Под лучами красного карлика(СИ) - Белоус Олег Геннадиевич (читать хорошую книгу TXT) 📗
Иван задумался, прекратив заплыв по интернету. Какое-то время, ошарашенно хлопая глазами, молча рассматривал экран головизора. Создать новый дом человечества. Грандиозность идеи с одной стороны пугала, а с другой — завораживала. Да это то, чему стоит посвятить жизнь! Через тысячи, да нет, черт возьми, пройдут миллионы лет, а далекие потомки экипажа Ковчега будут помнить об их времени и прославлять его в песнях! Так добывая крохи информации из интернета, он просидел до вечера…
Оказалось, что любовь нельзя так просто убить. Ее не убьешь даже ненавистью. Можно задушить влюбленность и нежность, считать себя достаточно сильной, чтобы порвать с неудачником, но чувство будет продолжать тлеть в глубине души. Узнав, что Ивана на планете тиадаров тяжело ранили, Настя страшно испугалась и помчалась в госпиталь. Он был в искусственной коме, но прогноз врачей был благоприятный. Ее Ванечка выживет! Всю дорогу домой девушка, не обращая внимания на удивленные взгляды попутчиков, прорыдала. Это были слезы облегчения. Иван герой, он рисковал жизнью во имя всех ковчеговцев. Смелый, решительный, именно о таком мужчине она горячо мечтала и искала всю жизнь. Любая девушка почтет за честь, если герой обратит на нее внимание, но получилось так, как получилось. Она сама, собственными руками оттолкнула его. Сейчас ей было мучительно стыдно за ту боль, которую она принесла Ване.
Дважды она совсем было решалась навестить Ивана. Она долго бродила по увядающему саду вокруг госпиталя, но в последний момент смелость покидала ее, и она в слезах убегала.
Длинными бессонными ночами Настя вспоминала встречи с Ваней. Тогда новые потоки горьких слез падали на и так мокрую девичью подушку. Она понимала, что поступила мерзко, и что он никогда не простит ее.
— Какая я была дура… — шептали искусанные губы.
Умолять простить, пытаться загладить вину? Она слишком горда для этого! Когда стали набирать добровольцев для колонизации Ареса, Настя вызвалась одной из первых. Тем более что и профессия у нее была подходящая — биолог, как раз для изучения местной примитивной жизни. Уехала навсегда. Она так решила! Иван ее никогда больше не увидит. Все равно, что умерла. Какая разница уехал человек или умер? Главное они больше не встретятся! Он найдет себе новое счастье, девушку, добрее, чем Настя, и терпимее. Этого она желала ему всем сердцем…
Через несколько дней космолет отвез ее в поселок первопроходцев будущего нового дома человечества.
Скучать одному в палате Ивану не давали. Мать навещала его каждый день, приходя, словно по расписанию, сразу после работы. Часок рассказывала свои новости. Иван терпеливо выслушивал ее, когда надо поддакивал, вовремя улыбался. Потом она уезжала домой. Дважды заходил проведать командир отряда, забегали ненадолго и знакомые космолетчики, правда далеко не все. Большая часть их была занята на работах по террафорингу Ареса. Рассказывали о знакомых, о строительстве солнечных зеркал на орбите и о поисках подходящих для изменения атмосферы планеты комет. Приходили все, одноклассники и приятели, сослуживцы, только Настя так и не появилась в его палате…
Через неделю о былом ранении напоминала только периодическая ноющая боль в груди и доктор после очередного осмотра наконец разрешили вставать с постели. Пользоваться подкроватной «уткой» Иван стеснялся и возможность самостоятельно добраться к удобствам стала для него настоящей победой. Потихоньку шаркая по полу все еще непослушными ногами, с длинными передышками на отдых он начал выходить в сад рядом с госпиталем. В пещере где располагался медицинский комплекс поддерживалась климат средней полосы Земли. Осень заканчивалась, скоро наступит зима. Запахнувшись в больничный халат он подолгу сидел на пластиковой скамейке. Предчувствуя приближение зимы, умирающая осенняя природа спешила упиться последними лучами виртуально солнца. Деревья уже пожелтели, листья потихоньку падали на землю где их ловили проворные роботы-уборщики. Ветер приносил запахи сосновых иголок и крики лесных птиц. Он грелся в лучах нежаркого осеннего солнца, бездумно рассматривая готовящуюся к зимнему сну природу, ощущая как с души понемногу уходит неимоверная тяжесть.
