Оборотни - Джонс Стивен (книги без сокращений TXT) 📗
До Земельной войны 1880-х годов, в результате которой Ирландия избавилась от английских землевладельцев, положение крестьян было невыносимым. Трудно представить, какой властью обладали английские лорды на ирландской земле, ее можно сравнить с абсолютизмом французской аристократии накануне Французской революции.
Неудивительно, что в таких условиях легенды и рассказы о мести ненавистным англичанам превратились в отдельный жанр. Эти истории вечерами рассказывали у очага ирландские крестьяне и мечтали о том времени, когда они избавятся от чужеземцев».
В путеводителе было сказано, что горы Комерах — последнее не тронутое цивилизацией место в Западной Европе. И это оказалось правдой.
Как меня угораздило очутиться здесь в начале сентября с рюкзаком за плечами?
Сейчас попробую объяснить.
Дело в том, что я секретарь шеффилдского клуба скалолазов и мои товарищи горят желанием расширить круг мест для наших весьма рискованных походов. Вот поэтому я и оказался на юге Ирландии, в диких горах Комерах. Меня делегировали разведать местность и, если она окажется подходящей, прикинуть, можно ли спланировать поход туда для всего нашего клуба на будущую весну.
Я собирался поехать с нашим президентом, Томом Хиггинсом, но Том в последний момент свалился с гриппом, и в результате я отправился в Ирландию один. Не скажу, чтобы я расстроился по этому поводу. Я вообще предпочитаю путешествовать сам по себе. Мне нравится бродить и лазать по скалам в одиночестве. Возможно, это следствие того, что я был единственным ребенком в семье.
В общем, я хочу сказать, что, как только я прибыл на место, я сразу увидел, что это идеальный ландшафт для нашего клуба. Здесь в нашем распоряжении оказалась бы не только хорошая пересеченная местность для переходов, но еще и замечательные скалы. Горы Комерах занимают две сотни квадратных миль дикой местности. Я начал разведку с юга, от Клонмела, и сразу понял, что нашему клубу дали верные ориентиры. Вокруг простирались удивительные места, но пешеходных троп не было, и прогулки по горам требовали осторожности и желательно — опыта скалолаза. Средняя высота гор Клонмела около двух с половиной тысяч футов, а самая высокая вершина — гора Фэском — поднималась над уровнем моря на 2 597 футов.
Обследовать Фэском я решился только спустя несколько дней после того, как оказался на месте. С собой у меня были легкая палатка и спальный мешок, так что я мог свободно бродить по горам. Там стремительно несли свои воды горные речушки и родники, спокойно текли широкие реки, попадались и озера, все это в изобилии кишело всякой живностью, так что голодная смерть мне не грозила. Несколько раз я видел, как бурая форель нежится у самой поверхности воды, словно сама просится в руки. Но в любом случае у меня было достаточно съестных припасов, чтобы не тратить время на охоту. Даже если бы я ошибся в расчетах, в округе всегда можно было отыскать парочку-другую ферм или коттеджей и докупить провиант.
Сразу за широкими, залитыми солнцем склонами Фэскома, где зеленый покров травы и мха разрывали серые гранитные глыбы, я набрел на тропу, которая петляла в блестящих зарослях дрока и фуксии. Дикие звери водились там в изобилии, и появление главного хищника — человека — их совсем не пугало. Олень, рыжая белка или серый горный заяц, почуяв меня, встревоженно поднимали голову, но не убегали. Как-то я увидел, что на камне, чуть выше по склону горы, сидит собака. И, только присмотревшись, я понял, что это лисица. Крупная самка наклонила острую морду и пристально смотрела на меня сверкающими серо-зелеными глазами. Серебристый мех на макушке переходил в красновато-ржавую шкуру на боках. Я замер в восторге от этой картины и завороженно смотрел в глаза зверя. Лиса долгое время не двигалась с места, потом, задрав голову, коротко тявкнула, словно выражала неудовольствие тем, что ее потревожили, и вдруг исчезла.
Я продолжил путь вниз по склону горы в сопровождении пения птиц, которое то и дело прерывалось, когда в воздухе мелькал хищный черно-белый силуэт хохлатой вороны.
Чудесный, мирный пейзаж.
