Бронеходчики. Гренада моя - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
– И каким образом ты сумел уложиться в три тысячи рублей?
– Я свел вместе двухмесячное содержание и те средства, что ты давала мне ранее. Впритирку, но мне этого хватило на закупку паромобиля, оборудования, инструмента, медикаментов и на жалованье. Здание нам выделил бесплатно владелец завода. И сейчас я уже укладываюсь в выделяемые тобой деньги. Касаемо же Катеньки… Месячный доход ее батюшки будет даже чуть меньше трех сотен рублей, а потому я посчитал, что этих средств нам более чем достаточно.
– Ох, Клим, мальчик мой, ты заставил меня поволноваться. Что только я себе не напридумала! Во-первых, родители Катеньки не принадлежат к высшему свету. А вы, хотите того или нет, уже являетесь его частью. И должны соответствовать статусу. Именно этим и объясняется ваше столь щедрое содержание. Во-вторых, ты мог бы сообщить мне о своем намерении, а не интриговать. Я остановила свой выбор на тебе именно по причине твоих жизненных взглядов, не имеющих ничего общего с воззрениями твоих многочисленных кузенов, как молодых, так и великовозрастных повес.
– Это значит, что ты не станешь возражать против содержания мною станции?
– Но только не за ваш личный счет, мальчик мой. Мне и самой не чуждо вспомоществование. Ты ведь знаешь, что я содержу приют для сирот. И очень рада, что ты оказался именно тем, кого я в тебе увидела. Я повышу твое содержание до шести тысяч. Но заруби себе на носу. На свою станцию ты можешь тратить только три. Остальные выделяются на семью, и уж ими пусть распоряжается Катенька. И не смей заводить с ней разговоры о меценатстве. Девочка любит тебя и поддержит любую твою глупость.
– Хорошо, тетушка.
– И еще, Клим. Не дело, когда с молодой супругой танцуют разные хлыщи, но только не ее благоверный.
– Но я…
– Вопрос не в том, что любишь ты, а в том, что Катеньке не хватает твоего участия. Уверена, большую часть времени ты посвящаешь университету и своей станции скорой помощи. Ну так хотя бы на приемах будь любезен уделять ей должное внимание.
– Я все понял, тетушка, – покрывшись густым румянцем, смущенно ответил молодой человек.
И тут же поспешил исправить свою собственную ошибку. Катя стояла в сторонке и как раз отказала в танце очередному кавалеру. При виде этой картины сердце Аглаи Никоновны наполнилось радостью за своего наследника.
Хотя девушка не вняла ее напутствию и правилам приличия, которые требуют, чтобы дамы не отказывали кавалерам, когда последние превосходят числом. Но плевать на приличия. Она любит его мальчика и преданно ждет, пока этот остолоп ведет пустопорожние разговоры.
– Катенька, прости, – подойдя к жене, сразу же повинился Клим.
– За что? За то, что скрывал от меня истинный размер своего ежемесячного содержания? Или за то, что уже во второй раз бросаешь меня одну в этом великосветском омуте? Клим, я не желаю это обсуждать. И бывать здесь при таком отношении с твоей стороны тоже не хочу.
Ну а что ему оставалось делать? Начал каяться и объяснять, как, что и куда. Убеждать, что иначе он попросту не может. Что каждый должен жить в ладу со своей совестью, иметь жизненную позицию и следовать своим убеждениям.
Катя же, внутренне торжествуя, слушала его со вниманием преданной жены. Вся эта комедия устроена ею вовсе не для Клима. Он – всего лишь средство, мостик, приведший ее в высшее светское общество. Но, по сути, от него ничего не зависит. Все бразды находятся в руках Аглаи Никоновны.
Именно в расчете на графиню и разыгрывалось это действо. Три тысячи в месяц – это более чем солидно. Но куда важнее не деньги, а благосклонность Аничковой. Заполучить это – и все остальное приложится само собой.
Признаться, Катя сильно удивилась, когда получила от мужа триста рублей, половина из которых уходила на съем приличной квартиры. Окольными путями из намеков, недосказанностей и обрывков фраз она вызнала, сколько именно составляет их содержание, и не на шутку обозлилась на муженька. Однако требовать от него ничего не стала, а предпочла пойти по сложному пути, обещающему перспективы получше. И, похоже, не ошиблась.
