Сердце Зоны - Левицкий Андрей Юрьевич (книги онлайн txt) 📗
Собственно, здесь было два окна, слева и справа от входной двери. Химик заметил их, как только вошел в церковь, но сначала не обратил особого внимания. А теперь понял, что свет, льющийся из окна слева, слишком уж яркий. Странно, что это там такое? Андрей подошел ближе, выглянул и обомлел.
Никакого островка, покосившейся изгороди, поросшего камышом ручья, озера с заболоченным берегом и плакучих ив в тумане – из окна церквушки открывался вид на заброшенную военную базу. Там, снаружи, стоял ясный день, по небу ползли облака, и лучи холодного осеннего солнца озаряли бункеры, плацы, штабеля бетонных плит, заполненную водой обширную воронку и сооружение с большой радарной тарелкой…
Химик не верил своим глазам: он узнал это место, узнал базу возле Припяти, куда они с Никитой попали, перед тем как очутиться в пузыре под названием Долина. Ошибки быть не могло: вот она, та самая установка в центре базы, питающая электромагнитное оружие на участке определенного радиуса…
Он повернул шпингалет, открыл окно. Тут же внутрь подул ветер: давление в церкви и снаружи слегка различалось. Придерживаясь за раму, Андрей выглянул, потом стал коленями на подоконник, нагнулся вперед и понял, что окно расположено в стене барака.
Тот стоял на берегу бетонной воронки, конуса, заполненного водой. Сталкер даже похлопал по холодной стене снаружи – ну да, это явно не церковь. Он спрыгнул обратно и побежал к выходу. Внутренняя дверь предбанника сама собой захлопнулась за ним, Андрей распахнул вторую, вылетел во двор, перескочил через конуру с цепью, дальше, за церковь… Вот она, боковая стена. И воды под ней нет, конечно, обычная земля, поросшая куцей травкой. В стене – приоткрытое окно. Заглянув, он увидел дощатые стены и длинный стол с миской, кружкой и жбаном. Значит, если глядеть снаружи – перед тобой церковь, а если, наоборот, изнутри – то заброшенная военная база.
– Вот так вот, – сказал Андрей, залез в окно и решительно зашагал ко второму.
Отдернув занавеску, он уже почти без всякого удивления увидел Свалку.
Проем располагался метрах в пяти над нею, взгляду предстали горы искореженного металлолома, дальше тянулся лабиринт ржавых контейнеров. Раскрыв окно, Химик выглянул. Ветер теперь дул из церкви наружу, а проем, как выяснилось, находился посреди железного листа, бурого от ржавчины. Андрей помнил его – здоровый толстый лист металла с прямоугольной дырой в верхней части, который вертикально торчит из мусорного холма почти на середине Свалки. Они с Пригоршней несколько раз проходили мимо, под ним, огибали его… Старое, никому не интересное, не нужное железо. Никому бы и в голову не пришло залезать на этот лист – зачем? Он стоял на том месте долгие годы, если не десятилетия.
Закрыв окно, Андрей вернулся к столу, съел немного грибов и выпил кваса. Сел на табурет, глядя перед собой остановившимся взглядом. Уже давно что-то его беспокоило, хотя он все никак не мог сообразить, что именно, а теперь вот понял.
Тамбур. И двери в нем. Там была одна особенность…
Он встал, походил вокруг стола, потом зашел в тамбур, прикрыл внутреннюю дверь, открыл наружную. Кваканье лягушки, стрекот кузнечика… Захлопнул ее, раскрыл другую. Тишина старой пустой церкви…
Притащив табурет, Андрей сел на него и задумался. На дверях были мощные толстые пружины. Тамбур небольшой, но все же такой, что, сжимая одну ручку, до второй ты дотянуться уже не можешь. Входишь в помещение, делаешь шаг – и в независимости от того, придерживал ли ты дверь за собой, чтобы она не хлопнула, или сразу отпустил ее – наружная закрывается, прежде чем ты успеваешь коснуться внутренней, а уж тем более приоткрыть ее хотя бы немного. И то же самое – в обратном направлении. Даже если разогнаться, вломиться в тамбур, со всей силы толкнув дверь, броситься ко второй… Нет, все специально так устроено, что когда одна открыта, вторая обязательно закрыта. Специально? Андрей встал, пожал плечами и сказал:
– Ладно, тогда вот так…
Раскрыв внутреннюю дверь, подставил под нее табурет. Тот был массивный, с толстыми грубыми ножками в трещинах – старый, основательный. Мощная пружина в двери скрипнула, но сдвинуть его не смогла. В проеме Химик видел дощатые стены церкви и стол с посудой на другой стороне помещения.
