Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Не менжуйся, мужик, проверят тебя и, если всё нормально, выпустят.
— А если не нормально? — заволновался я.
— А если не нормально, то не выпустят! — радостно сообщил воин с погонами младшего сержанта. — Давай, заходь.
Обстановка в камере была более чем скудной. Собственно, в узком как пенал помещении была лишь пристёгнутая к стене койка, которую «малёк» откинул, открыв замок имеющимся у него ключом. В углу стояло пованивающее ведро, а за трубой, вероятно, отопления, а может и водоснабжения, была заткнута газета. Маленькое оконце под потолком за интерьер можно не считать, как и тусклую лампочку, дающую, впрочем, достаточно света из-под плафона в виде решётки.
— Давай, если что, кричи, — зачем-то посоветовал мне караульный, и впервые в жизни за моей спиной закрылась дверь камеры.
Кровать представляла собой топчан из досок, вероятно, сосновых, толстых и, как я заметил, довольно сильно отполированных чьими-то телами. То есть, помещение не простаивает. Видимо исключительно ради удобства, цепи, которые не давали топчану упасть вниз, были чуть короче, чем нужно для идеально горизонтального положения, так что я буквально через пять минут скатился вплотную к стене, покрытой унылой, зелёной краской по штукатурке. Очень весело! Второй нюанс лежанки стал очевиден спустя ещё десять минут — она была рассчитана на рост максимум 165 см, и мои стопы свисали с краю. Мастера, изготовившего это произведение мебельного искусства, звали не Прокруст, случаем, нет?
Как ни странно, я заснул. Если этот термин применим, конечно, в моём случае. Или, скажем так, возникла иллюзия, что я заснул во сне, и проснулся от скрежета ключа в замочной скважине.
— Нагоров, на выход! — произнёс чей-то гнусавый голос.
Явно не того сержантика, что меня сюда поместил.
Я соскочил, вернее, едва не свалился с топчана. Машинерия тела, пробудившегося ото сна в неудобной позе, заработала по полной и начала посылать мне сигналы в виде болевых импульсов, причём из мест, которые я и не помню, чтобы ушибал. Кряхтя, словно старый дед, я выпрямился и, растирая лицо руками, направился к выходу. Хотя мою фамилию и переврали, но в камере всё равно кроме меня никого не было.
— Куда? — перекрыл мне дорогу невысокий полненький солдатик. По привычке я отметил «соплю» у него на погоне — ефрейтор.
— Парашу я за тебя буду выносить? — осведомился пухлый.
— А? — не понял я, но потом дошло. — А, я это, короче, не надо ничего.
— Чево-о? — не поверил ефрейтор и прошёл в камеру, придерживая карабин на плече обеими руками.
Заглянул в ведро, морщась от запаха, затем глянул на меня с подозрением. Может думал, что я припрятал содержимое где-то в камере? Мне вдруг пришла идея запереть его на киче самого, ведь для этого нужно было всего лишь закрыть дверь. Но, к счастью, я делать этого не стал, потому что ключ от камеры ефрейтор носил с собой, вот смеху то было бы, поддайся я мимолётному импульсу! Мы поднялись из подвала, прошли по плохо освещённому коридору первого этажа и оказались перед дверью с табличкой «Оперуполномоченный». А капитан Петров был оперуполномоченный МГБ? А это просто оперуполномоченный? Ага.
Ефрейтор постучал по косяку, ибо эта дверь тоже была обита чёрным дерматином. Ответа я не услышал, но у пухлого слух был, видимо острее моего, потому что он приоткрыл дверь, просунул туда голову и совершенно подобострастным тоном сообщил:
— Нагорова привёл, тарищ майор.
— Заводи! — послышался довольно весёлый голос.
— Заходь, — сурово велел мне ефрейтор, и я опять оказался в царстве казёнщины.
