Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП) - Мак-Кай Майк (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
Три дня доктор Анатолий не разрешал мне выходить из изолятора. Сам сидел весь день за компьютером, вроде как срочно надо писать отчёт. Когда хотел отлучиться, звонил стюарду, чтоб пришёл помыть пол, протереть зеркало в ванной, или поправить шторки на иллюминаторах. После ужина, место доктора занимал папа. Сидел за столом или ложился на третью койку и читал журналы до утра. Бессонница у него! Перед обедом бессонница куда-то исчезала, и он отсыпался в каюте у доктора. Конечно, доктора и папу понять можно. То, что сделала Соф в ту первую ночь…
А за мною они зря смотрят. Я-то вешаться не буду! Мне расслабляться нельзя. Папа у нас – только про нефтяной бизнес знает. Как он в первый день догадался: «Радиорубка сгорела!» И точно – именно радиорубка. Но в жизни папа плохо понимает. В жизни у нас понимает мама. Мама! Ну вот, опять. Сжаться. Вдохнуть. Выдохнуть. А раз мамы больше нет, понимать в жизни буду теперь я!
На танкере проще найти себе дело. Доктор Анатолий быстро просёк, удержать меня в изоляторе невозможно. Наверняка морских докторов учат про избыток адреналина в крови и всё такое.
На четвёртый день плавания, доктор сказал: «Если твой папа не против, можешь поработать юнгой[97].»
«Юнгой? А что надо делать?»
«Ты разве не знаешь, что делает юнга на танкере? В Тихом океане капитан станет брать «купцов», это китайские контейнеровозы, – на абордаж. Будешь подносить порох к орудиям. Крюйт-камера у нас на нижней палубе, рядом с прачечной. Заходить – только босиком!»
«А пиратский флаг у нас где? Весёлый Роджер?»
Доктор Анатолий приложил палец к губам: «Никому не говори! Весёлый Роджер давно вышел из моды! Теперь на пиратских флагах – шесть красных полосочек и одна большая белая звёздочка.»
Я припомнила школьную географию: «Это же флаг Либерии!»
«Ха! Скажешь тоже – Либерия! Ты хоть одного либерийца на танкере видела? Мы – вольные пираты. Санитары моря.»
Через полчаса стюард Джоу вручил новоявленному юнге пенал для пороха, точнее – салфетку и распылитель, и дал первое боевое задание: протирать иллюминаторы в ходовой рубке!
«Отличная работа, — поднял большой палец старший помощник, огромный бородатый русский, немного похожий на добродушного циркового медведя-гризли, — Теперь я хоть вижу, куда мы идём.»
«Разрешите вопрос, шкипер?» — улыбнулась я.
«Задавай, юнга!»
«А где у нас штурвал?»
«Хороший вопрос! Правильный. Не «руль», как сказали бы сухопутные крысы. И сказала ты грамотно: не «у вас», а «у нас»! — Он поднялся из-за тумбы с круглым зелёным экраном, наверное радара, — Вот, гляди.»
Ещё одна тумба, покрытая со всех сторон рукоятками, кнопками, цифровыми индикаторами, с наклонными компьютерными экранами посередине. Спереди оказалось рулевое колесо, примерно вдвое меньше, чем в автомобиле.
«Это рулевая панель, — объяснил старший помощник, — Колесо можешь считать штурвалом, хотя всё немного сложнее.»
«Сложнее?»
Старший помощник принялся тыкать пальцем в рукоятки и переключатели: «Управление носовыми трастерами. Ползунки мощности главных турбин. Положение главных винтов. Индикаторы машинного отделения. Реальное положение трастеров – отображается на левом экране.»
«А почему никто не рулит?»
«Мы же не автомобиль! В открытом море – рулит курсограф.»
«Как автопилот на самолёте?»
«Это и есть автопилот. Если хочешь, подержись за штурвал. Вреда не будет.»
Упёршись босыми пятками в натёртый до блеска прохладный линолеум, я положила руки на штурвал. Перед моими глазами была бесконечная оранжевая палуба танкера, с зелёной лужайкой вертолётной площадки. Навстречу двигался квадратный, загруженный по самую макушку, корабль. Я представила на секундочку запах орудийного дыма, скрип канатов и гору белых парусов, до самого синего неба. «Доллежаль», пиратский корвет, хитрый морской лис под секретным звёздно-полосатым пиратским флагом, гроза китайских контейнеровозов! Сейчас боцман засвистит в дудку, смелые филиппинцы выкатят пушки, а босоногий юнга схватит оловянный пенал и помчится в крюйт-камеру за порохом.
