Доля победителей - Осадчук Алексей (книга жизни .TXT) 📗
Касий предлагал дело. Оставив в живых девушек степных племен, жрецы могли охладить пыл многих горячих голов. Но Акарион как верховный жрец должен был думать и о будущем. Отпусти он женщин в этом году — и возникнет опасный прецедент. В следующий раз уже никого не заставишь привести новых жертв. А что, если лесные кланы не захотят больше торговать живым товаром?
Нет! Этого нельзя допустить! Акарион постановил, что на алтарь должны взойти все приготовленные для обряда женщины.
Именно в этот момент верховный жрец и все его подчиненные были извещены о провале экспедиции. Весть принес сам глава храмовой стражи.
— Как ты узнал? — мрачно спросил Акарион, лихорадочно осознавая последствия произошедшего.
— Несколько рабов Фархада спаслись, — ответил Тораг.
Акарион прочитал в глазах воина понимание ситуации. Вон как вооружился. Да и воины его сегодня серьезны, как никогда. Жрец впервые от чистого сердца порадовался тому, что у него есть такой человек, как Тораг.
— Они остались с лошадьми вне поселения. Если владыка пожелает послушать, одного из них я привел с собой.
— Надеюсь, последнего?
— Да, владыка. Все, кто об этом знал, уже мертвы.
Акарион благосклонно кивнул. Правильно. Им только свидетелей сейчас не хватало!
Спустя несколько мгновений воины привели раба. Тот тут же бухнулся на колени перед верховным жрецом.
— Чадо, ты можешь говорить? — ласково спросил жрец.
Раба била крупная дрожь. От него воняло мочой и лошадиным потом. Лицо обветрено. Правая рука, похоже, обморожена.
— Да, владыка.
— Что ж, поведай нам, что произошло с твоим хозяином.
— Он мертв, владыка.
— Кто убил его, чадо? Это сделали лесные вожди?
— Нет, владыка. Его убили воины повелителя ра-ханов.
После его слов в храме повисла гробовая тишина.
— К-кого? — почти шепотом переспросил жрец.
И тут раба словно прорвало.
— Меня послали старшие, раздобыть немного еды в поселении… Я видел хозяина и жреца за главным столом… Видел много трупов лесовиков… Много женщин… Много еды… Хозяин праздновал победу… Но в один миг все изменилось! Он умер, пронзенный несколькими стрелами! Как и наши воины! Жрец тоже погиб! Когда с неба перестали падать стрелы, из тьмы вышел он! Наполовину зверь, наполовину человек! Рядом скачут два ра-хана, а за спиной бегут железные воины! Прости меня, владыка! Прости! Я спрятался за телегу! Я очень испугался! Прости меня! Я сбежал!
Раб рыдал, размазывая сопли по обветренному лицу. Стоя на коленях, он раскачивался из стороны в сторону и, не переставая, просил прощения. Жрец сделал шаг. Борясь с брезгливостью, положил холеную руку на голову несчастного.
— Успокойся, чадо. Я не гневаюсь. Ты жив — и это главное. Ас спасла тебя для того, чтобы ты предупредил нас о беде. Ты все сделал правильно. А теперь поднимись и иди. Ты должен отдохнуть после долгого и опасного пути.
Тораг коротко кивнул двоим воинам. Рыдающего раба потащили из зала.
— Ты знаешь, что делать, — коротко сказал жрец. — И еще… Похоже, для твоих воинов появилась работа. Оставь десяток для охраны, а остальных посылай в степь. И чтобы ни одна мышь не прошмыгнула. Тебе ясно?
— Да, владыка, — с легким поклоном ответил Тораг и двинулся к выходу.
Голос Касия за спиной заставил вздрогнуть:
— По крайней мере, нам теперь не надо думать, скольких женщин оставить в живых.
Глава 27
ОБРЯД
Тасай простился с сестрой еще два дня назад. Отцу пришлось отдать ее, иначе смерть всем родичам. Жреческие псы увели Альмину ближе к ночи.
Отец будто постарел на десяток зим. Мать что-то шептала бедняжке об избранности, о благосклонности Ас. Но Тасай уже давно не верил во все эта россказни. Каждый год жрецы требовали больше и больше.
Еще мальчишкой он любил слушать на ночь сказки старого Аймыра. Дайхуд знал очень много легенд. Он мог днями напролет рассказывать о Сумеречном море и страшной рыбе тимах. О желтом древе катой, что держит своими ветвями небо, и о Ледяном охотнике, который уводит стариков в снежную пустыню.
