Древняя кровь - Селецкий Алексей (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Старушка с цыплятами выгружалась долго, в несколько попыток, попеременно благодаря шофера и проклиная свое старое здоровье и врачей райцентра. Вслед за ней потянулись все остальные.
— Ну, пошли! — Парни взвалили на плечи рюкзаки, защелкали пряжками широких поясов, достали продолговатые брезентовые чехлы.
— На рыбалку, ребята? — поинтересовался водитель. — Сейчас, говорят, судак по ночам на резку хорошо берет.
— А где именно? — откликнулся тот, что постарше. — Ближе к Белогорскому или у оврагов ?
— У оврагов, только чуть подальше. Как меловую осыпь пройдете, так с галечника и бросайте. — Шофер оживился, чуя родственную рыбацкую душу. — Мелочь для резки ловите по траве. Малявочница есть? А то могу поделиться своей старой, недорого отдам.
— Спасибо, земляк, всё свое. Лучше подскажи, как на овраги удобнее пройти. Вдоль реки долго, а через холмы ни разу не ходили еще.
— Вот как выйдете к холмам, там две дороги будут — вдоль леса и по гребню…
Один из брезентовых чехлов задел край двери. Глухо звякнул металл. Разговорчивый водитель осекся. Потом, видимо, решил, что не его дело, какими удочками будут рыбачить и кого ловить, и продолжил:
— По гребню точно не собьетесь, там на Трех Братьях только один овраг обойти придется по лесу, но можно и напрямую, тропа есть, увидите…
Странные пассажиры пошли по пыльной главной улице на дальнюю окраину деревни. Шофер вылез из автобуса, захлопнул дверцу и посмотрел вслед. Пошел было в сторону магазинчика, остановился, призадумался. Прислушался. Удивленно оглянулся на удаляющиеся рюкзаки — по деревне чужаки идут, и хоть бы одна шавка из-под ворот выскочила! И не лает никто из-за заборов. Даже старая карга баба Фрося сидит на лавочке и не ворчит на пришлых, что, мол, шатаются тут. Непонятный народ какой-то, ну их… Впрочем, за проезд заплатили, и всё, можно забыть.
Так и случилось. Когда открылась дверь магазинчика, водитель думал только о холодном «Жигулевском». Спроси его, кого привез, о парнях с рюкзаками и не вспомнил бы.
…За деревней начался подъем, солнышко припекло, спина под рюкзаком сразу взмокла. Пыль, пыль, пыль из-под шагающих сапог… из-под ботинок, если быть точным. Перед глазами качается рюкзак, сзади слышится тяжелое дыхание. Слабовата молодежь, однако. Тут еще можно подниматься спокойно, без лишних усилий. Можно пока не думать ни о чем. Это даже лучше. Иначе начнешь думать о вчерашнем. «Прости, Саша, я тебя люблю, но родителей я люблю больше…» Да, и намного. Это было заметно. Проклятые способности, чертова настороженность — превращаешься в ходячий детектор лжи! На базаре это хорошо, а не в разговоре с невестой… Теперь уже, скорее всего, бывшей невестой. Лучше бы этого не видеть. Не видеть, как спокойно она это говорит, как полыхнули чувства, когда предложил идти с ним… И не видеть разницу между тем, как она говорит о тебе как о «хорошем, честном, добром» — и как о «кормильце семьи». «Ты знаешь, я не могу носить нашу обувь…»
Сам виноват. Привык быть честным и говорить с честными. А как будешь врать, когда все вокруг сразу же видят твои чувства, маскируй их или нет? Вон Владимир впереди вышагивает, слова не скажет — если не по делу. И так всё ясно. Прав был Олег, прав, что теперь Александру с людьми жить труднее будет… Ну вот, уже сам себя человеком не считаю. А кто я — волк? Завыть сейчас было бы в самый раз.
Рюкзак впереди начал разворачиваться. Сейчас этот весь из себя великий воин что-нибудь как скажет…
— Слушай, я не знаю, что у тебя вчера было, но попробуй это из себя не выпускать, ладно? От твоей злости сейчас трава сохнуть начнет. Мне твои красные всплески весь обзор перекрывают. Давай делом займемся, а чувства потом выпустишь… разведка.
И ведь придраться даже не к чему, опять прав. Постоянно прав. Идеально. Рыцарь без страха и упрека, великий борец с Тьмой во всех разновидностях. Включая бородатую. Хорошо хоть не ввернул: «Вот у нас под Кандагаром однажды…» Бывало с ним такое раньше. Может, и сейчас бывает, только без меня, где-нибудь только при своих «орлах». Любит наш герой свысока посмотреть, любит. Все мы не без греха, впрочем. Уважать его есть за что, только вот давайте я это по собственному желанию делать буду. Ну вот какого идола Олег не мог с кем-нибудь другим послать? Ладно, займемся делом. Вот как раз и полоса наша начинается, во-он от тех кустиков. Ниже тут вряд ли молния ударила бы, всё ровное и голое. И ничего не чувствуется — степь да степь кругом…
— Ну что, есть что-нибудь? — Рюкзак опять повернулся боком.
— Здесь вряд ли. Давай выше пройдем. С вершины степную полосу посмотрим, там выжженное пятно должно было остаться.
— Дельно. Пошли.
Пошли. Дошли до вершины, Владимир достал из кармана рюкзака бинокль, махнул остальным.
— Привал, рюкзаки не снимать!.. Сам посмотришь или я?
— Давай лучше ты, а я без него. Верхним зрением.
Верхнее зрение — это как чутье у собаки, когда она ловит тончайшие остатки запахов. Степь стала далекой, огромной и разноцветной. Деревня внизу мерцала и переливалась, каждый ее житель добавлял свой оттенок и постоянно менял его.
На дороге медленно остывал и исчезал след. Местами на придорожной траве багровели язычки невидимого пламени — ай как стыдно-то, прав ведь вояка! Всё равно что идти с колокольчиком на шее и еще знаки расставлять: «Здесь был Саша». Остается только надеяться, что больше на это смотреть некому. Чужим, по крайней мере. Так, а теперь отметим свою полосу. Во-о-он там около реки сидел… островок… значит, где-то в этом направлении.
Ничего. Ничего особенного, по крайней мере. Обычная жизнь. Обычные смерти: чуть поодаль мелькнула черная искорка, взлетел коршун с трепыхающимся тельцем в лапах. Самое потустороннее и противоестественное явление — ручеек голубоватых сполохов вдоль линии стальных опор, опять какая-то мелкая нежить у ЛЭП пасется. На деревенском кладбище всё спокойно. Как и положено нормальному погосту, место когда-то было освящено, и с тех пор никакой идиот на нем ни кошек не резал, ни кресты не переворачивал. «Тихо-мирненько спят покойнички — удивительная благодать» — кто же это пел?
