Падший - Корнев Павел Николаевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Петлявшей меж деревьев тропинкой я прошел к давешней беседке, остановился и внимательно осмотрелся по сторонам. Было тихо, но откуда-то вдруг пахнуло табачным духом.
— Вот это встреча! — прозвучало в тишине ночного парка, и сердце едва не выскочило у меня из груди, а потом заколотилось, как сумасшедшее. Лицо и ладони покрылись испариной.
— Ух, напугал! — выдохнул я и выругался: — Альберт, какого черта ты творишь?
Поэт вышел из беседки с бутылкой вина.
— Пью, — сообщил он. — А ты? Ты что здесь делаешь, Лео?
— Хочу кое-что проверить, — поморщился я, не желая вдаваться влетали, и насторожился: — Постой, а с какой стати ты пьешь именно здесь?
В темноте беседки налилась ярким огоньком сигара, вновь запахло дымом.
— А это я посоветовал, — с гордым видом объявил присоединившийся к нам лепрекон и заржал. — Драть! Ну и рожа у тебя!
Я с нескрываемым удивлением уставился на поэта и спросил:
— Ты его видишь?
— Да видит он меня, видит! — Коротышка вышел на улицу, легонько стукнул своей бутылкой о бутылку Альберта и приложился к горлышку. В отличие от поэта, он пил не вино, а ром.
Брандт усмехнулся:
— Маленький, а пьет как лошадь!
— Полегче! — напрягся альбинос.
— Рот закрой! — потребовал я. — Альберт, да ты пьян!
— Драть! Тоже мне новость! — пробухтел лепрекон и ушел от нас в беседку.
Альберт взял меня под руку и повел по тропинке.
— Понимаешь, Лео, — начал он издалека, — сначала я решил, что допился до чертиков, но потом вспомнил, как этот малый уволок у меня бутылку абсента, а ты этому нисколько не удивился. И перестал сомневаться в собственном рассудке. Мы выпили и решили, что тебе понадобится помощь.
— Помощь? — не понял я.
— Ну да! — подтвердил поэт. — Ты ведь хочешь вломиться в дом Максвелла? На кой черт, позволь узнать? Впрочем, не важно! Моя помощь — это отговорить тебя от этой авантюры!
— Не получится! — вынырнул вдруг лепрекон из-под куста. — Он упрямый как осел.
Абсурдность ситуации переходила все мыслимые пределы, но я все же сдержался и спокойно попросил Альберта:
— Отправляйся домой.
Поэт уселся на тонувшую в густой тени скамейку и покачал головой:
— Не раньше, чем ты мне обо всем расскажешь.
Я с обреченным вздохом опустился рядом, а когда Брандт протянул бутылку, взял ее и перевернул вверх дном. Вино забулькало и с тихим плеском потекло на траву.
— Зря, — философски заметил Альберт.
— Вредитель, драть! — поддержал его лепрекон. — Собака на сене! Ни себе ни людям! Жлоб!
— Заткнись! — рыкнул я и указал на него поэту. — Это…
— Нет, Лео, — вдруг перебил меня Альберт, — не отвлекайся от темы. Меня не интересует, что это за существо, расскажи, зачем ты здесь.
— Существо?! — оскорбился альбинос, подскочил к скамейке, пнул поэта под колено и в один миг растворился во тьме парка. — А ведь пили вместе… — только и донеслось до нас из кустов.
— Злобный гаденыш, — зашипел Брандт, потирая ушибленную ногу, и потребовал: — Рассказывай, Лео! Я не так уж и пьян. Или пьян, но не осознаю этого, а потому мыслю здраво? Не важно! Давай обойдемся без софистики, просто введи меня в курс дела! Что стряслось в подвале?
— Самоубийство.
— Тогда зачем ты здесь?
Я надолго задумался, потом сказал:
— Потому что меня здесь быть не должно.
— Это как так?
— Некто предпринял определенные шаги, дабы завлечь меня сюда. Я хочу знать зачем…
Брандт с сожалением покосился на пустую бутылку и предложил:
— Давай вернемся к самоубийству.
— Смерть этого прохвоста не случайна, — высказал я приведшее меня сюда предположение. — Что-то инфернальное дотянулось до его сознания и заставило убить себя. Либо он убил себя от ужаса, такое тоже исключать нельзя.
— С чего ты взял?
— Я был там.
— Это не ответ!
— Альберт, его кровь текла вверх по уклону. И это не было оптической иллюзией — вода стекала в обратном направлении.