Впрочем, тут наблюдались явные отличия от кабинета предыдущего особиста. Во-первых, этот был больше. Во-вторых, столов было два, один большой, с зелёным сукном в середине, прикрытым толстым стеклом. За ним и восседал «тарищ майор». Второй стол был поплоше, хотя не совсем уж убитый, он стоял торцом к первому, образуя немного коротковатую ножку в литере «Т». Шкафов было больше, штуки четыре, причём у пары, стоящей в углу, створки были глухие, но, зато, с дырами размером с пятирублёвую монету. Видимо чтобы сразу было видно, есть что-то в шкафу или нет. В этом было, какие-то папки, а так же книги. На столе у майора тоже было богаче — чернильниц две штуки, круглый стакан из некоего металла, напоминающего латунь, в котором торчали несколько карандашей. Телефон, копия как у капитана, но этот стоял так, что мне была видна желтоватая надпись «инв. N 214». На стене, между окнами, те же два портрета, а на противоположной карта какого-то региона, не вызвавшая у меня никаких ассоциаций.
— Присаживайтесь, — майор, одетый в ту же НКВДшную форму, встал и радушным жестом указал на стул.
Хотя их было два, по обеим сторонам приставного стола, и ещё штук пять стояли у стены, я сел именно на тот, которым мне был указан.
— Курите? — спросил душевный чекист, достав из ящика стола портсигар.
— Нет, спасибо, — пробормотал я, присаживаясь.
— Правильно, — одобрил особист, убирая портсигар обратно, из чего я заключил, что сигареты были отравлены.
Но он развеял мои подозрения:
— Я вот тоже всё бросить пытаюсь, но…
Папироса, а отнюдь не сигарета, всё же была извлечена из коробочки, крышка щёлкнула, затем пришёл черёд зажигалки, напоминающей «Зиппо», и кабинет наполнился едким вонючим дымом.
— Что, не привычно? — весело поинтересовался майор, поднимаясь и открывая пошире форточку.
— Это ничего, это мелочи. В общем, так, — хлопнул он ладонью по столу, вернее по папке, в которой, как я подозревал, находился «материал» на меня.
— Поздравляю, Константин, — НКВДшник открыл папку, — Александрович, первичную проверку вы прошли.
— Слава те яйца, — заявил я, — ну, я пошёл?
Честно говоря, мои приключения в закоулках собственного сознания порядком уже утомили меня, так что нужно было брать инициативу в свои руки. К тому же я заметил кое-что, выпадающее из, казалось бы цельной картины, отражающей действительность сороковых-пятидесятых годов прошлого века. Нет, один парадокс уже был — портрет некоего пучеглазого президента. Но вот чего уж точно не было в сталинские времена, так это икон в кабинетах государственных служащих, да ещё такого ранга! А у этого иконы были, я не знаю чьи, не христианин ни разу, но то, что это иконы, уверен на 99,9 процента. Стоят себе, прислоненные к стеклу в шкафчике, аж три штуки. Ладно, я пошёл. Сейчас я встану, открою дверь, проснусь и окажусь в…
— Погодите, погодите, не так быстро! Да и куда вы сейчас, по темноте-то? — остановил меня добрый и чуть насмешливый голос.
А и правда, за окном-то темно, хотя территория явно освещается. Это сколько же я спал?
— И, насколько я понял, вы же не в курсе, где вы очутились, так? — продолжил вопрошать особист.
— В курсе, в курсе, — уверил я НКВДшника, вскакивая со стула. — Я пошёл, короче.
— В любом случае, из здания без пропуска вас не выпустят, так что сядьте, Константин Александрович.
Дьявол! Опять я в ловушке собственного сознания!
— Вот и хорошо! Кстати, чаю хотите? Или, может, квасу? Мне вот по жаре квас лучше, а кто-то чаем балуется.
Не хватало ещё виртуальный квас пить! Хотя, если честно, пить хочется. И жрать.
— В общем, будем знакомы, меня зовут Виноградов, Павел Максимович, звание у меня майор, как вы уже, вероятно, поняли. Ну и теперь о главном…
Я не знаю, чем меня взял майор Виноградов. Может, и правда был профи, а может мозг мой удружил, дав команду «внемли». Не знаю. Знаю только, что я слушал его, забыв про жажду, голод и прочие неудобства. Картину он передо мной (или, всё же в моём воображении?) нарисовал странную. Странную, если рассматривать её через призму отражений наших страхов и прочих вывертов подсознания. Потому что ни о чём таком я, если честно, никогда не думал, не размышлял и даже не читал нигде. В общем, выходило так, что я провалился в некий «мир», который они, местные жители, называют «Отстойником». Поправочка, называли, термин официально признан оскорбляющим чувства проживающих здесь людей и, соответственно, заменён на «вариант реальности».
