Князь Благовещенский (СИ) - Останин Виталий Сергеевич (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
- Не кипи, Игорек. - улыбнулся наставник. - Все уже сделано. Жандармы уведомлены, ждут меня в отделе по поиску пропавших. Я бы сразу поехал, но ты вдруг в начальника решил сыграть, ждать велел.
В начальника, значит? А то, что я за них переживал и не хотел одних оставлять, об этом никто не подумал?
- Ладно, поехали. По дороге расскажешь, что это еще за слепок и как он нам поможет.
В общем, наставники так умели - запечатлеть в памяти ауру человека, по которой его потом можно было найти. Малополезный был навык, в памяти слепок долго не удержишь, искомого человека по нему мог только сам запечатлевший найти. Так было до наступления эпохи компьютеров, спутников связи и онлайн-карт. Тогда и выяснилось, что образ ауры можно оцифровывать и отслеживать. Работало почти без сбоев, если, конечно, человек был жив и не умел закрываться от сканирования - последнее было доступно только сильным магам. Но с большинством работало.
А не так давно, лет пять может быть, даже специальная услуга на рынке появилась. Обладатели дара наставника, либо слабые, либо не находившие в себе желания работать с воспитанниками, проводили запечатление ауры за деньги. Как правило, у детей. Чтобы родители, в случае если их чадо пропадет, имели шансы его найти. Говорю же, магия там, не магия - люди всегда останутся людьми!
- А наш миланец умеет закрываться? - больше у себя, чем у кого бы то ни было, спросил я. С учетом того, что он показал, я бы не удивился. Дядя Ваня все же откликнулся.
- Судя по тому, что он творил в гостинице, он много чего умеет. Но слепок все равно дает нам шанс его обнаружить.
- Кто он, вообще, такой? Князь про смертецов каких-то упоминал из Восточной Европы.
- Была такая школа, да. Это те, про которых я тебе говорил вчера: увидишь - убей. Теперь ты и сам понял почему.
Я хотел было сказать ему, что нет, не вполне я все-таки понял, но тут оторвался, наконец, от телефона, Самойлов и сообщил, что Иван Пупкин готов с нами встретиться у себя дома. Оперный певец, артист больших и малых академических театров, только что проснулся, как выяснилось, и был очень удивлен, обнаружив множество пропущенных вызовов и текстовых посланий в своем телефоне.
- И, похоже, он здорово напуган. - дополнил свой доклад Глеб. - Узнал, что ты с ним встретиться хочешь, чуть икать не начал.
Вряд ли бы такой пугливый человек мог возглавлять филиал международной преступной организации, подумалось мне. А значит нечего нестись к нему сломя голову, стоит сперва в жандармерию заскочить и передать слепок. Все равно без моего живого детектора лжи, проводить допрос потенциального мерчантэ глупо.
Оцифровка слепка ауры прошла буднично и не произвела на меня впечатления. Я чего-то большего ждал - магия же. Ан нет! Дяде Ване одели на голову обруч с проводами, тянущимися в недра стационарного компьютера, что-то понажимали, пощелкали и сообщили, что все готово.
- Сейчас запустим поиск. - сообщила девушка в приталенном жандармском мундире, проводящая процедуру оцифровки. - Часа на полтора где-то. Если объект не будет экранироваться от сканирования, то сможем указать его местоположение с точностью до пяти метров.
- А если будет? - уточнил я на всякий случай. - Есть возможность продавить его экран?
- Я о такой возможности не знаю. - развела руками девушка. - Аппаратура мощная, может, хотя бы радиус метров пятьсот очертит.
#
Квартирка у Ивана Пупкина поражала воображение. Даже мое воображение, привыкшее за четыре дня к роскоши, да и в прошлой жизни повидавшего, знаете ли. Располагалась она в двадцатиэтажном доме, занимала весь последний этаж вместе с крышей и начиналась с длинного и широкого вестибюля, превращенного в фотогалерею. В различных позах и образах, там был запечатлен только один человек - Иван Пупкин, надо полагать. Он грустил, радовался, дурачился, гневался. Он представал перед зрителем в костюме шута, испанского идальго, ангела и русского царя. В последнем образе он был удивительно похож на персонажа фильма "Иван Васильевич меняет профессию".
Там он нас и встретил. Одетый в цветастый халат из шелка, в специальной шапочке, держащей волосы и пачкой бумаги в руке. Высокий, с белым лицом, на котором темно-русая борода казалось приклеенной, и испуганными глазами.
