Моя война - Косенков Виктор Викторович (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Для начала меня интересовал выход подземки и я, вычленив в обычном уличном гомоне перестук колес, направилась в его сторону. Через квартал я наткнулась на полосу отчуждения. Захламленный асфальтовый пустырь, огражденный проволочным забором с колючками наверху. Естественно, кое-где в проволоке зияли дыры, через которые мог проехать даже автомобиль. Он и проезжал. Под бетонными основаниями лежали на брюхе многочисленные, битые ржавчиной остовы машин. Достопримечательностью этой импровизированной свалки был скелет здоровенного грузовика, кажется, “Сканиа” или модель “Альфа”, может, из первых в серии “Мастодонт”. Машина, наделавшая больше автомобильных катастроф, чем любая другая. Корпорация, занимавшаяся производством этих монстров, едва не вылетела в трубу, когда выяснилось, что большинство аварий произошли из-за какой-то погрешности в дизайне. Машина становилась крайне неустойчивой даже при небольшой ошибке в размещении груза. Скандал был крупный, и с производственной линии был снят весь модельный ряд, однако некоторое, довольно большое количество машин разошлось по частным транспортным компаниям, и характерный профиль “Мастодонта” еще можно было встретить на трассе.
Бог знает, кому потребовалось свозить сюда весь автомобильный мусор города Парижа, но лабиринты получились внушительные. По мере приближения к огромному ангару, прикрывающему уходящие под землю рельсы, стены из корпусов росли и росли, проходы превращались в тропинки, дорожки, раздваивались, делились, заканчивались тупиком, шли параллельно, а затем вдруг разбегались в разные стороны. Свалка постепенно превращалась в целый город, со своими улицами и перекрестками. Неоднократно я наталкивалась на остатки еды, следы чьей-то ночевки, но ни разу не увидела живого человека. Трудно было поверить в то, что в таком месте никто не живет. Конечно, ежеминутно пролетающие над головой поезда не прибавляли комфорта, но частенько у человека просто не бывает выбора.
В очередной раз натолкнувшись на тупик, я развернулась и начала выбираться из этого футуристического Стоухенджа. К экспедиции я была явно не готова, а архитектор тут поработал весьма хитроумный.
Выбравшись наружу, кстати не без труда, я подумала, что забор и колючая проволока едва ли могли защитить подходы к туннелю метро лучше, чем это делали лабиринты автомобильного лома.
— Эй, девушка! — Рубаха нараспашку, черные волосы завитками на груди. — Девушка, хочешь купить? Хочешь продать?
Крючконосый араб в шлепанцах, шароварах и не заправленной синей рубахе бежал рядом.
— Отстань, ничего не хочу! — отмахнулась я устало. Этот был не первый и, видимо, не последний.
— Купить или продать все, что угодно. Я могу все! — араб не отставал. — Хочешь, себя продам! Тебе что пожелаешь! Любые услуги! Хочешь?
— Не хочу.
— Почему?
В голосе араба прозвучало столько неподдельной искренности, что я посмотрела на него внимательнее. Нет, ничего необычного. Черные волосы, орлиный нос, недельная небритость, запах пота.
— Денег нет.
— Ай, девушка, зачем тебе деньги, да еще в торговом квартале? Все, кто приходит в торговый квартал, хотят что-то купить или продать. Деньги потом, сначала договор. Кто же сюда пойдет с деньгами?
Вот оно что! Значит, я забрела в своих исследованиях в один из торговых узлов арабского района.
— Неужели так страшно?
— Ничего страшного, девушка, просто глупо. Разные люди ходят по торговому кварталу. Кому охота рисковать? Ты, главное, скажи, что хочешь купить? Или продать? Я могу все найти. Кого хочешь могу найти. Клиента, товар, что угодно. Человека могу найти, если хочешь. Хочешь?
— Не хочу.
— Так чего ж тебе надо?!
— Ничего мне не надо, только отстань.
— Так не бывает. Не хочешь говорить! Не веришь. Спроси кого угодно, я могу найти все! — я почувствовала, как в ладонь ткнулось что-то шершавое и плоское. — Вот тут координаты, тут имя, как найти. Можешь искать кого хочешь, но всегда найдешь меня.
Араб отстал, а я посмотрела на визитку. Стандартный кусочек пластика. Написано: “Рамаль Ханзер” и телефон.
