Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман) - Френч Джон (бесплатные версии книг TXT) 📗
+Быстрее, глупец+, — прошипел голос, пробившийся сквозь боль в голове.
Авениси сбросил с себя кошачье тело, которое носил в Лабиринте. Он подлетел ближе, и Кнекку увидел нечто, похожее на наполовину освежеванную летучую мышь. Биение ее крыльев искажало струящийся свет, а из подрагивающего скорпионьего хвоста сочился молочно-белый яд.
+3десь время — не иллюзия, и оно уходит. Ты разве не слышишь?+
Варп наполняла высокая нота, становившаяся громче и громче. Ему не требовалось ее слышать — ее грохотание отдавалось в голове. Сама планета боролась, но проигрывала.
Кнекку направился к выходу, отдавая по дороге мысленные приказы. Из креплений на стене вылетели пластины брони и соединились вокруг тела. Еще одна мысль — и завращавшееся в воздухе копье легло ему в руку. На голову опустился шлем. Перед глазами Кнекку потекли просперианские руны. Авениси приземлился ему на плечо, накрыв шею своим жалом. Он миновал дверь, стремительно пронесся по ступеням и вышел на вершину башни.
Перед ним раскинулся пейзаж разрушения. Огонь и дым заволокли небо, наполненное корпусами военных кораблей. Между руинами обрушенных башен пошатывались тени титанов. За ними мерцала отраженным светом круглая равнина. На той равнине он видел и чувствовал фигуры, вставшие в образе, что дернул его волю, стоило ему посмотреть.
На него накатила волна тошнотворного головокружения. Он отсек ее. От Кнекку во все стороны потекли мысли. Вершина башни содрогнулась и стала подниматься, унося его вверх. Щупальца, соединявшие ее с остальной башней, натянулись и одно за другим разорвались. Он видел, где находится Ариман. С истерзанных небес и до расплавленной земли свисало знамя белого огня. Черный диск зашипел, подчиняясь его воле.
+Брат+.
Он поднял голову. Бьющие крылья затмили небеса, когда Сар’ик порхнул вниз.
+3а мной, — велел Кнекку и ринулся на диске вперед. Сар‘ик поднялся вместе с ним, словно ястреб на теплом воздушном потоке. — Зови братьев. Зови их всех+.
+Ты нашел Алого Короля? — спросил Сар’ик. — Он возвращается?+
Кнекку не ответил. Огонь, и разруха, и кишевшие внизу армии были пятнами очертаний и цветов. Он не сводил глаз с сердца спирали света и разрушения, в котором ему предстояло встретиться с Ариманом и спасти Изгнаннику жизнь.
«Будет ли это похоже на огонь, что погубил мой родной мир? — спросил Астрей.
«Монолит» завывал. Он ощущал, как нити мыслей рвутся на свободу в ярящийся варп. Свет от места их назначения разгорался все ярче.
Он чувствовал, как демон шевелится в его мозгу, не отпуская его ни на шаг. Он терял рассудок. Он чувствовал, как мысли вытекают у него из головы, и когда они исчезали, Астрей уже не помнил, о чем они были.
«Он сгорит так же, как мой мир?» — спросил он у демона.
«Да», — ответил демон.
«Чем был мой мир?»
«Он был твоим домом».
«И он сгорел?»
«Да».
«Почему?»
«Из-за него».
«Из-за Аримана?»
«Да».
«Он был моим братом. Он был моим другом».
«Он — твой враг».
«Он — мой враг».
Они почти прибыли. Варп вскипал перед ними, истекающий кровью, разрываемый на части войной и колдовством. «Монолит» приближался к Планете Колдунов, словно акула, что всплывает из темных пучин океана.
Он почувствовал, как внутри поднимается еще одна мысль, когда поверхность реальности стала ближе.
«Это… это что-то значит?»
«Да, — ответил демон. — Это значит все».
Мир исчез в пронзительной белизне. Одно мгновение Ариман утопал в бытии, а уже в следующее все пропало.
Звуки исчезли. Ощущения стали сужающимся листом: воздух в легких, кружащиеся в голове мысли, грохочущая в венах кровь, бьющиеся сердца, острое серебро в груди.
Серебро.
— Время, — голос принадлежал не ему.
Ариман не узнал его, но понимал, что тот должен быть ему знаком. Он уже слышал его прежде. Тот всегда был здесь.
— Я не хочу умирать, — произнес он.
— Но ты также не хочешь жить, — сказал голос.
Вкус воздуха исчезал. Он больше не чувствовал влажного тока крови в теле. Его сердца и пронзительная боль серебра слились в одно целое.
Бум-стук. Бум-стук.
Серебро.
Серебро у него в сердцах.
