В зоне тумана - Гравицкий Алексей Андреевич (читаемые книги читать txt) 📗
Нетвердой походкой я двинулся туда, куда так порывался вернуться Мунлайт. Хлюпик устало шаркал за спиной.
— Стой, — окликнул Вася.
Я послушно остановился и обернулся.
— Чуть не забыл, — улыбнулся Кабан и кивнул. «Двое из ларца» и Карась обступили Мунлайта.
Стволы трех автоматов, не оставляя возможности для разночтения, уткнулись с двух сторон, под ребра и в спину. Выходит, Мун здесь никто. Выходит, он вообще не из этой песочницы. Но оттого, что его взяли за жабры, мне почему-то стало приятно. Торжество справедливости, что ли?
В отличие от Кабана Мунлайт был далеко не глуп и понял все сразу. На мрачном лице проявилась злая сатанинская ухмылка.
— Ты чего, Кабан? — поинтересовался Мунлайт. — За базаром не следишь?
— Я тебе жизнь обещал, балалаечник, а не долю, — отозвался тот. — Так что волыну на землю и вперед за другом своим Угрюмым. Думаю, у вас найдутся общие темы для разговора.
Мун взялся за ствол. Троица вокруг напряглась и пришла в движение. Вместе с ними выхватил пистолет Вася. Сталкер замер, оглядел готовых стрелять людей и расхохотался.
СА «Вал» с лязгом шлепнулся на траву. Следом опустился рюкзачок. А Мунлайт продолжал гнусно посмеиваться. Будь я Кабаном, наверняка бы меня это задело. Его и задело.
Вася посерьезнел. По его кивку брошенные на землю шмотки разошлись по головорезам.
— И руки ему свяжите, — распорядился он.
В голосе сквозила обида. Немудрено, ржал Мунлайт очень обидно. Подозреваю, что умышленно.
6
Туман какое-то время был совсем редким. Теперь можно было разглядеть все то, что мы прошли в непроглядной белесой мути. Леса тут почти что и не было. Он стоял в стороне. Высоченная черная стена. Колючая, хвойная. Дорогу она преграждала лишь в том месте, где нас нагнал Кабан со своей бригадой.
На пройденном отрезке пути встречались лишь редкие деревца. Бугрились холмы, торчали чахлые кустики. Никаких домов здесь не было. Только пара мертвых тракторов. Да сгнившие «жигули», про которые теперь можно вспомнить, только листая журнал о ретромобилях.
Впрочем, ясной видимость оставалась не долго. Отступившая было дымка снова стала густеть. И вскоре туман уплотнился до знакомого состояния, будто молоко в воздухе разлили.
Звуки стали глуше. Пейзаж размылся и погрузился в густую белесую пелену. Видно было всего ничего. Слышно не больше. Только шаги сзади шлепали и дребезжал высокий голос мелкого бандита.
— А вот еще, — тарабанил за спиной Карась. — Приходит сталкер к врачу и говорит: «Доктор, как мои дела? Как анализы? Кал?» А тот ему: «Да, голубчик, ничем не могу вас порадовать. Анализы плохие. А кал — так полное говно!»
Вслед за байкой раздался взрыв хохота. Заливался сам Карась. Над его шутками, как я успел заметить, кроме него, вообще никто не смеялся. Все анекдоты, которые он рассказывал, были довольно неуклюжими и безумно старыми. Единственная изюминка, которая во всем этом была, заключалась в том, что любой анекдот у него был обязательно про сталкера. Ту или иную шутку я слышал прежде в интерпретации про Штирлица, Ржевского, Вовочку или какого-то гипотетического мужика. Но в исполнении Карася героем байки неизменно становился сталкер. Впрочем, изюминка эта была весьма сомнительная.
Зато развлекался Карась от души. Что называется, сам пою, сам тащусь. Реакция у него была, как у школьника. Причем из начальных классов. От каждой новой хохмы он заходился чуть не до истерики. На окружающих, не сумевших оценить тонкость юмора, смотрел с превосходством. Казалось, сейчас повернется и с детской непосредственностью спросит: «Ну что, не дошло?»
— А вот еще. Встречаются два сталкера. Один другому говорит: «Ты не забыл, что должен мне две штуки?» А второй отвечает: «Извини, еще нет… Дай мне время, и я обязательно забуду!»
— Глохни, — оборвал Вася очередной всплеск хохота. Карась засопел, но притих. Теперь не было слышно ничего, кроме шагов восьми человек. Тихо шли я, Мунлайт и Снейк. Однояйцевая парочка ломилась, как пара лосей, не особо заботясь о том, что попадает под ноги. Васька, как оказалось, страдает одышкой. Что до Карася, его можно было бы назвать тихим, если б он шел молча. Только молча у него не получалось.
