Дураки и герои - Валетов Ян (мир бесплатных книг TXT) 📗
Сергеев шмякнул Владимира Анатольевича на стол, точно как мясник швыряет тушу барана на разделочный стол, и, перевернув жертву на спину, снова вперился в блинчиковы глаза.
Блинчику было больно. Блинчик был разъярен. Но страшно ему не было.
– Ну и дальше? – спросил он с присвистом, выравнивая забитое падением дыхание. – Чего ты добиваешься, Мишенька? Думаешь, я обосрусь? Так и не надейся, не будет тебе такой радости!
– Ты зачем мне грозил? – выдохнул Сергеев, но уже спокойнее.
Что толку пугать того, кто не боится? Это убийц Блинчик боялся, подельников своих отмороженных, а вот Сергеева, у которого были все основания свернуть жирную шею Владимира Анатольевича на 180 градусов – не боялся. И, что интересно, в целом правильно делал…
– Ты что мне о Маринке намекаешь? Тебе мало того, что теперь Плотникова на тебя пашет, сукин ты сын! Ты решил еще и на ее дочку лапы наложить?
– И с чего ты сделал такие выводы? – произнес Блинов, пытаясь освободиться, и по-пингвиньи закрутил головой. – Что, тебе солнышко зимнее голову напекло? Вика сама выбрала с кем ей идти. Никто ее не принуждал и ты это прекрасно знаешь! Я что – больной дочку своей лучшей пиарщицы трогать? Нашел дурака – Плотникова меня волочет по рейтингам вверх, как пролетарский паровоз, с остановкой в Раде. Да, пусти ты мою шею, черт хромой! Блядь, наломал дров, ребят побил… Пусти, я сказал! Ну, не будь ты большим идиотом, чем кажешься! Я все равно тебя не боюсь!
Сергеев, борясь с желанием дать Блинчику подзатыльник, встал и отошел в сторону. Блинов заворочался на столе, как упавший на спину жук, задвигал короткими лапками, заелозил на спине и наконец свалился со столешницы на пол.
– Ох… – выдавил из себя он. – Ну, дурак ты, Умка… Дурак… Как есть… Неужели непонятно, что на ежа голой жопой прыгать нечего, ежу это до лампочки, а вот жопа твоя, собственная… Ну, объясни мне, что у тебя так плохо, что ты решил со мной бороться? Не за справедливость, заметь! Какая там у тебя в команде справедливость? Где она там есть? Сколько тебе предложили, Миша? Миллион, два? Не стесняйся, я пойму! Ох!
Блинов наконец-то выпрямился с мучительной гримасой на толстой физиономии и ухватился за поясницу.
– Ты, вместо того чтобы мной стены рихтовать, просто бы пришел и сказал – друг мой, Вова, у меня стало плохо с деньгами, но все еще есть информация, которая может быть тебе интересна! И мы бы договорились!
Внизу, под окнами завизжали тормоза, забряцало железо. Видать Полина, хоть и в истерике, добралась-таки до тревожной кнопки и на ее визг прибыли суровые «пернатые» в камуфляже.
Блинов вздохнул тяжело, заковылял к селектору на столе и тиснул кнопку.
– Поля, – произнес он устало, – девочка моя… Отзови ребят, пусть домой едут… Мы тут с Мишей погорячились чуток, а теперь поговорим.
Селектор всхлипнул с присвистом и разразился рыданиями, в которых явственно прослушивалось облегчение.
Потом потихонечку открылась дверь и секретарша, оценив диспозицию – драгоценного шефа никто не держит под прицелом пистолета, – быстро ее захлопнула. «Беркут» уже грохотал берцами по мраморной лестнице. Ретивый бодигард валялся посреди приемной на спине, как полудохлый таракан.
– И выпить нам принеси, – приказал Блинов в микрофон. – Побольше.
– Я с тобой пить не стану, – сказал Сергеев зло.
– Не бойся, – хмыкнул Блинчик, кривя рот от боли. – Не отравлю. Не хочешь коньяку – мне больше будет. А сам чай пей, он у меня хороший, без полония…
В приемной забубнили голоса: Полина приняла «беркутовцев» на грудь и пыталась не допустить их в кабинет, но ребята свое дело знали туго и через секунду в двери заглянула квадратная голова в крапчатом берете. Голова ткнулась взглядом в царящий беспорядок, расхристанного Блинова, сидящего на краю стола, в стоящего в стороне Сергеева и под пронзительный щебет секретарши исчезла.
– И деньги мне твои не нужны… – продолжил Сергеев.