Серебро обрывало нить его жизни. От него осталась всего горстка бритвенно-острых осколков. Недостаточно, чтобы сделать нож, но хватит, чтобы отлить монету, дабы заплатить паромщику. Как раз достаточно.
Серебро было родом с Терры, выплавленное слепыми кузнецами и поцелованное псайкерами, перед тем как их отдали Золотому Трону. Его разум не мог прикоснуться к нему. Все его силы попросту соскальзывали. Все, что он узнал о его происхождении, было почерпнуто из разума особы, которая выстрелила в него болт-снарядом с наконечником из этого серебра.
Он вспомнил Иобель — ту первую, краткую и в конечном итоге фатальную встречу. Он увидел дульную вспышку ее болтера и ощутил влажный стук, когда снаряд прошел сквозь сочленение в доспехах и взорвался в груди. Он почувствовал, как из тысячи порезов в плоти хлынула кровь.
Бум-стук. Бум-стук…
— Тебе не удалить их все, — сказал он Карменте, давным-давно нашедшей свою могилу в пустоте. — Два из них крюком засели у самых сердец. Закрой рану.
В некотором смысле его тогда убили, одним выстрелом.
Эон назад.
Жизнь назад.
Он почувствовал, как его воля, которая не позволяла серебру добраться до цели, наконец иссякла.
Бум-стук. Бум-стук…
Осталось лишь биение сердец, их ритм и ритм его мыслей.
«Вот и все. Когда все мистерии раскрыты и огонь бытия укрощен, остается лишь это — красный круг, бегущий сквозь плоть в ожидании конца».
Бум-стук. Бум-стук…
За пределами его безмолвного царства его тело и душу обволакивала Рубрика. Больше она в нем не нуждалась. Его воля исполнилась. Теперь от него требовалось только одно — это самое последнее мгновение.
«Все закончится здесь», — повелел он.
Серебро погрузилось в мягкую ткань. Его сердца ударили еще раз…
Бум-стук. Бум-стук.
…и умолкли.
XXIII
Спаситель
Один момент — достаточно короткий, чтобы его оборвать, и достаточно длинный, чтобы удушить остаток бытия.
С поверхности Планеты Колдунов поднялся столб света, раскалываясь на лету. Ветви пульсирующего неона растеклись по небу и ударили вниз. Колдунов на полушаге прикололи к земле яркие копья. Воины Рубрики застыли, охваченные ослепительным сиянием. Живые впали в безмолвие. Из призрачных легионов вырвались ореолы рваного дыма. Стыки брони загорелись, на поверхностях всплыли золотые письмена. Гибкие сочленения треснули. Хлынувший изнутри прах спиралью влился в свет. Вместе с ними потекли голоса, звучавшие громче, чем рокот грома и рев орудий. Рубриканты взвыли, и их вопли были зовом бесконечно умирающего легиона.
Мутанты и люди, находившиеся рядом с Тысячей Сынов, иссохли в мгновение ока. Орды младших демонов шипели, рычали и сцеплялись друг с другом, пытаясь убраться как можно дальше. Большинству это не удалось, и вихри, раскручивавшиеся над воинами Тысячи Сынов, разорвали их на куски. Огни битвы и крики умирающих оборвались, поступь разрушения замерла.
Ктесий, все еще стоявший на своем диске, ощутил, как с уст сорвался последний слог, а затем огонь взорвал его душу изнутри.
Кнекку почувствовал Рубрику до того, как она накрыла его, и начал поворачиваться. Время остановилось. Свет и тьма поменялись местами. Из Кнекку выплеснулось пламя, полыхнув, коснулось Сар’ика и пригвоздило того к воздуху.
Игнис лежал на палубе «Слова Гермеса», когда его тело объяло ослепительно-белое пламя.
Вселенная затрепетала.
А затем — словно правосудие, обрушившееся с небес, — из варпа вырвался «Монолит».
Космический скиталец пробился в бытие, распоров реальность, словно пуля — шелковую ткань. Перед ним катилась волна энергии варпа. Корабли, серебряные башни и демоны перевернулись и закувыркались, наполовину выскользнув из небытия. Противоборствующие интерпретации физики разломали корпуса и тела на части, и куски камней, металла и плоти полетели к далекой поверхности. Обломки загорелись тысячей цветов. «Монолит» вошел в верхние слои атмосферы, гоня перед собой волну горящего воздуха и молний, которая захлестнула корабли, удерживавшие позиции над Городом Башен. «Слово Гермеса» завалился набок и заскользил по небосклону. «Последняя истина» треснула вдоль хребта. Духи, что были закованы в корпусе военного корабля, вырвались наружу, и ударная волна от варп-пролома разорвала их в клочья.