- Игорь Сергеевич! Очень, очень рад! - прогудел он. Голосище у него и правда был мощным, но из-за звучащей в нем угодливости, разом терял все обаяние. - Чем, так сказать, обязан?
А глазки так и метались с меня на Самойлова, с него на дядю Ваню. Я решил, что мы теперь разделяться не будем и везде ходим вместе. Обжёгшись на молоке я, согласно поговорке, дул на воду.
- Обсудить с вами, Иван Эдуардович один щекотливый вопрос. - голосом кагэбэшника из американского фильма начал я свою партию. - В частности, ваши контакты в Африке.
Несколько поступлений на его счета были проведены оттуда, как выяснил Алмаз. Что и показалось Глебу подозрительным - Черный континент был здесь своеобразным Диким Западом. Территорией, на которой бо́льшая часть международных законов терялась в джунглях, пустынях и скалах. Именно там, считалось, Потрошители держали штаб-квартиру. Непонятно только, где именно, иначе бы на том месте моментально появился разлом - никто из владетелей не жаловал похитителей.
Глаза Пупкина заметались с такой скоростью, что мне даже показалось, будто сейчас они вылезут на стебельках из глазниц, как у краба.
- Я? Мне? Что вы такое говорите? Откуда? Из Африки? А по какому праву? - последняя реплика певца набрала силу и прозвучала обличительным гласом. Столько в ней было силы и убеждения, что я даже на миг задумался - а, правда, какое я имею право задавать такие вопросы и лезть в жизнь уважаемого члена общества?
Что-то мне говорило, что данный персонаж к Потрошителям отношения иметь не может. Не может и все тут! Но отработать версию требовалось до конца, чтобы потом не рвать на голове волосы.
- Просто скажите мне, что это за деньги и от кого они получены. - надавил я.
- Это, знаете ли, ни в какие ворота уже! - продолжил благородное негодование Пупкин. - Я буду жаловаться! До князя дойду! Вы еще узнаете, что такой Иван Пупкин!
- Дядь Вань? - игнорируя рев артиста, я обратился к наставнику. - Что с его аурой?
- В ужасе. - откликнулся тот. - В панике. Что-то с этими деньгами не так.
Переведя взгляд на певца, я сделал выразительное лицо. Видите, мол? Человек на вашу ауру смотрит. В самую, что называется, суть. И видит, что вы запираетесь и врете, Иван Эдуардович. Врете и запираетесь.
- Да как вы смеете?.. - побелев лицом еще больше, промолвил Пупкин. - Это незаконно!..
- А мы сейчас в жандармерию поедем, уважаемый. Там вы все и расскажите. Заодно и жалобу на превышение полномочий руки князя напишите. Одевайтесь!
Последняя фраза его будто по щекам хлестанула. Он отшатнулся и уронил пачку бумаги. Исписанные нотные листы рассыпались по полу. Затем оперный певец исполнил целую пантомиму: одной рукой схватился за стену, другую приложил к сердцу, а зубами закусил нижнюю губу.
- Все в порядке у него с сердцем. - ответил на незаданный мною вопрос наставник. - Комедию ломает.
- Глеб Вячеславович! - голосом человека, которому все смертельно надоело, рявкнул я. - Давай этого гуся в наручники и в управу!
Были ли у Самойлова наручники, нет ли - этого я не знал. Но он очень уверенно шагнул вперед и характерным жестом сунул руку за спину. Тут Пупкин и сломался. Я бы даже сказал - потек. Буквально сполз по стене и глазами побитой собаки посмотрел на меня снизу вверх.
- Не надо наручников... Я все расскажу...
#
История его отношения к Потрошителям не имела, хоть и была грязной. Звезда оперы оказался торговцем. Не тем купцом, которого мы искали, а человеком, продающим информацию. Благодаря своей известности, он был вхож в самые разные круги, в том числе и в дома знатных родов: как русских, так и иностранных. Со многими водил дружбу, кое с кем - близкую, и частенько слышал то, что слышать, в общем-то, не должен был. Планы одного семейства о приобретении активов, секретные договоренности другого, размолвки или примирения в третьем. Как агента его никто не подозревал - человек искусства, не от мира сего прекраснодушный увалень! - но за чуткость и теплоту душевную (его собственные слова!) делали порой хранителем тайн, которые на рынке ценных бумаг стоили сотни тысяч, если не миллионы.
