Профессия – смертник - Симонова Мария (читать книги полные txt) 📗
– Но тут только спирт, – огласил Степан результаты поисков, хотя, кто его знает – может быть, в них был вовсе и не он.
– Выпей, – предложил Верлрок.
– Я не понял – это что, и есть твой подарок?.. – втайне разочаровался Степан, надеявшийся, пускай и в преддверии гибели, получить от Верлрока что-нибудь этакое растакое – ну, по крайней мере поинтереснее, чем стограммовый стопарик.
– Именно.
– И это в самом деле тебе поможет?..
– В какой-то мере да. Скажем так – это послужит мне утешением, – туманно ответил Верлрок.
Что касается бальзама утешения на душу многогрешного убийцы, тут Степан в своих предположениях попал в точку. Так стоит ли роптать?..
Он со вздохом поднялся, взял рюмку и медленно, даже где-то торжественно поднял ее на уровень груди. Постоял немного, как бы отдавая дань памяти самому себе. Опять вздохнул и выпил. Последние сто граммов, как и положено – о чем, судя по содержанию подарка, знал Верлрок – перед казнью.
Жидкость оказалась ого-го какой многоградусной и с весьма противным привкусом, напоминающим, пожалуй, марганцовочный, только ядреней. Один глоток такой гадости, если махнуть ее без предупреждения, способен скрутить отчаянного дегустатора в позу зародыша. Но закаленного паленой водкой Степана только передернуло, ну и еще, если говорить честно, у него слегка потемнело в глазах.
Не подавая вида, что близок к потере ориентации, Степан навел фокус в помутившихся «окулярах» и восстановил прерванное дыхание. Вокруг все было по-прежнему, и он стоически обратился к Верлроку:
– Одной достаточно? – не зря же, надо думать, тот водрузил на стол целый графин. Несмотря на свой бравый вопрос, Степан не был уверен,что сможет его осилить.
– Вполне, – заверил Верлрок. И пояснил, то ли проследив ход Степановых мыслей, то ли запросто их подслушав: – Графин тут просто для композиции – не правда ли, ведь у вас принято устанавливать в центр стола какой-нибудь сосуд?
Степан не стал отвечать на этот чисто риторический вопрос, а сразу перешел к делу:
– Ну, теперь порядок? Ты уже можешь приступать к дезинтеграции?
– К дезинтегрированию, – мягко поправил Верлрок. – Мне кажется, так в данном случае будет более правильно.
Степан растерялся, пытаясь уловить и не улавливая разницы, как вдруг Верлрок сказал:
– Прости, но я, кажется, не смогу тебя убить.
– Как это не сможешь? – опешил Степан, как-то само собой считавший, что между ними уже все договорено. И вдруг – на тебе! Очередной непрошеный подарочек. «Нечестно! Не по правилам!» – вопил внутренний голос, наподобие разочарованного болельщика, в то время как Верлрок, словно шельмоватый судья, заныкавший красную карточку, объяснял с напускной растерянностью:
– Дело в том, что я уже попытался это сделать – сразу, как только ты выпил…
– Неужели? Что-то я не заметил, – проворчал Степан, вспомнивший только потемнение в глазах, вряд ли имевшее отношение к действиям Верлрока.
– Деструктор не сработал, – виновато сообщил Верлрок. – Отказал ведущий блок нейтринного накопителя. – И добавил как бы между прочим: – Ремонт займет не меньше двух недель по вашему времени.
Степан только скрипнул зубами в досаде: у него не было причин подозревать Верлрока во лжи – в самом деле, с чего бы это ему, сгубившему уже не одну невинную жизнь, лукавить, отказывая в этой маленькой услуге Степану? Что он, хуже других? Выходит – просто невезение? У Верлрока действительно сломалось что-то там жизненно важное, вернее, деструктивно необходимое, чего так просто, с кондачка не починишь? И как назло именно к Степанову приезду!
Но о том, чтобы сидеть тут в ожидании две недели, не могло быть и речи.
– Выходит, что мне здесь больше нечего делать, – пасмурно заключил Степан. Не предъявлять же ему было претензии Верлроку за нарушение договора, к тому же и заключен-то он был не с ним, а с галактическими спасателями. Да и те, получается, с самого начала действовали полностью в его интересах – разгадали его проблему и взялись ее решить, а потом заложили в его голову спич, способный отправить его на тот свет не с девяносто пяти, а со стопроцентной гарантией.