Старший помощник указал на угловатый корабль: «Контейнеровоз «Йокогама»!»
«Будем брать на абордаж, шкипер?»
«Отставить абордаж, юнга! На друзей мы не нападаем.»
Медведь-гризли отошёл к тумбе с круглым экраном, чуть тронул огромный трекболл: «Три мили.» Снял с крючка микрофон, пощёлкал настройками рации. «Охайо Гойзаймашита, Йокохама-мару! Академику Доллежали десу. Овер!»[98] Из динамика раздалось шипение, потом на смеси русского и японского: «Доблo утло, Академику-с-сама! Дайджобу дес-с-га? Ова!»[99]
Закончив короткий, всего на две-три вежливых фразы, радиообмен, старший помощник подошёл ко мне и бережно положил руку на плечо: «Давай, юнга! Видишь вон ту кнопку? Жми и считай в уме до десяти. Только рот сначала приоткрой.»
Я приоткрыла рот и положила ладошку на кнопку с лаконичной подписью «ГУДОК». Где-то вверху грохнуло, раскатилось. Низкий деловитый бас «Академика Доллежаля» понёсся над спокойным океаном. Наш сигнал замолк, и через пару секунд я услышала ответ. Гудок «Йокогамы» был резкий, взвизгивающий, озорной: словно промчавшаяся на скейте японская старшеклассница, в метровых, собранных гармошкой на икрах, гольфах и с ядовито-фиолетовыми прядками в торчащей во все стороны причёске…
…Наконец, возле стеклянных дверей останавливается белый внедорожник «Митсубиси». Входит папа, вертя на пальце ключ с биркой «Хёртц»[100].
— Почему так долго? — спрашиваю я.
— Непросто найти, — говорит папа, — Где машин нет, где кредитные карточки не принимают. В «Хёртце» дали машину почти без бензина, пришлось ещё искать заправку. Знаешь, сколько сейчас просят за галлон на заправке «BP»?
— Сколько?
— Двадцать семь баксов!
— Ничего себе! Два года назад, мама жаловалась, четыре доллара – дорого, — Мама – жаловалась. В прошедшем времени. Сжаться. Вдохнуть. Выдохнуть.
— Это свободный рынок, Нэт. «Эксон-Мобил» продаёт по девятнадцать – там очередь на милю. А нам – ждать некогда.
— Тогда: поехали?
— Прежде чем ехать, надо найти Соф правильные антибиотики. Заодно, припасы закупить: консервы, нож, зажигалку. Туристическую одежду и ботинки. Я видел, тут недалеко есть «Уол-март».
Машина внутри вылизана и пахнет специальным «запахом нового автомобиля». У компании «Хёртц» есть такой сверхсекретный освежитель воздуха, чтоб машина казалась новее, чем на самом деле.
Антибиотики. Да, Соф нужны лекарства…
…После попытки самоубийства, у Соф прорезалось рентгеновское зрение. Может уставиться в стенку и простоять неподвижно минут пятнадцать. Когда ест, надо за ней следить. Только остановится, я напоминаю: «Соф, ешь!» Рентген немедленно выключается, а ложка – движется ко рту. То же самое – в ванной. Доктор Анатолий объяснил, если все будут стоять под душем по часу в день, никакие опреснители не справятся.
На шестой день плавания, я пошла с Соф в душ. «Давай, Соф, поторапливайся, хватай мыло!» Сестра выключила рентген, всё нормально. Нет, не нормально. У неё вся промежность какая-то красноватая. Чёрт!
Доктор Анатолий стал серьёзный, про пиратов больше не шутил. Разложив на столе коробочки с лекарствами, долго сортировал, проверял в компьютере. Оказалось, все антибиотики на танкере – просроченные! Папина компания что-то не так сделала и отменила подвоз.
«А ты как себя чувствуешь, Нэт?» — спросил доктор.
«У меня там тоже немного воспалилось. Но мне не больно, — сказала я, — Только папе не говорите.»
«Понимаю. Принимай таблетки: по две капсулы четыре раза в день», — он подал мне коробочку.
«Это нехорошая болезнь?»
«Тебе так хочется знать? Да. По-латыни: гонорея. Простой народ называет триппером.»
«Но от триппера же есть таблетки?» — про триппер девочки обсуждали в школе, но я не прислушивалась.
«Те самые таблетки, что я вам выдал. И в самом начале, и вот теперь. Я думаю, антибиотики не сработали, потому что просроченные. Сейчас – доза двойная.»
