Ледяная бесконечность - Тармашев Сергей Сергеевич (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Трапезничаешь, человече? – он кивнул на лежащую рядом с Майком вскрытую голову старикашки с торчащей из неё ложкой. – Что это у тебя, охлажденные обезьяньи мозги? – он с интересом изучал воткнутую в мозговое вещество ложку. – Я не помешал? Могу и попозже зайти.
– Что?! – Майк едва не задохнулся от ужаса. – Вытащите меня отсюда, Свитогоа! Эти дикари убивают друг друга! Они убьют нас, если увидят! Мы должны бежать! Бежать!!! Немедленно!!!
– Побежали, – пожал плечами варвар, – коли нужно. Чего так орать-то? Зверушек приманишь!
Он одним прыжком взгромоздился на приборную панель и выскочил в разбитое окно. Майк устремился за ним, соскальзывая снегоступами по осколкам битого стекла, но головорез успел схватить его за руку и вытянул наружу. Они оказались на носу челнока, головорез спрыгнул вниз, к воткнутым в сугроб лыжам, и принялся надевать их на ноги.
– Быстрее! – Майк скатился по заснеженному боку крылатой машины в сугроб. – Бежим!
Он выполз из снежной толщи и поднялся на ноги. Варвар уже стоял на лыжах. Он бросил взгляд куда-то назад, коротко кивнул Майку и размеренным шагом направился прочь от челнока.
– Бежим!!! – просипел Майк, догоняя головореза. – Надо бежать!!! Чего вы медлите?!! Дикари организуют погоню и схватят нас!!! Они меня так поймали!!! Я не успел добежать до вас!!!
– Не схватят, – невозмутимо успокоил его варвар. – Не до нас им, я живность сюда со всей округи приманил. Зря они убитых-то прямо рядом с кораблем своим побросали. Видать, совсем невмоготу им было, сильно улететь хотели, даже друг дружку не пожалели… – Он замолчал, укоризненно качая головой. – А бежать сейчас незачем, до саней далече, выдохнешься ты быстро, придется отдыхать. Так ещё медленнее добираться будем. Ступай ровнее да береги дыхание. А бежать станем, ежели земляки твои нас таки хватятся и следом пойдут.
– Они мне не земляки! – Майка всё ещё трясло от пережитого ужаса. – Это дикари! Это полностью деградировавшие потомки террористов, населявших этот анклав! Они абсолютно потеряли человеческий облик! Это кровожадные убийцы и каннибалы! Это…
– Помолчи, человече, простудишься, – посоветовал головорез. – Отвара целебного нескоро испить доведется. Поспешай молча, нам ещё сани откапывать да через кромешную темень ехать, покуда место для ночлега не сыщем.
Майк замолчал, усиленно перебирая ногами, и постарался взять стабильный темп. Он убеждал себя, что всё позади, что варвар вытащил его из этого чудовищного кошмара, но доносящиеся из-за спины крики разрываемых зверьём дикарей и яростный хрип бешено рычащих кровожадных тварей ещё долго заставляли его вздрагивать от ужаса и панически оглядываться.
Заночевать им удалось лишь далеко за полночь. От анклава до саней добирались в обход, на это ушло больше получаса, затем ещё час готовили буер, и Майк каждую секунду с ужасом ожидал нападения дикарей. К счастью, то ли варвар убил жреца ударом кулака, то ли всех дикарей сожрало голодное зверьё, то ли ещё что, но деградировавшие ублюдки так и не появились. Майк вздохнул с облегчением только тогда, когда головорез вытолкал сани из-за сопки на открытую местность, запрыгнул внутрь и поставил парус. Совершенно разбитый и измученный Майк закутался в одеяла и приказал себе успокоиться. Буер дикарям не догнать. Если вообще осталось кому догонять! Зверья к челноку набежало не меньше, чем тогда, в Реакторе, когда сожрали бригадира Уокера вместе со всей бригадой. А жрец наверняка издох. Головорез убил его, это точно. Все дикари одинаковы, обожают убивать. Этому жлобу силы не занимать – как он смог пробить стекло челнока?! Какой-то кувалдой, с двух ударов?! Стекло, от которого пули отскакивают! Такого вообще не может быть, а он разбил! И как ему удалось натравить дикое зверьё на этих чертовых ублюдков? Не иначе, использовал наркоту, русские это умеют, Майк хорошо помнил их «соль» и как на неё выходили тягловые твари.