– Прощай, Решающий Проблемы, – уронил Степан с горьким сарказмом, подумав про себя, что Верлроку следует теперь выбрать себе другое имя. «Неуязвимый», например. А что, звучит неплохо, только слегка отдает российским флотом. Ну тогда – «Вечно Живой».
Степан ничуть не опасался, что здешний незримый хозяин подслушает его мысленные советы по поводу его переименованя – наоборот, очень на это надеялся. Но Верлрок не подал вида, что слышал язвительные рекомендации Степана.
– До свидания, Степан Ладынин, – отозвался он за мгновение до вспышки, переправившей Степана обратно в модуль, к сидевшим там в ожидании Грабстрихту Семьдесят пятому и Эксвайзи
Блиму.
Очутившись между ними на своем прежнем месте, Степан решил опустить полагающиеся в соответствии с земным обычаем слезы и объятия – приговоренному вышло помилование, но он-то принадлежал к той редкой породе смертников, что как раз мечтают получить избавление от мирской юдоли. Это намерение, содержавшее в себе, в чем они, кстати, сошлись с Верлроком, гениальное решение всех проблем, осталось похороненным в недрах переливчатого шара, по-прежнему мирно лежавшего перед ним на черном полотне космоса, словно на бархатной подушке. И теперь Степану предстояло думать о том, как жить дальше.
– В-великолепно! – произнес Грабе, отчего-то запинаясь. Не ожидал, поди, Степанова возвращения и не успел подготовить приличествующую случаю речь. – Поздравляю вас, Степан! Вам удалось добыть бесценную информацию. Бесценную! – еще раз подчеркнул он, словно это могло иметь для смертника какое-то значение. На самом деле Грабе, кажется, пребывал в растерянности, вызванной попаданием Степана в счастливые – а с точки зрения последнего, невезучие – пять процентов.
Тут Экс уверенно взял инициативу в свои руки, которыми он принялся эмоционально размахивать:
– Вы решились изменить структуру диалога, что привело к поразительным результатам! Верлрок сообщил вам то, чего до сих пор не открывал никому – в частности, свой возраст, механизм своей защиты и, пускай примерно, обстоятельства своего создания. Вам, конечно, неизвестно, что в галактике существует целый институт, занимающийся исключительно феноменом Верлрока – на основе вашей беседы будет разработан новый подход к проблеме: мы сумеем разговорить Верлрока! И, разумеется, вернуть его на правильный путь.
– К сожалению, коллега, вы не сможете оценить результатов начатой вами работы, – подключился Грабе, уже оправившийся от удивления, в прежней своей дикторской манере. – Сейчас вам предстоит вернуться на Землю, но сначала мы сотрем из вашей памяти все обстоятельства нашего сотрудничества. Мне очень жаль, но это необходимая мера.
– А не найдется ли у вас еще какой-нибудь опасной работенки? – спросил Степан, не пришедший в восторг от нарисованных для него дальнейших перспектив. – Может, есть что-нибудь, хоть со стопроцентным летальным исходом – я заранее согласен.
Грабе вздохнул, многозначительно переглянувшись с Эксом, и ответил:
– Работы хватает. Но мы не имеем права на повторную эксплуатацию потенциальных самоубийц. Увы, инструкция. А теперь, в соответствии с вашим земным обычаем, попрошу вас сдать удостоверение и значок.
Степан достал из кармана и отдал карточку с фотографией. Процедура исключения из «клуба галактических самоубийц» вызвала у него безотчетную грусть – состояние, вообще-то свойственное процедуре исключения откуда бы то ни было, будь то, допустим, палата министров или же, наоборот, профсоюз сантехников. Значок Грабе снял сам одним быстрым прикосновением, сказав напоследок:
– Сожалею, но такова инструкция. – И добавил, возможно, даже искренне, пытаясь поддержать экс-коллегу: – С вами было приятно работать.
Экс тем временем достал уже знакомый Степану шлем и с последними словами Грабса водрузил его, как удобную кастрюлю, на голову «уволенному». Тот смирился и замер в ожидании стробоскопических эффектов. Но на сей раз шлем встретил его абсолютной чернотой – словно решил изобразить собой очки для приятного засыпания. «Наверное, так и надо: ты вроде как спишь, а твою память тем временем обчищают наподобие кошелька», – подумал Степан и оказался не прав. Вскоре Экс стащил с него шлем, издавая резкие горловые звуки. Непонятные слова, вылетающие из горла Экса, Степан даже без знания их галактического наречия безошибочно определил как ругательства.