– Хорошо, – сказал он, повернулся и шагнул ко второй двери. – Сейчас все узнаем.
Он взялся за ручку, испытывая неуверенность, понимая, что ему совсем не хочется раскрывать наружную дверь, пока внутренняя нараспашку. Казалось, если он сделает это, то нарушит потаенные законы места, куда попал, расстроит движения старого, но все еще исправно работающего механизма: древних пружин, трещащих рычагов, замшелых деревянных шестерней, огромных и скрипучих, которые незримо для непосвященного – то есть для Андрея – вращаются где-то внизу, в глубине холма, в громадном, покрытом паутиной машинном зале, обеспечивая функционирование этого пузыря, церковных окон, ведущих в иные места…
Звуки, вдруг понял он. Кваканье лягушки, стрекот кузнечика – их нет! В прошлые разы, когда сталкер касался наружной двери, все это уже было слышно. А теперь – тишина.
По-прежнему держась за ручку, он оглянулся на проем за спиной. Почему тихо? Из-за того, что внутренняя дверь до сих пор раскрыта? Значит, не позволив ей закрыться, Андрей уже нарушил законы, по которым работали пространственные порталы вокруг церкви?
Он мотнул головой, избавляясь от наваждения, и раскрыл наружную дверь.
Вспышка. Оглушительный хлопок. Вой ветра. Белый ревущий свет. Снаружи был не камышовый ручей с мостком, не островок земли посреди озера, не военная база или Свалка – нечто совсем, совсем другое.
2
– Да успокойся ты! – сказал Пригоршня. – Ты же видишь – мы нормальные. Обычные люди, и кожа не синяя…
Кажется, приступ смелости, когда спасенный ими набросился на морлока и столкнул его с балки, был вызван отчаянием, а в обычных обстоятельствах человек этот мужеством не отличался. Платформа опускалась; мужчина забился в угол, со страхом поглядывая на двух сталкеров.
– Вы двойные! – выкрикнул он. – Не подходите ко мне!
– Какие? – не понял Никита. – Что это значит? Обычные мы.
Болотник вновь уселся на раму двигателя и молча наблюдал за происходящим, так что Пригоршне пришлось самому налаживать контакт. Он присел на корточки в нескольких шагах от незнакомца, показывая руки, чтобы было видно: оружия в них нет.
– Меня Пригоршней кличут, – сказал он. – Это вот Болотник. А ты кто?
Мужчина крутил головой, в любой миг готовый отпрыгнуть в сторону, подальше от опасности… вот только прыгать было некуда, разве что за край платформы.
– Григорий… Григорий Иванович.
– Иванович, – кивнул сталкер. – Ладно, пусть будет Иваныч. Я гляжу, ты в возрасте мужик уже. Не из Зоны, а?
– Я доцент, – объявил человек. – Сотрудник одного крупного киевского института…
– Доцент! Вот это лучше, чем Григорий Иванович, звучит. Будешь, значит, Доцентом. И как ты сюда…
– А вы? – перебил мужчина. Кажется, он начал успокаиваться, уверившись, что новые знакомые не собираются причинять ему вред, распинать на стене колодца или просто стрелять в спасенного.
– Так я же сказал…
– Нет, но имя? Имя-то у вас есть?
Никита замялся: он не любил называть свое имя каждому встречному-поперечному. В Зоне это не принято. Пригоршня – и нормально, только близкие друзья знают, как зовут друг друга, а для остальных…
– Никита, – решился он наконец. – Никитой меня звать. А это вот Макс. Так ты не из Зоны, значит? Как сюда попал?
Доцент Григорий Иванович наконец выпрямился, морщась и держась за поясницу, присел на ограждение.
– Я… простите, я не ел двое суток, – пробормотал он. – И почти ничего не пил, только какую-то грязную… Не найдется ли у вас…
Пригоршня виновато развел руками, потом, вспомнив про чудо-плащ своего временного напарника, повернулся и спросил:
– Макс, может, у тебя чего?
