Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Английские традиции вообще не подразумевали сования носа в чужие дела. Как ни странно, в либеральной Англии, где соблюдение Статута о Секретности было в основном вопросом вежливости, а не выживания, маги за пределами общих городков и деревушек жили так, будто не-магов просто не существует. Они понятия не имели о событиях в людском мире, об их привычках, быте, традициях и законах. Они замкнулись сами в себе и в любые контакты с не-магами вступали крайне неохотно.
А в Америке, где свирепствовал закон Раппапорт, маги и не-маги больших городов сталкивались ежедневно и ежечасно. Там никто не мог позволить себе одеваться в старомодные робы и мантии — маги старались мимикрировать под немагическое большинство настолько, насколько это было возможно. Нельзя было избежать короткого обмена ничего не значащими фразами в булочной, на перекрёстке у светофора, в кофейне и просто на улице.
Грейвз, в частности, был отлично осведомлён о жизни не-магов хотя бы потому, что если ты отвечаешь за безопасность всего сообщества, противника надо знать в лицо. Он держал проверенных ребят в редакторах каждой крупной газеты каждого крупного города, так что если секретность оказывалась под угрозой из-за какой-нибудь сенсационной статьи, Грейвз узнавал это первым. Авроры под прикрытием жили самой простой не-мажеской жизнью, занимались не-мажеской работой, получали не-мажеские деньги.
Этот проект был целиком и полностью его детищем. Он создал его ещё когда руководил Отделом по контролю за соблюдением Статута о Секретности. Они с Серафиной изумлялись вдвоём: почему никому не пришла в голову такая простая идея — следить за газетами и радио не-магов, чтобы знать об их настроениях?..
Сидя в гостях у Эйвери и наблюдая местное общество, Грейвз часто думал о том, как любопытно устроена жизнь: в Америке, славящейся самыми строгими законами, мага от не-мага порой не отличишь, а в старой доброй терпимой Британии им просто нет друг до друга дела.
— Теперь за магическим правопорядком следит Джастус Пилливикл, что значит: каждый сам за себя, надеяться на аврорат бесполезно! — недовольно вослкикнул молодой человек в мантии, расшитой золотыми драконами, и фамильярно присел на подлокотник кресла. Под распахнувшимися полами мантии был брючный костюм с длинным сюртуком.
— Мабон, тебе все говорили, что ты ещё молод для этой должности, — заметил Юлий Малфой — статный, высокомерный волшебник, который считал свой род чуть ли не от Вильгельма Завоевателя, и на этом основании держался с королевским снобизмом. Грейвз, который знал полторы сотни поколений материнского рода, находил это забавным.
— Все хорошие должности всегда достаются старикам! — обиженно надулся Мабон.
Грейвз переглянулся с Малфоем, и они сдержанно улыбнулись друг другу. Мабон Флинт был амбициозным юношей, но, к сожалению, его амбициям не позволяло воплотиться в жизнь абсолютное неумение прислушиваться к старшему поколению. В кругу своих сверстников он обладал определённым авторитетом, но в основном этот авторитет держался на громком голосе и кричащей одежде. А ещё ему недоставало чайной ложечки разума.
Постоянными гостями в доме Эйвери была небольшая компания чистокровных семей — Блэки, Лестрейнджи, Розье, Малфои и ещё с десяток фамилий. Почти все были в дальнем родстве друг с другом, так что атмосфера здесь обычно держалась свободная.
— Мерлин нас упаси от таких авроров, — вполголоса заметил Талиесин, появляясь за плечом Грейвза с двумя бокалами шампанского. Грейвз с благодарным кивком принял один. Талиесин задержал на нём рассеянный взгляд, будто вдруг задумался и не отвёл глаза, как предписывала вежливость. Грейвз ответил, ничуть не смутившись, сделал глоток. Талиесин опустил взгляд и улыбнулся.
Они прекрасно поняли друг друга. Пару месяцев назад Грейвз, пожалуй, не отказался бы свести очень близкое знакомство с мистером Эйвери, но сейчас это было некстати, и он отбросил мимолётное сожаление.
По гостиной гуляли разговоры о политике, о политиках и Министерстве, которым каждый, кажется, был недоволен.
— Эйвери! — проснулся какой-то сморщенный, как сушёный гриб, волшебник в кресле у камина. — Вы же у нас по дипломатической части. Почему наши послы за океаном присылают такие безобразные отчёты? Они вообще не понимают, что происходит в Америке? В газетах пишут такую чушь!..