После объяснения молодая пара закружилась в танце. Господи, сколько она мечтала об этом и вынуждена была сдерживаться, стоять в сторонке, изображая скромницу, и все ради того, чтобы осуществить задуманное. Ей хотелось танцевать вовсе не с этим увальнем. Но… Терпение. Главное, терпение. А там она непременно возьмет свое. Она не планирует урвать большой кус. Ей нужно все. Без остатка.
– Дорогая, – Клим протянул супруге фужер, наполненный лимонадом с плавающими льдинками.
– Спасибо, любимый, – принимая бокал, тут же расцвела Катя.
– Мм, – поспешно делая глоток, едва не поперхнулся Клим. – Катенька, посмотри, рядом с тетушкой Аглаей – Анна Олеговна. Надо бы подойти и выразить свое почтение, – приметив тетку Алины, всполошился Клим.
– Спешишь узнать новости о своей первой любви? – намекая на племянницу и наследницу Роговцевой, поинтересовалась супруга.
– Алина всегда была моим другом, – возразил Клим.
– Не думаю, что дружба с ней – это повод для гордости, – подпустив в голос толику желчи, произнесла Катя.
– Ты ревнуешь?
– К кому? К лейб-гвардии потаскухе? Не смеши.
– Как ты сказала?
– Так, как их называют все добропорядочные дамы.
Эти слова ввергли Клима в недолгий ступор. Вот оно, значит, как. Дробышева собиралась поступать в Павловское училище. И, соответственно, распрощаться с гражданской жизнью и возможностью обзавестись семьей минимум на восемь лет. А потому ни в коем случае не могла быть охотницей за приданым. Она и вправду стремилась его защитить. Да, ошибалась и оказалась неправа. Но черт возьми, от этого никто не застрахован! Он же походя обидел дорогого для него человека.
– Катенька, у тебя нет ни малейшего повода ревновать меня к ней. А вот я, похоже, ее очень сильно обидел, заподозрив в нехорошем.
– Клим…
– Катюша, ты любовь всей моей жизни, мое счастье, мое сердце, моя единственная половинка до конца моих дней. Алина же – настоящий друг, всегда была им и останется. А потому прошу тебя, больше никогда так о ней не отзывайся.
– Я должна буду принимать ее у нас дома? – напряженно выдавила из себя Катя.
– Она мой друг, и ты вовсе не обязана…
– Твои друзья – мои друзья, дорогой.
– Спасибо, милая, – произнес он, твердо решив, что никогда не станет ее огорчать необходимостью переступать через себя.
Потом они вновь кружились в танце. И Клим буквально млел от охватившего его чувства счастья. Рядом с ним любимая женщина, и он ею любим. Более того, она разделяет его взгляды и готова поддержать во всех начинаниях. Ей удалось найти общий язык с тетушкой, бросившейся на защиту невестки. Друг, считавшийся утраченным, таковым и остался. Надо лишь переговорить с Алиной и извиниться перед ней, чтобы покончить с возникшим недоразумением. Словом, все просто замечательно.
– Господа, слышали новость? – заговорил один из гвардейских поручиков.
Клим не собирался вслушиваться в беседу слегка подвыпивших офицеров, хотя в их среде находился и княжич Бабичев. Знакомы они были мало. Довелось как-то вместе оказаться на дуэли, представляя одну из сторон. Потом пару раз сталкивались на приемах. Его же ожидала Катя: супруге вновь стало жарко, и Клима делегировали за прохладительным напитком.
– В этом суетном мире что ни день, то целая куча новостей. О какой из них вещаешь ты, остается только гадать, – откликнулся другой поручик, кажется, Сомов.
– Поговаривают, среди девчат в Павловском обнаружилась очередная белая ворона, отказавшаяся следовать традиции и сохранившая невинность.
Став невольным свидетелем диалога, Клим подумал, что этой девушкой могла быть только Алина. Больше попросту некому. Его вера в подругу была искренней и безоговорочной. Испытывая за нее чувство гордости, он помедлил с лимонадом. Ему захотелось лично услышать из уст гвардейцев подтверждение правоты своих суждений.
– О ком речь, Аркадий? – оживился Сомов.