— Эй, девушка! — Рубаха нараспашку, черные волосы, запах пота.
Кто-то уже хватает за руку. Надо выбираться из этой торговой Мекки.
Арабский квартал — это архитектурный калейдоскоп. Иногда кажется, что все старые здания, строившиеся в Париже в разное время, переместились при помощи какого-то сильного колдовства в одну точку города, чтобы тут доживать свой век, не путаясь под ногами у застройщиков.
Большие, каменные, представляющие собой стандарты разных времен. Ничего уникального, просто многоквартирные дома, которые были недорогим жильем даже в лучшие свои годы, а сейчас постепенно превратились в один большой муравейник, не соответствующий планам и нормам. Плотность застройки позволяла соединять дома лестницами и переходами на верхних этажах, туннелями и норами в подвалах. Часто казалось, что идешь уже по чьему-то жилью, под ногами вместо асфальта появлялась внезапно, чтобы точно так же неожиданно исчезнуть, ковровая дорожка, можно было увидеть людей в домашних халатах, которые с меланхоличным видом курили трубки, сидя на бордюре. Кто-то ругался, кто-то кого-то бил, мимо ехали машины, за ширмой кто-то шумно занимался сексом, маленький публичный дом принимал клиентов.
Я забиралась в гущу арабского квартала, пытаясь постигнуть его пеструю топографию, нащупывая пути, которыми, может быть, придется убегать. Меня неоднократно пытались затащить в бордель, ограбить, всучить какие-то пестрые тряпки, привлечь в качестве союзника. Этот город в городе жил своей напряженной жизнью. По всей видимости, разработчики ассимиляционных программ никогда не бывали тут, в этих живых человеческих джунглях, способных подчинить себе, сделать частью себя кого угодно.
Выбравшись, наконец, в более спокойную европейскую зону, я позволила себе немного расслабиться и завернула в небольшую кафешку, со странным названием “Радость Одди”. Около входа торчала желтая голографическая собачка со стоячими коричневыми ушками.
Заняв столик у окна, я заказала отбивную, салат, сок и кофе с булочками. Официант, высокий негр, что-то хрипло буркнул и убежал. Я осталась созерцать суетливые перемещения народа по небольшой площади перед забегаловкой, стараясь понять при этом, что же я тут все-таки делаю.
Я приехала в Париж, наверное, просто потому, что это был ближайший европейский город, в который улетал самолет из Кашмира. Я ждала нападения, опасностей, поэтому стремилась сделать как можно более далекий бросок, сменить Азию на Европу и, может быть, потом на Америку. Но нападений не было, из всех опасностей — лишь угроза ограбления в арабском квартале. Что же я тут делаю?
Я вдруг поняла, что все это время прислушивалась к себе. Ждала чего-то важного, знака, сообщения. Так, затаив дыхание, человек ждет результатов лотереи.
— Ваш заказ, — негр с голосом Луи Армстронга заставил меня вздрогнуть.
На стол, с легким стуком встала тарелка, по ободку которой мчалась веселая, нарисованная желтым собачка.
Официант расставил все приборы, немного наклонился и сообщил, что кофе он подаст чуть позже, чтобы тот не остыл. Я кивнула, взялась за нож с вилкой и начала есть. Было вкусно, я даже испугалась, что заурчу, как голодная кошка.
Именно тогда я и увидела ее.
Девочка сидела в углу. Перед ней исходила паром большая кофейная кружка с неизбежной собачкой на ободе. С одной стороны, ничего особенного, ну девочка, ну кружка, ну сидит. Даже свежая ссадина на скуле ни о чем не говорит. Упала, подралась. Возраст, в общем, подходящий, наверное, лет восемнаддать. На самом деле я обратила на нее внимание из-за костюма.
Уличная модификация брони “Марк-2”. Неприметная расцветка, грубоватая гармошка суставов, тусклый блеск материала и угловатые очертания бронепластин. Собственно, тоже ничего особенного. Мало ли какая мода сейчас в Париже… Тем более, что молодежь всегда вырабатывала свои собственные модные течения. Почему бы не носить бронекостюм? Удобно, тепло, сухо, безопасно, выглядит… лихо выглядит, ничего не скажешь. Немного тяжеловато только.