Еще через десять дней во время вечернего обхода в палату зашел целый консилиум врачей: лечащая доктор и с ней еще двое пожилых медиков. Его долго мяли, прослушивали, просматривали результаты анализов, обсуждая состояние его здоровья на непонятном постороннему медицинском языке, пока не вынесли вердикт-здоров. Месяц отпуска после выписки из госпиталя и годен к службе космонавтом без ограничений.
На следующий день, сразу после завтрака, в палату как вихрь ворвалась мама забирать Ивана домой. В одной руке она держала целый пакет одежды: любимые черные джинсы Ивана, и ввиду осеннего времени, тонкую водолазку вместе с кроссовками. В другой полученную в ординаторской выписку с историей болезни. Для такого случая она отпросилась с работы. Иван снял успевшую надоесть до слез больничную одежду и переоделся. Все было хорошо, пока он не попытался завязать шнурки на кроссовках. Как только Иван присел, грудь прострелило резкой болью, он украдкой, чтобы мать не увидела зашипел. Слава богу она как раз отвернулась и ничего не заметила. Кое как зашнуровал их. Торопливо поблагодарив и попрощавшись с докторами, наконец, переступил порог опостылевшего госпиталя и уже через полчаса вошел в родной дом.
Едва переступив порог, он с минуту остолбенело смотрел на собравшихся в гостиной за празднично накрытым нарядно одетых друзей, коллег по работе в гражданской одежде вперемежку со школьными приятелями. Комната взорвалась дружным и радостным возгласом:
— Ура победителю тиадаров!
Наверное впервые за последние дни Иван открыто и жизнерадостно улыбнулся. Веселье продолжалось пару часов, потом гости начали расходиться. Иван чувствовал себя после ранения еще довольно слабым, это заметили, а кто не увидел, тому подсказали, да и веселиться после третьей смерти в отряде подряд, было как-то не с руки.
Хлопнула, закрываясь за последним гостем дверь, он торопливо разделся и лег в кровать. Свернулся поудобнее. На душе стало тихо и покойно. Наконец-то дома! Незаметно для себя он соскользнул в полудрему и уже не слышал, как в комнату осторожно зашла мама, тихонько вздохнула, глядя на сына. Поправила одеяло и также незаметно вышла.
На следующий день с утра Иван вместе с мамой, отправился на кладбище. Одного его она категорически отказалась отпускать. Решительным голосом заявила, что он еще слишком слаб для продолжительных прогулок. Пришлось подчинится. Он хотел навестить Алексея. Его эвакуировали на том же космолете что и Ивана и на следующий день после прилета с воинскими почестями похоронили на ковчеговском кладбище. По дороге Иван заскочил на ближайший автоматизированный склад. В идеально убранном зале выдачи было безлюдно, в лотке заказов лежали заказанные накануне четыре букета белых роз. Он забрал их, глухо звякнул коммуникатор, сигнализируя что пришла смс-ка о списании баллов, виртуальных заменителей денег на Ковчеге.
Утренний час пик давно миновал, вагоны метро ехали полупустые, лишь неугомонная детвора и старики. Станция с символическим названием «Конечная», куда они направлялись, располагалась довольно близко от дома. Через десять минут они вышли из вагона, с негромким шумом поезд тронулся с места, чтобы вскоре пропасть в темноте туннеля. Единственная дорога от станции вела через низенькую арку, над которой горел транспарант «Кладбище». В огромной мрачноватой пещере, было тихо и безлюдно лишь сновали по посыпанным мелким и желтым песком дорожкам тележки роботов-уборщиков. Вокруг ровных рядов обелисков, окруженных невысокими оградками, остатки засохших цветов, вдоль дорожек зеленели молодые сосенки и березы. Тихо и торжественно.
Здесь ему приходилось бывать и раньше. Вместе с мамой они навещали могилы папы и бабушки Анны, отцовской матери. Юноша разложил цветы по могиле отца, постоял у обелисков Гуань-чэна и Жукова, первых жертв недолгой войны, возложил на них букеты.
