената сказала такое, что даже Гроссман никогда не решился бы повторить на людях.
— …Так что ты молчал, идиот?! Давай быстрее!
Саша с трудом проглотил таблетки.
— Потерпи, Сашенька! — умоляла Рената. — Потерпи, пожалуйста! Я ищу ее! Потерпи!
Наконец пинцет наткнулся на пулю. Рената поняла это по звуку. Теперь нужно ухватить ее понадежнее и выдернуть. Как дергают зуб. Недрогнувшей рукой. О боже, боже, помоги!
Саша молча стиснул зубы. У Гроссмана не было сил отвернуться, он не следил за своей мимикой, и каждое движение жены отражалось на его лице ужасной судорогой.
— Все! — вскрикнула Рената и бросила искореженную пулю в стакан с марганцовкой.
Кровь действительно хлынула из отверстия, но девушка зажала его бинтами. Саша потерял сознание. Николай автоматически протянул Ренате нашатырь, но та оттолкнула его руку:
— Не надо! Подожди!
Уняв кровотечение, она наложила повязку и залепила ее пластырем.
— Давай нашатырь!
Саша пришел в себя. Рената скорчилась на полу, заскулила, как умирающий щенок. Жизнь иссякла в ней.
Николай уложил ее на соседнюю койку, под безмолвным взглядом телохранителя прибрался и ушел замывать окровавленные полотенца. В холодной воде пятна отстирались достаточно легко. Только теперь Николай ощутил, что здесь пахнет морем — сквозь вонь антибиотика, йода, марганца, чужой крови…
— Ладно, Шурка… Все будет как надо!
— Не делай ничего с диском… — попросил телохранитель. — Ты осложнишь все…
Гроссман ощутил всплеск ярости, схватил кресло, с грохотом обрушил его рядом с кроватью, сел и, стараясь понижать голос, прошипел:
— Да? А тебя все это не трогает? Нисколько? Они, по-твоему, должны остаться безнаказанными?! Одна сука убила тестя, вторая… — он метнул взгляд на Ренату и не стал продолжать, хотя девушка и спала.
Саша перевел дух:
— Я никогда прежде не мог по-настоящему поговорить с тобой. Да ты меня бы и не слушал… Ты всегда все делал по-своему. Я подчинюсь, у меня нет выбора, но послушай мой последний довод: не делай того, что собираешься сделать. Есть две химерические идеи: спасения этого мира и мести за что-либо. Любой, кто руководствуется лишь ими, заведомо проигрывает.