Из-за пережитого ужаса заснуть не получалось, и Майк смотрел вперед, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Буер полз на малом ходу свозь непроглядную тьму, и он решительно не понимал, как варвар контролирует курс. Небо было черным-черно, никакой луны и даже малейших звезд, всё обложено густой облачностью, никаких ориентиров, не говоря уже о том, что за все время похода головорез не использовал никаких источников света. Похоже, таковых у него просто не имелось. Зато наверняка имеется прибор ночного видения, который он старательно прячет от Майка и использует в темноте, когда Майк не имеет возможности этого заметить. Плевать, пусть прячет, лишь бы убраться подальше от этого долбаного анклава!
Через пару часов езды ветер серьёзно усилился, и удерживать малый ход стало сложно. Минут сорок Майк вздрагивал на каждой снежной неровности, опасаясь столкновения с невидимым в ночном мраке препятствием, и не разжимал держащихся за поручни рук. Потом варвар засуетился, манипулируя с парусом и рулём, и буер подкатился к черной громадине, едва заметной на фоне всеобщей черноты. Громадина оказалась довольно крупной скалой неправильной цилиндрической формы с отвесными склонами, и у её подножия обнаружилось некое подобие грота. Головорез затолкал туда буер и объявил ночлег. Майк честно признался, что чувствует себя настолько плохо, что не может нести караул, закутался в одеяла и провалился в полный кошмаров сон. До наступления утра он раз десять просыпался в холодном поту, сипя и отмахиваясь то от облепивших его мутантов, врывающихся в покрытый кровавым льдом бронетранспортер; то от пронзающих его вертелом уродливых дикарей; то от одетых в лохмотья летного комбинезона жрецов, тянущих заскорузлые окровавленные пальцы к его мозгу, почему-то не имеющему крышки черепной коробки. Последний раз он подскочил с сиплым криком, отбиваясь от толпы дикарей с ржавыми гнутыми ложками в руках, пожирающих его мозг. К утру кошмары выжали психику, словно лимон, и окончательный удар нанес датчик системы обогрева, сообщивший о шестнадцати процентах заряда батареи.
За завтраком косматый громила словно почувствовал близкое к помутнению состояние Майка. Он молча протянул ему кружку с горячим варевом, и Майк послушно выпил её содержимое дважды. Вскоре ему стало легче, внутри потеплело, и он даже смог спокойно поспать пару часов. Буер продолжал путь, приближаясь к экватору, вскоре температура медленно поползла вверх, и Майк смог выключить обогрев. К полудню термометр показывал минус пятьдесят восемь, что явилось для него лучшим свидетельством близости Новой Америки. Ведь она тянется точно по экватору, значит, там должно быть теплее всего на планете, это однозначно. Уже скоро на горизонте должны показаться силуэты небоскрёбов, пусть торнадо и разрушили многие из них, но некоторые должны были уцелеть, хотя бы в общих контурах. Высотки Нью-Вашингтона видно издалека – когда едешь на электричке домой из Гуманитарной Миссии, они величественно возвышаются из-за горизонта.
Но по неровной снежной пустоши сани шли с переменной скоростью, то замедляясь до сорока миль в час, до ускоряясь почти до семидесяти, и кроме то повышающейся, то понижающейся белой пустыни с выпирающими из-под снега скалами песчаника, из-за горизонта ничего не появлялось. Весь день Майк не вылезал из-под одеял, надеясь дотянуть до хоть какой-нибудь цивилизации до наступления ночи, но Новая Америка так и не показалась. Когда вокруг стали сгущаться первые сумерки, его подозрения о том, что русский шпион планирует заморозить его заживо, чтобы избавиться от свидетеля, вспыхнули с новой силой. Тем более что варвар вновь сбросил скорость и ещё до полуночи заявил, что пора искать место для ночлега. В итоге остановились у какого-то бугра, головорез сначала долго заякоривал буер, потом долго рыл берлогу, а после ещё дольше бродил вокруг неё под ледяным ветром, будто принюхиваясь к ночной тьме.
– Какая-то проблема, мистер Свитогоа? – уточнил Майк, твердо решив не включать обогрев до последнего и экономить энергию, несмотря на уловки русского шпиона.
– Чую я, будто дальше пути нет, – задумчиво ответил тот. – Странно это. Словно с полсотни вёрст проехать можно, а потом – никак. – Он нахмурился и погасил костерок, погружая берлогу в чернильно-черный мрак. – Ложись спать, человече, завтра разберемся. Утро вечера мудреней.