Шли медленнее, чем прежде. Больше народа — меньше скорость. А если учесть, что трое связаны, а четверо перегружены, таким обозом быстро передвигаться нереально. Налегке шел только Кабан. Впрочем, он нес свое массивное тело без всяких лишних шмоток и пыхтел при этом, как паровоз с покалеченным паровым котлом.
Мунлайт поравнялся со мной не сразу. Сперва шел сзади, потом нагнал Хлюпика, а потом, обогнав его, пошел рядом. На разговор он вроде бы не напрашивался. Физиономия задумчивая, взгляд внутрь себя. Мне даже показалось, что он сейчас выскочит вперед и пойдет передо мной в качестве ведущего.
Говорить мне с ним не хотелось, но это только поначалу. Чем больше он маячил перед глазами, тем больше я злился. А чем сильнее полыхала злость, тем труднее было сдержать желание высказаться. Спустя пару минут его постоянного болтания на глазах терпение кончилось.
— Сука ты, — тихо поделился я наболевшим.
— А сам что, лучше? — огрызнулся Мун.
— Я тебя не продавал.
— Я тебя тоже.
— Ну да, — фыркнул я. — Это они сами про все догадались.
— Догадались не сами, — прошептал Мунлайт. — Я подсказал. Только я тебя не продавал. Продают за деньги.
— Ага, — не сдержался я, — а ты бесплатно, за идею. Альтруисты пошли, усраться можно.
Мунлайт сбавил темп. Вроде как даже поотстал. Но не сильно, оставив себе возможность вернуться в любой момент.
— Слушай-слушай, — донесся сзади суетливый тенорок Карася. — Хоронят сталкера. Прохожий спрашивает: «От чего он умер?» «А читай на венках», — советуют ему. Тот читает: «От любящей жены», «От тещи», «От детей», «От коллег по работе».
Последнюю фразу он произнес уже с некоторым подкудахтыванием, а закончив, расхохотался уже свободно и жизнерадостно.
— Стой, — раздраженно рявкнул Кабан.
Я остановился, обернулся. Когда в товарищах согласья нет… Не помню, чего там дальше у школьного классика, но наблюдать за ними занятно. Я поймал себя на внутреннем злорадстве, но стыдно от этого ни разу не стало.
Кабан подхватил Карася за грудки и хорошенько тряхнул. Тот попытался вывернуться, но Вася держал крепко.
— Ты чего, тронулся?
— Еще один такой анекдот, — прорычал Кабан, — и я тебя здесь похороню. Сказано глохни, значит, заткнись.
Вася ослабил хватку. Карась встряхнулся и поправил ворот.
— Дикий какой, — сказал недовольно. — Чем тебе анекдот-то не нравится?
— Накаркаешь еще, не дай бог.
Кабан повернулся. Однояйцовые мордовороты следили за ним без эмоций. Хлюпик смотрел страдальчески. Мунлайт — с издевательской ухмылочкой. Снейк шел последним, его фигура уже терялась в тумане. Теряя очертания, превращалась в мутное пятно, размытый силуэт.
Да, ввосьмером идти уже неудобно. Скоро дальше рядом идущего ничего видно не будет. И тогда останется только топать и смотреть впереди идущему в спину и держаться за эту спину, как за маяк. Иначе потеряться недолго. И блуждай потом в этом тумане в поисках своих. С другой стороны, что плохо Кабану Ваське, то удобно мне. Убежать в таком тумане будет не сложно. Вот только как бы Хлюпику весточку передать, чтоб меня держался. Без меня ж ему не жить.
Кабан, по всей вероятности, мыслил в том же направлении. Во всяком случае, дальше он не пошел. Пройдя пару шагов, оглянулся назад, отметил ускользающие в дымку силуэты и велел устроить привал.
Я не стал дожидаться чужой помощи. С трудом присел на корточки, а после уселся на задницу. Прямо на мокрую траву. Сыро, конечно, но, один черт, уже все пропитано этим туманом. И потом бояться простудиться, когда тебя в любую минуту могут пристрелить, это как-то совсем уж смешно.
Мунлайт сел рядом. Бандиты понемногу скидывали амуницию. Было в этом зрелище что-то от стриптиза. Без эротизма, но лишние детали гардероба летели на землю, и оставшийся без оружия, рюкзака и трофейной снаряги человек выглядел голым. Готов поспорить, что и чувствовали они себя не очень.
