Территория пунктира (СИ) - Велесов Олег (читаем книги онлайн бесплатно txt, fb2) 📗
А пока что мы тупо плелись по дороге, подгоняемые бичами. Ступни мои отдыхали, утопая в толстом и мягком слое пыли. По бокам тянулась опалённая солнцем местность, сухая и почти безжизненная, если только не считать нас и парящих высоко в небе орланов.
— Егор, — окликнул меня Самуил.
Разговаривать не хотелось, но я всё же отозвался.
— Да?
— Попробуйте вспомнить, как вы здесь очутились. Что с вами было до того, как вы почувствовали себя в колонне?
Честно говоря, я и без подсказок со стороны пытался сделать это, но как обухом по голове. Крутились какие-то обрывки: дым, огонь, рожа Данилова.
— Я работал в пожарной охране…
— О, вы пожарник!
— Нет, я пожарный. А пожарник — это жук с оранжевыми подкрылками. Прошу меня с ним не путать.
— Простите, — смутился Самуил. — Я не часто сталкивался с представителями вашей профессии, можно сказать, никогда не сталкивался. Простите, пожалуйста…
— Ладно, проехали.
— И всё же попробуйте напрячься. Может, вспомните что-то.
Я закусил губу. Утро началось, как я уже говорил, с бутерброда и автобуса. Потом Данилов, развод, занятия по распорядку. До обеда мы сидели как мышки: ни вызова, ни начальства. После обеда словно прорвало! Прикатил штаб, понеслись разборки, затем поступил вызов на двухэтажную деревяшку, после неё, не заезжая в часть, на подвал в центре города. Перед ужином отправили в другой район, но не доехали, вернули, а потом снова деревяшка. Горел частный дом в пригороде. Мы развернулись, протянули рабочую линию. Костя Полозков со стволом полез на чердак, Саня Горохов за ним подствольщиком. Кто-то из зевак крикнул: Хозяйка в доме! Я рванул дверь, сунулся проверять… И тут всё кончилось. Вроде, был шум, что-то обвалилось…
— Нет, не помню. Работал на пожаре, какая-то комната, запах гари. А потом просто выключили свет.
— Наверное, на вас что-то упало. Что-то тяжёлое.
— Такое в нашей профессии случается, — кивнул я. — Балка или вообще вся крыша… Думаете, пытаясь спастись, я переместился из двадцать первого века сюда?
— Не целиком.
— В смысле?
— Ваша душа. Ваше «я». Тело осталось на том пожаре.
Я похлопал себя по коленям, по груди.
— А это тогда чьё?
— Кто-то из местных жителей, судя по виду, весьма крепкий мужчина, но не слишком удачливый. Ваше «я» оказалось сильнее его собственного, и вытеснило или зажало где-то в глубине сознания.
— Это теория?
— Это логика. Я так же нахожусь не в своём теле. Дело в том, что я не терплю растительности на лице, а здесь, как видите, целые заросли, — он огладил бородку. — Просто получилось так, что этот носитель подошёл под меня более всего, и моё «я» заняло его тело. А вообще наша с вами ситуация, весь мир — это как территория пунктира…
— Территория пунктира? — переспросил я.
— Да, именно так. Видели на карте границы государств? Они обозначены сплошными жирными линиями, как нечто твёрдое, устоявшееся. А если территория спорная, то её обводят едва видимым пунктиром. Так вот территория времени не имеет чётких границ. Она всегда условна, всегда спорна.
Во всём, что говорил Самуил, чувствовалась реальность, и я согласился с его выводами.
— Ну а что произошло с вами?
— Самоубийство. Да, да, не смейтесь, я убил себя сам… Я хорошо помню своё душевное состояние: смятение, стыд, полное отречение от всего, что любил и во что верил и, как следствие, пустота. Я думал, меня ждёт избавление…
— Или котёл с кипящей смолой.
— Или котёл, — послушно кивнул Самуил.
— Но вместо этого получили новую жизнь. Повезло.
— Ещё неизвестно, что хуже.
Его рот исказила грустная улыбка, глаза повлажнели.
Мне было откровенно жаль его. С каждым днём и даже с каждым часом он становился меньше в размерах, видимо, та пустота, в которую он погрузился в предыдущей жизни, переместилась вместе с ним в эту, и теперь через трубочку тянула из него последние соки. Вот почему он не хотел сопротивляться — он умер ещё до того, как попал в эту колонну. А я…
Я так просто не сдамся. Этой ночью я сбегу. Обязательно. Тем более что в голове бесконечным потоком крутилась одна и та же мысль: беги, беги, беги. Как будто кто-то со стороны навязывал мне её, и даже более того, убеждал, что всё получится.