— Какое тебе дело до этого? — неожиданно трезво поинтересовался поэт.
Я вздохнул и постарался подобрать ответ, который бы не повлек за собой новых расспросов.
— Это из-за девушки.
— Из-за той фигуристой брюнетки? — улыбнулся Брандт, изображая пальцами в воздухе силуэт женской фигуры. — Одобряю твой выбор!
— Альберт! Иди домой!
— Не могу же я бросить тебя одного! Я обязан тебе помочь! Мы будем, как Холмс и Уотсон в «Худшем человеке Лондона»! «Уотсон, вы взяли с собой револьвер?»
— Хватит! — оборвал я поэта. — Хватит! Это уже не смешно!
Альберт Брандт зажал лицо в ладонях и вдруг предположил:
— Лео, а ты не думал, что это падший? Демон Максвелла?
Меня пробрал озноб.
— Ерунда!
— Вовсе нет. Если верить воспоминаниям современников, последний раз демона видели за несколько месяцев до смерти Максвелла. Падшего могли заточить в подвале особняка, а ваш дурацкий спиритический сеанс его потревожил.
— Перестань нести вздор! — потребовал я. — Альберт, иди домой!
— Либо мы пойдем вместе, либо не пойдет никто, — ультимативно заявил Брандт и достал из кармана полицейский свисток. — Сейчас дуну, и мы со всех ног бросимся наутек. Веришь мне?
Я вовсе не собирался препираться с поэтом всю ночь напролет и раздраженно махнул рукой:
— Черт с тобой! Пошли!
В конце концов, Альберт крепко держался на ногах, от него и в самом деле могла быть польза. Хоть на карауле постоит.
Мы перебежали к черному ходу, дверь ожидаемо оказалась заперта. Я достал из ранца лист липкой бумаги и заклеил им один из квадратов остекления. Потом легонько стукнул фомкой, послышался тихий хруст. Липучка удержала осколки на месте, а стоило только надавить, стекло провалилось внутрь. Упасть на пол я ему не дал и вытащил на улицу, кожаные перчатки уберегли пальцы от порезов.
Отперев задвижку, я первым прошел в дом и прислушался. Тишина. Лишь размеренно тикали настенные часы да шумно дышал за спиной взволнованный происходящим поэт.
— Мы взломщики, Лео! — с нескрываемым восторгом прошептал он.
Я приложил палец к губам, призывая друга к молчанию. Попытался ощутить хоть какое-то присутствие потустороннего — и не смог. Тогда махнул рукой и повел поэта за собой.
Вход в подвал оказался запечатан сургучной печатью полицейского управления, ее я без всякого почтения содрал и приготовился воспользоваться фомкой, но дверь запереть не удосужились. Я включил фонарик и осветил темные углы.
— Закрой! — попросил Альберта, тот послушался и поспешил следом.
Наша авантюра приводила подвыпившего поэта в неописуемый восторг. А вот мне было не по себе. В ушах до сих пор стоял плеск бьющей из перерезанного горла крови.
Луч фонаря высветил плохо замытые потеки на полу, и я указал приятелю на соседнюю дверь.
— Мы были там.
— И что ты собираешься делать? — спросил Альберт Брандт.
Я намеревался посмотреть, как далеко протянулся кровавый след, это вполне могло стать ключом к разгадке, но для начала решил осмотреться в комнате.
— Представляешь, за одной из дверей — падший! — прошептал в спину поэт.
— Перестань! — потребовал я и прошел в отведенное под спиритический сеанс помещение. Тяжелый запах духов светских львиц уже выветрился, на смену ему пришел сложный аромат, отталкивающий и притягивающий одновременно.
Свечу из комнаты унесли, но на столе оставались потеки воска. Я сковырнул один из них ножом, принюхался и передал Альберту.
— Что скажешь?
Поэт растер комочек воска между пальцев, чихнул и без тени сомнения объявил:
— Гашиш и опиум. И что-то еще, не могу разобрать.
— Вот как? — хмыкнул я, покидая комнату. — Не знаешь, кто пригласил на прием этого проходимца?
— Не знаю, но уверен — концов теперь не найти, — ответил Альберт, и тут по коридору разнесся тихий плеск.
Я чуть не поседел. Резко обернулся, вскидывая фонарь, дернул из кобуры пистолет, а это лепрекон поливал ромом пол, с интересом наблюдая, как мутная жидкость стекает в направлении лестницы.