Ближе к полудню я миновал подножие Фэскома, направился через долину к ближайшей вершине Коумшингона и тут заметил небольшой беленый коттедж с тяжелой, посеревшей от времени соломенной крышей. К моей нежданной радости, на стене коттеджа я увидел вывеску, на которой яркими буквами было выведено «Бар „У Дэна“», и сразу решил остановиться там на завтрак.
Там я обнаружил всего двоих — бармена, который, как оказалось впоследствии, был не кем иным, как Дэном собственной персоной, и мужчину в робе. Ирландия славится своим гостеприимством, так что местные обитатели встретили меня вполне дружелюбно. Мы тут же принялись обсуждать местный ландшафт, его достоинства для туристов и скалолазов. Мужчины порекомендовали кое-какие места в горах, которые, по их мнению, мне было бы полезно посетить.
Дэн был высоким, худым, с орлиным носом, такого типа ожидаешь увидеть в пиратском костюме с черной повязкой на глазу. Второй, эксцентричный коротышка, представился Шоном Даффом, его черты лица показались мне такими знакомыми, что я даже начал припоминать, где мог видеть его раньше. И только через несколько минут напряженной работы мысли я наконец понял, что Шон — точная копия кинозвезды, ныне покойного Барри Фицджеральда.
Беседа протекала, как протекают все беседы в пабах. Дэн, услышав, что я исследую их места для клуба скалолазов, сообщил, что у него поблизости есть кое-какая недвижимость, которую можно будет снять под базу для нашего будущего тура по здешним местам. Мы подробно обсудили это, и Дэн охотно согласился таким манером увеличить свой доход. Потом, договорившись о цене, мы решили обменяться координатами для официальной переписки.
И вот, когда я написал на смятом конверте свое имя и адрес и положил его на стойку перед Дэном, случилась эта странная вещь.
Дэн взял конверт, взглянул на него, и лицо его изменилось до неузнаваемости. Добродушная улыбка исчезла без следа, челюсть отвисла, глаза расширились. Потом он начал внимательно меня разглядывать. И под конец молча подтолкнул конверт Шону Даффу. Коротышка чуть не свалился с высокого табурета у стойки бара. На его физиономии отражалось крайнее изумление.
— Это, конечно, шутка, мистер? — тихо сказал он.
Я нахмурился, не в силах понять, в чем дело, и переспросил:
— Какая шутка?
— Как вас зовут? — спросил Дэн. Он говорил медленно, тщательно выговаривая слова.
— Там все написано. Моя фамилия Тризела.
Мне показалось, что я начинаю понимать, что их так удивило. Многие удивляются или начинают отпускать шуточки, впервые услышав мое имя. Я тяжело вздохнул:
— Меня зовут Хэрлин Тризела. Это старинное корнуолльское имя.
Но на лицах моих собеседников отражалось не просто удивление, вызванное странным именем. Они смотрели на меня с благоговейным страхом, и что-то еще было в их глазах… что-то такое, чего я не мог ни понять, ни разгадать.
Я раздраженно махнул рукой и продолжил объяснять:
— Я не корнуоллец, но мой дед был из Корнуолла. В начале века он обосновался в Шеффилде. Там я и родился.
Дэн пришел в себя первым и уставился на мятый конверт, на котором я небрежно набросал свое имя и адрес.
— Скажите, сэр, — тихо сказал он, — как давно кто-то из вашей семьи жил в наших краях?
Я изумленно спросил его, что он имеет в виду, а когда Дэн повторил свой вопрос, то ответил, что моя семья не имеет никакого отношения к Ирландии. Честно говоря, я начал думать, что Дэн немного не в себе, и решил, что лучше опрокинуть свой стакан и двигаться дальше. Но Дэн все так же продолжал смотреть на меня с этим загадочным выражением благоговейного ужаса. Коротышка Шон Дафф хранил молчание. И в этот момент я понял, что выражает взгляд Дэна. Он смотрел на меня как на врага, в его взгляде светилась воспаленная ненависть.
— Никакого отношения? Вы уверены? Вообще никакого отношения?!
— Вообще никакого, — медленно, как будто разговаривая со слабоумным, сказал я. — Имя корнуолльское, не ирландское. Почему здесь должна быть какая-то связь?