Значит, решено — сегодня ночью.
Опираясь на сюжеты прочитанных в юности шпионских романов, я решил, что лучшее время для побега — полночь. Каторжане спят, часовые зевают. Когда небо покрылось звёздами, а костры потускнели, я встал и прислушался. Уставшие за день люди сопели, похрапывали, кто-то стонал. В ореоле мерцающих костров двигались фигуры караульных.
Лавируя между телами спящих, я подобрался к мужику, чьи сандалии присмотрел днём. Он лежал на спине, и пока я разувал его, ни разу не дёрнулся. Завтра утром он очень удивиться, увидев свои босые ноги.
Обувшись, я почувствовал себя увереннее. Ещё бы нож, а лучше фалькату. Да, фалькату. И копьё… Чувство было такое, что я знаю, как ими пользоваться. Стоило мне подумать о мече, как плечи сами повелись для удара, а тело сгруппировалось. Я однозначно, а вернее, мой носитель был обучен военному ремеслу, по крайней мере, его основам.
Ладно, возникнет возможность — проверим, а сейчас надо выбираться. Летом ночи не стойкие, скоро начнёт светать, и я должен уйти от этого места как можно дальше. То же чувство, подсказавшее, что я умею пользоваться холодным оружием античности, нашептывало, что проводники вряд ли хватятся меня слишком быстро, если вообще хватятся. По утрам нас не пересчитывают, сколько людей в колонне неизвестно, надо просто уйти незаметно.
Куда идти, я не знал. Справа, слева — глиняные холмы, заросшие колючим кустарником, позади горы. Возвращаться в исходную точку не имело смысла, если двигаться, то вперёд. Я пошёл по дороге. Костры хабиру окружали лагерь не плотно, свет не накладывался друг на друга, оставляя широкие тёмные проходы. Караульные вели себя беспечно, как будто лишали пленников даже теоретической попытки сбежать. Я шёл не скрываясь, лишь иногда, когда кто-то поворачивался в мою сторону, замирал, выжидал несколько секунд и шёл дальше. Все бы побеги так совершались. Через полчаса я без опаски шагал по дороге, огни костров растаяли за спиной. В душе таилось лёгкое опасение нарваться на дикого зверя. Я прислушивался, вычленяя из стрёкота сверчков посторонние звуки, но, как пишут в Википедии, хищника можно почувствовать лишь тогда, когда уже поздно что-то делать, поэтому надо положиться на удачу. Авось пронесёт.
Часа через два небо на востоке посветлело. Ориентируясь на рассветную кромку, я определил направление, в котором вела меня дорога: север — северо-восток. Представил мысленно карту, вспомнил расположение Иудеи, Вавилона, прочертил между ними линию. Самуил был не прав, если бы мы были еврейскими пленниками, то шли бы ровно на восток или с некоторым уклоном к югу, так что Вавилонская башня здесь ни при чём, напутал чего-то лингвист.
Но то, что я в Азии, сомнений не было, скорее всего, где-то на территории современной Сирии или Ирака. Более всего на ум приходило царство Ахеменидов — великая древнеперсидская держава. Когда я говорил Самуилу, что плохо знаком с Навуходоносором, я не врал. Мы действительно с ним за одним столом не сидели и в одном гареме не безобразничали, а вот с трудами господина Геродота и товарища Ксенофонта я знаком довольно неплохо. Оба они были зациклены на Малой Азии, греках и периоде рассвета Персидской державы. Фалькаты, кстати, имевшиеся у некоторых хабиру, как раз и проводили параллели с малоазийскими греками.
Значит, я где-то в Месопотамии, а хабиру… Видимо, это самоназвание одного из местных племён на службе у персидского царя, что-то вроде порученцев по определённым делам. Если получится добраться до интернета, обязательно посмотрю, что это за племя такое.
Солнце поднялось над горизонтом и начало припекать правую щёку. Впереди показались строения — малогабаритные домишки из саманного кирпича. По склону холма, словно мухи, ползали овцы. Двое пастухов в грубых накидках и с посохами смотрели на меня с подозрением. Когда я приблизился, оба шагнули к дороге.