— Так ведь Гудини убили, — сказал Эйвери. — Без него они как без рук.
— Простите?.. — Грейвз нахмурился, глянул на Талиесина, который стоял почти вплотную. — Вы говорите о Гарри Гудини?..
— О, — Талиесин посмотрел ему в глаза с сочувствием и лёгкой насмешкой. — Вы не знали, что он работает на британское Министерство Магии?..
— Я не знал, что он умер.
— Ещё в прошлом ноябре. Вы были знакомы?..
Грейвз промолчал. Коротко извинившись, отошёл к окну. В один глоток допил шампанское, поморщился, когда пузырьки ударили в нос.
Гарри Гудини был его самым лучшим (и самым неуправляемым) агентом. Грейвз считал его своей личной удачей, поскольку переманил его из-под крыла британского Министерства Магии. Конечно, он знал, что Гудини продолжал отправлять весточки в Британию, но пока он продолжал действовать и в интересах МАКУСА, на это можно было закрывать глаза. В суматохе расследования и в хаосе, который начался после побега Гриндевальда, Грейвз не вспоминал о Гудини — ему было не до того.
Гарри был гением. Он занимался разоблачением не-магов, которые провозглашали себя чародеями и волшебниками, и активно уничтожал веру простых людей в волшебство. Кроме того, он втёрся в доверие к ФБР и расследовал, если можно так сказать, «паранормальные явления», то есть — случаи нарушения Статута о Секретности. Как волшебник он не хватал звёзд с неба, но у него был особенный талант: он всегда чувствовал, когда ему врут. И он хорошо знал Грейвза. Пожалуй, даже лучше, чем Серафина. Пожалуй, Персиваль даже мог бы назвать его своим другом.
Они встречались раз в пару месяцев, когда Гарри заявлялся в аврорат с пачкой новостей о том, что происходит в мире, а также с какой-нибудь не относящейся к делу, но уморительно забавной историей. Единственный человек, который заставлял Персиваля смеяться. С ним было легко позлословить за рюмкой отличного коньяка, к которому Грейвз питал позорную слабость, и который Гарри всегда приносил с собой за пазухой. Он постоянно колесил по миру, появляясь то на Восточном побережье, то на Западном, то пропадая на несколько недель, то выныривая вдруг в Европе, России или Китае. Он привозил из путешествий бесполезные забавные сувениры, которые Персиваль задвигал в нижний ящик стола в кабинете, но никогда не выкидывал.
Валентайн наверняка приказал избавиться от этого хлама — от резной деревянной ложки, расписанной золотыми цветами и птицами, связки квадратных монет, открытки с видом на Тихий океан, плетеного из соломы человечка, перевязанного синими нитками, дурацкой фарфоровой свистульки… Грейвз сжал кулаки, так что ногти впились в ладонь.
Талиесин подошёл к нему, тронул за руку, что-то сказал. Персиваль не расслышал и не стал переспрашивать. Он втягивал табачный дым в лёгкие, и тот сейчас казался особенно горьким.
Гудини был единственным, кто мог бы разоблачить Гриндевальда, занявшего место в аврорате. Он слишком хорошо знал Грейвза, гораздо лучше, чем Персиваль бы хотел этого. Возможно, он и собирался разоблачить… Скорее всего, именно поэтому и погиб. Ещё одна потеря. А Грейвз даже не знал. И ещё долго не знал бы, если бы не случайный разговор.
Гарри бы написал ему. После всего, что случилось, после всех скандалов и обвинений Гарри бы вышел на связь. Он никогда не поверил бы в то, что Персиваль способен добровольно пойти на сотрудничество с таким психом. Значит, вот почему он молчал…
Значит, ещё в ноябре.
Грейвз подумал, что надо написать его жене, Бесс. Выразить запоздалое соболезнование. Гарри был на десять лет старше Грейвза. Умный, великолепно образованный и очень проницательный. И красивый. Персиваль иногда думал о том, что это единственный человек, ради которого он мог бы изменить своей склонности встречаться исключительно с молодыми, но Гарри был настолько влюблён в свою прекрасную Беатрис, что Грейвз выбрал дружбу. Несколько раз он даже получал приглашение на семейный обед — и пару раз ответил на него согласием. Хотя он не мог не чувствовать лёгкую зависть, глядя на них, он всё же был рад бывать у них дома.