На этот раз Владимира Анатольевича перекосило, как от зубной боли.
– Ну да… Конечно. Ты же альтруист – бессребреник. Как я мог забыть? Миша, а что я купил у тебя в прошлый раз? Не твое ли молчание? Так какого хера ты мне его продаешь второй раз?
– Я тебе молчание обещал? – возмутился Сергеев. – Я тебе ничего не обещал! Это ты бегал вокруг меня и совал мне деньги!
– Открою тебе тайну, – сказал Блинчик устало, сползая в кресло. – Целкой можно быть только один раз. До события. После события это называется другим словом. Ты деньги взял?
Сергеев молчал.
– Сейчас ты скажешь, что это был гонорар за работу, что ты эти деньги заслужил… И я скажу – да! Да, Умка, ты их заслужил! Я был виноват перед тобой! Я действительно подставил тебя! Но я этого не хотел! Понимаешь! Наоборот, я хотел, чтобы все прошло, как надо! А эта сука, Рашид, устроил цирк на проволоке и в результате никто ничего не получил, а из-за «кольчуг» нас едва на части не порвали, и если бы не ты… Так что эти бабки ты заработал кровью! Тысячу раз! Но ты их у меня взял. И ты уже не целка. Хочешь об этом поговорить?
– Нет.
– Тогда какого хера ты лезешь в нашу зарубу? Это не твоя война, Умка! Это тебе Плотникова говорила. Это тебе я говорю. Не лезь и будет тебе счастье!
– Кто приходил к Маринке?
– Да никто! – заорал Блинов истошно. – Никто не приходил к твоей Маринке! Охрану я к ней приставил. Блядь! Выборы на носу! На ее мать у твоих хозяев зубы выросли больше, чем у тебя хрен! Ты что, не понимаешь, что они такие же белые и пушистые, как и вся наша свора? Робин Гуд чокнутый! Ты позвонить мог? У тебя телефон есть? Ты посмотри, что ты здесь устроил, громила? Если бы я так, как ты, делал, то лежал бы ты сейчас на Байковом*, тихий и молчаливый…
– Умылся бы ты… – огрызнулся Сергеев.
– Это в поле ты смелый, – сказал Блинов проникновенно. – Супермен, бля… А есть, друг мой Умка, тысячи незаметных способов отправить клиента кормить червей. И некоторые из них такие, что и черви тебя жрать побрезгуют, потому что будешь ты для их здоровья вреден лет этак 150–200. Без автоматов, пистолетов и гранатометов! Всосал? Нету бессмертных, Мишенька, ну, нету… Есть люди, которыми еще не занялись всерьез!
Они оба замолчали, причем Блинов после крика не мог отдышаться, как только что финишировавший легкоатлет. Он несколько раз фыркнул, словно рассерженный кот, скатился со столешницы, достал из ящика сигареты и закурил.
Сергеев стоял в стороне, глядя на Владимира Анатольевича исподлобья. Блинчик толкнул сигареты и зажигалку в сторону бывшего товарища и сказал мрачно:
– Рэмбо, мать твою так…Ты, друг мой, не интеллектуальная военная элита, а банальный солдафон с рефлексиями недоделанного интеллигента. Ошибка природы.
– Ну да… Зато ты ее большой успех, – огрызнулся Сергеев. – Знаешь, Вова, чем больше я узнаю всех вас, тем больше задумываюсь о том, что была бы рядом со мной сотня моих бывших коллег – и у этой страны было бы другое будущее. И ни хрена вы бы с этим поделать не смогли.
– А народу, – продолжил Блинов с той же едкой интонацией, – на все эти перестановки было бы плевать. Да пойми же ты, народу всегда на такие вещи плевать. Зато народу не плевать на то, сколько стоит хлеб, водка, пиво и мясо с маслом. А для того, чтобы у народа все это было, для того, чтобы обычный люмпен, которого в любом городе абсолютное большинство, чувствовал себя счастливым и этой жизнью не обиженным, все это должен кто-то произвести, привезти и продать. И продать, заметь, не за очень большие деньги! А ты и сотня твоих коллег чем-нибудь, кроме бронетехники, управлять умеет? Так сообщаю тебе, Миша, что ты с твоей сотней коллег моментально ввергнете всю страну в голод и хаос и той самой бронетехникой, которой вы так ловко управляете, будете давить народ на улицах. Потому что деваться вам будет некуда! Или ты собрался посадить у руля своих нынешних друзей?
– Они, по-твоему, тоже управлять не умеют?
Блинов внимательно посмотрел на Сергеева, выпустил между губ струю синего дыма и сказал: