Миры обетованные - Холдеман Джо (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Когда собрание подходило к концу, я, как бы невзначай, «проговорилась», что мне совершенно не хочется возвращаться в свою комнату в общежитии. Мол-де, там недавно покрасили полы и стены. Единственным человеком, который не помчался сломя голову прямо из «Космос-клуба» упаковывать вещи, а затем не бросился с ними на поезд до Кейпа, оказался Стив Розенберг. Он предложил мне кушетку в своей комнате.
Когда мы с ним остались тет-а-тет в поезде подземки, Стив предложил мне разделить с ним его ложе. Я ответила, что меня порядком измучила эмоциональная сторона секса, и вроде бы Стив меня понял.
Несколько бессонных часов я провела на кушетке в номере Розенберга, беспокоясь — увижу ли я Джеффа? В душе зарождалось тем временем и ещё одно крошечное беспокойство: мне хотелось оказаться где-нибудь в соседнем номере, в пустом. Увы, иного снотворного не нашлось, и пришлось принять то, что было под рукой. И признать, что Стив — не только терпеливый и внимательный человек, но и весьма приятный в общении.
Глава 39. ХОЧУ ИГРАТЬ ИМЕННО В ЭТОМ СОСТАВЕ
На следующее утро я попыталась дозвониться до Дэниела, но оператор телефонной станции заявил, что на линии неполадки, связи с орбитой нет. Приехав в общежитие, я нашла в почтовом ящике анонимное послание — приглашение на вечер в «Виноградную Косточку». Мероприятие начиналось в восемь и, по всей вероятности, было организовано в «пожарном порядке». К восьми вечера я намеревалась быть уже за две тысячи километров от «Косточки».
Я закрыла счет в банке, рассталась с кредитной карточкой, затем обратилась к брокеру и потратила почти все свои наличные, приобретя двадцать унций золота. На орбите золото — вечный дефицит. Я положила в дорожную сумку две смены белья, все остальное упаковала должным образом, отвезла на Пенсильванский вокзал и отослала в Кейп-Таун. Встретилась с Джеффом в ресторане — мы с Хокинсом договорились вместе пообедать.
Я рассказала Хокинсу о смерти Бенни. Это сообщение едва не лишило Джеффа дара речи.
Он никак не хотел согласиться с тем, что мне следует ехать в Кейп-Таун и как можно быстрее уносить подобру-поздорову ноги.
— Сначала выйди за меня замуж, — настаивал Джефф.
— Странно, как только мы оказываемся в ресторане, ты сразу же заводишь разговор о женитьбе, — заметила я. — Ты знаешь, я люблю тебя, Джефф, но, скорее всего, этот брак нам обоим принесет одни несчастья.
Хокинс, возражая мне, помотал головой и сгреб мои ладони в свои.
— Это для проформы, не более, — убеждал меня Джефф. — Кто говорит, что брак должен быть, как и любовь, до гробовой доски? Поженимся в Делавэре, подпишем брачный контракт, по которому будем мужем и женой в течение года. По истечении этого срока брак, в связи с желаниями сторон, может быть расторгнут. Или продлен ещё на год. Когда я прилечу к тебе в Ново-Йорк, мы приведем контракт в соответствие с вашими законами, оформим соответствующий документ.
Контракт на год? По моим представлениям, настоящий брак — нечто совсем иное. Но, с другой,стороны, с такой бумагой Джеффу будет легче эмигрировать в Миры.
— Что ж, — вздохнула я. — Особого вреда, надеюсь, это нашим отношениям не принесет. Раз решили, давай действовать немедленно.
— У меня есть два дня выходных, — заявил Хокинс. — Если поторопимся, так хватит времени и на крошечный «медовый месяц», ужатый, правда, до сорока восьми часов. Где проведем его, в Кейп-Тауне?
— В Новом Орлеане, — сказала я. — Не увидев Новый Орлеан, я эту планету не покину.
Из того часа, что мы провели в американском Дувре, секунд тридцать ушло на подписание скучнейшей декларации у нотариуса, оговаривающей права и обязанности супругов. Сама церемония бракосочетания была организована здесь почетче, чем на Девоне, но уступала обряду девонитов в торжественности.
Нам повезло, словно мы специально и заранее подгадывали, в какие дни лучше всего посетить Новый Орлеан. Неделю назад здесь отшумела оргия, сопровождающая ежегодные концерты Мадри Грас, и жизнь вернулась в свою колею, в привычное русло, к нормальному и бесконечному загулу, замешанному на традиционно-сумасшедшей музыке Юга.