Аймыр знал много легенд и охотно делился своими знаниями. Тасай с улыбкой вспоминал морщинистое лицо старика, словно вырезанное из коры темного дуба, его узловатые пальцы и твердый, как кость морского тигра, посох.
Зимой, когда ночи в два раза длиннее дня, когда степь превращается в белое покрывало, когда вьюга заметает снегом юрты почти наполовину, Аймыр любил рассказывать о великом боге стужи Харукане. Дайхуд утверждал, что именно Харукан, а не какая-то там Ас, является истинным богом их народа. Он сильный бог и не требует жертв. Ему не нужны смерти женщин степи. Он просто есть, и все. Но он отвернулся от людей, потому что они предали его, поклонившись Ледяному демону.
Как и полагается каждому богу, у Харукана много лошадей и оленей. Много жен и детей. О каждом из них Аймыр мог говорить часами, но Тасай особенно любил легенду о младшем сыне Харукана — Тонгу. Подсознательно Тасай сравнивал себя с Тонгу. Пятый сын вождя. Самый ловкий, хитрый и быстрый. Тонгу тоже был таким. И тоже страдал оттого, что братья посмеивались над ним. Ведь, как известно, младшие сыновья никогда не становятся вождями. Тасай с улыбкой вспоминал, как ребенком сжимал кулачки от обиды, когда Аймыр рассказывал о Тонгу.
Харукан, в отличие от отца Тасая, поступил мудро. Он увидел несправедливое отношение старших братьев к младшему, и ему это не пришлось по душе. И вот в один прекрасный день бог стужи призвал своих сыновей и повелел им отправляться в степь, дабы совершить семь подвигов. Кто из сыновей прославится больше всех, тот и станет по правую руку Харукана.
Даже сейчас, спустя много зим, Тасай вспоминал эту сказку с трепетом в сердце. Дальше в легенде говорилось, что старшие вернулись из степи прославленными воинами, совершившими много подвигов. Но Харукан не был рад их победам. Он ждал Тонгу. Аймыр говорил, что бог стужи по сей день ждет возвращения младшего сына. И когда тот вернется, слава о его подвигах затмит свершения старших братьев.
Маленький Тасай, как и Харукан, каждый день ждал возвращения Тонгу. Но младший сын бога стужи не вернулся, зато ушел Аймыр. Тогда маленький Тасай думал, что старого дайхуда увел Ледяной охотник, но потом, уже повзрослев, он понял, что жрецы Ас приказали убить старика. Новая богиня не терпела подле себя другого бога. В те времена погибло много людей, остававшихся верными старому богу.
Сегодня день обряда. День, который вся степь ждет с дрожью в сердцах. Сегодня на алтаре во славу кровожадной богини умрут чьи-то сестры, жены, матери и дочери. Сегодня умрет и сестра Тасая. Маленькая хрупкая болезненная девчушка с карими глазами и черными как смоль волосами. Ее пронзит изогнутый костяной клинок верховного жреца Ас, а алтарь заберет всю ее жизненную силу.
С самого утра идет снег. Ветра нет. Он словно затаился, дабы не видеть того, что произойдет на лобном месте. Крупные снежинки падают не спеша. Их много, очень много. Они нежно опускаются на головы, плечи и спины сотен людей, собравшихся сегодня у алтаря.
Люди степи молчат. Лишь ненавистный жрец, медленно вышагивая вокруг жертвенника, что-то визгливо напевает себе под нос. Его глаза закрыты, плечи трясутся, руки, словно крылья облезлой вороны, взмахивают при каждом шаге.
Тасай уже много раз видел этот танец смерти. Первый раз, несколько лет назад, это его даже рассмешило. Но только пока не принесли в жертву первую девочку. Глаза той бедняжки Тасай запомнил на всю жизнь. И вот теперь на алтарь должна взойти его родная сестра. И ему снова, как тогда, придется взглянуть в глаза смерти.
Крупные снежинки мягко опускаются на его горячие щеки, превращаясь в капельки воды. Тасай благодарил Харукана за этот снег. Теперь его слез никто не увидит.
Рядом деревянным истуканом замер отец. Посеревшее лицо, глубоко впавшие глаза. В шаге от него стоит мать. Седая голова опущена. В тонких руках — сверток из мягких шкур, специально приготовленных для того, чтобы завернуть в них тело Альмины. За спиной отца стоят братья. Холодные лица, плотно сжатые губы. В глазах — бессилие.