Игорный бизнес и проституция официально разрешены в старом Французском квартале. Но если игорный бизнес сосредоточен под крышей одного гигантского казино, то с проституцией в старой части Нового Орлеана вы сталкиваетесь на каждом шагу. И надо признать, представители древнейшей профессии выглядят тут поярче, чем на Бродвее. Допуск на работу осуществляется после приобетений специальных лицензий.
Жрецы и жрицы любви подвергаются обязательному ежедневному медицинскому обследованию. Цены на секс-услуги устанавливаются городскими властями. Обсчет клиента, равно как и уклонение от налогов, автоматически караются немедленной высылкой из штата, без права возвращения. Это, как я слышала, называется «взять билет до Невады». Шлюхи одеваются очень броско. Популярны полумаскарадные костюмы «а-ля рабыня» — цветастые лохмотья и неизменные цепи на шее и руках. При виде «рабынь» меня бросило в дрожь. Но есть и такие проститутки, что носят цивильные платья; поверх крепятся, словно аккредитационные карточки журналистов, пластмассовые лицензии, разрешающие обслуживание клиентов. В толпе попадается очень много травести и тех, чью секс-ориентацию определить весьма сложно. Или наоборот, они — всеядны, легко приспособятся под ваш вкус. Глядя на иные пышно разукрашенные экземпляры, я испытывала странное возбуждение — во мне «прорезались» явно не женские инстинкты.
Но конечно же, главное здесь — это музыка, хоть и не тот академический диксиленд, который я мечтала услышать. В некоторых ресторанах и барах по-прежнему вас потчуют бессмысленными шумовыми эффектами Аджимбо. Но в основном музыканты повсюду исповедуют диксиленд, сильно отличающийся от хрипловато-классической полифонии. Звучание чище, стиль больше отвечает духу времени. Другое дело, духу какого времени! На мое счастье, мы набрели и на «высоких» профессионалов в Презервейшн-Холл. На музыкантов, не гоняющихся за модой. Желая мне угодить, Джефф промучился на концерте около часа. Он даже заявил, что ему очень понравилось, но я не поверила. Я знаю истинные вкусы Джеффа потому, что ознакомилась с его домашней фонотекой. У него собрана коллекция городских баллад с элементами оперетты. Джаз там и не ночевал.
Вечером я сделала ответный жест — пошла с Джеффом в казино, Хокинс играл два часа, и два часа я наблюдала за ним. Он начал, имея в кармане пять сотен долларов, и сказал, что закончит игру или тогда, когда удвоит начальную сумму, или когда спустит все до последнего цента. Он и спустил все до последнего цента в «блэк джек», а сотню потерял в айчинг. Как я ни старалась понять правила айчинга, мне не удалось.
То и дело мы возвращались в номер отеля, в постель, и любили друг друга, и в наших ласках, в нашей страсти сквозило отчаяние. Мы подолгу гуляли по улицам околдовывающего нас Нового Орлеана и говорили, говорили о вещах очевидных, но очень важных для нас. Пошел дождь, и мы спрятались от него, забредя в антикварный магазин, и мой землянин, червь дождевой, мой чокнутый коп купил мне кольцо, которое стоило ему несколько недельных зарплат, — огненный опал, обрамленный бриллиантами. Позже, когда Джефф уснул, я выскользнула из номера, пробежалась до того же самого антикварного магазина и за унцию золота выторговала у продавца маленькое золотое колечко с черным ониксом. Я поспешила назад, в номер, и надела колечко на палец спящего Хокинса. Будить Хокинса я не стала.
А расставались мы очень тяжело. После всех этих ужасных сцен я вновь вернулась в отель, в нашу комнату, и чуть ли не до самых сумерек проторчала в ней, разглядывая стены и потолок и размышляя о своей судьбе.
В конце концов я заставила себя выйти на улицу и поплелась сквозь моросящий дождь на Бурбон-стрит, в бар Толстяка Чарли, туда, где мы с Джеффом слышали классный диксиленд. Зал там небольшой, и нельзя сказать, что чистый. На полу — опилки. Стулья и столы разномастные, словно их собирали по принципу: с миру по нитке, голому — рубашка. Но свои вещи оркестр исполняет громко и чисто. Здесь собраны блестящие исполнители.
