Последние дни - И Сьюзен (библиотека книг TXT) 📗
Наконец, когда уже больше ничего не остается, он замирает, окруженный осколками. Его грудь тяжело вздымается, он оглядывается по сторонам в поисках того, что еще можно разбить.
Оттолкнув ногой битое стекло и остатки лабораторного оборудования, он смотрит на пол, затем нагибается и подтаскивает ко мне какой-то предмет.
Это его меч. Раффи поворачивает меня так, чтобы оружие можно было вложить в ножны, которые до сих пор висят за моей спиной. Я ожидаю, что сейчас на меня навалится вес меча, но почти ничего не чувствую.
Раффи берет меня на руки. Боль ушла, но я полностью парализована. Мои голова и руки безвольно свисают, как у трупа, не успевшего окоченеть.
Он несет меня через дверь на лестницу, и мы поднимаемся туда, где раздаются взрывы.
44
Сперва Раффи спотыкается, едва держась на ногах. Не знаю, что тому причиной – последствия операции или прилив адреналина после приступа бешенства.
Порезы на его шее и ухе уже перестали кровоточить, они заживают у меня на глазах. С каждым шагом он должен становиться сильнее, но дыхание все еще тяжелое и неровное.
В какой-то момент он прислоняется к стене и прижимает меня к себе.
– Почему ты не убежала, когда я приказал? – шепчет он возле моих волос. – Я с самого начала знал: твоя преданность тебя погубит. Просто никогда не думал, что это будет преданность мне.
Лестницу сотрясает очередной взрыв, и мы движемся дальше.
Раффи перешагивает через лежащие на лестнице исковерканные перила. В стенах с обеих сторон зияют рваные дыры.
Наконец добираемся до верха. Раффи наваливается на дверь, и мы оказываемся на первом этаже.
Это зона военных действий.
Кажется, будто всякий, кто не стреляет, уворачивается от пуль.
В конце вестибюля ангелы срывают с себя пиджаки, бросаются к входной двери и взмывают в воздух, едва оказавшись снаружи. Но пули находят цель, и каждый третий падает вниз окровавленным комом перьев. Их расстреливают, словно в тире, поскольку с этой стороны есть только один выход.
Раздается взрыв, сверху падают обломки мрамора и светильников.
На нас сыплется пыль и мусор.
Во все стороны разбегаются люди. Многие женщины на высоких каблуках, они скользят и спотыкаются на битом стекле. Могу поклясться, что некоторые, минуту назад бежавшие в одну сторону, теперь бегут в другую, перепрыгивая через людей и ангелов, неподвижно лежащих на полу.
Раффи теперь куда более заметен с новыми крыльями за спиной. Даже охваченные паникой, все смотрят на нас, когда мы пробегаем мимо.
Некоторые ангелы, особенно из числа воинов, ошеломленно останавливаются. Какую бы политику Уриил ни вел против Раффи, мы оказываем ей сейчас немалую поддержку. Мы с Раффи – словно ходячий плакат кампании со стороны демонов. Меня беспокоит, как сложится его судьба, если мы выберемся из этого кошмара.
Я пытаюсь отыскать мать и сестру, но трудно что-либо разглядеть в таком хаосе, особенно если нет возможности двигать глазами.
Некоторые ангелы решают остаться внутри и бегут прочь от входных дверей – вероятно, в сторону лифтов, где они смогут подняться в воздух и вылететь наружу из верхней части здания. Я испытываю странную радость, видя, как вечеринка в буквальном смысле рассыпается в прах, как ангелы сбрасывают изысканные костюмы и бегут, спасая свою жизнь.
Остатки входных дверей разваливаются под градом шрапнели.
Стрельба заглушает все прочие звуки. Пол покрыт битым стеклом, и некоторым, кто пытается бежать босиком, приходится нелегко.
Хочется броситься к двери и крикнуть, что мы люди. Сказать, чтобы атакующие перестали стрелять, дав нам уйти отсюда, как заложникам в телефильме. Но даже если бы я смогла это сделать, вряд ли бойцы Сопротивления остановились бы ради нас. Эпоха, когда человеческую жизнь пытались спасти любой ценой, закончилась несколько недель назад. Человеческая жизнь теперь самый дешевый товар, за одним исключением. Рядом с людьми лежат ангелы, словно разбросанные по сцене тряпичные куклы.
Мы движемся вглубь здания. Все уступают нам дорогу.
Пол возле лифтов устлан ковром из сброшенных пиджаков и разорванных блузок. Вероятно, ангелам легче летать, не будучи скованными одеждой, даже если эта одежда сшита специально для них.
Они толпятся в воздухе над нами, но уже не выписывают величественные спирали. Слышится лишь беспорядочное хлопанье крыльев.
Отражения в разбитых настенных зеркалах лишь усиливают ощущение хаоса. Над вестибюлем доминирует фигура скользящего сквозь столпотворение Раффи, с крыльями демона и мертвой девушкой на руках.
Хотя кажется, будто мне вырвали горло, я едва различаю красную отметину в том месте, где в мою шею вонзилось жало. Я полагала, что там должны болтаться кровавые полосы мяса, но на самом деле след выглядит не страшнее укуса насекомого.
Несмотря на хаос, я замечаю некую закономерность. Ангелы в основном бегут в одну сторону, в то время как большинство людей – в другую. Мы следуем за потоком людей. Толпа расступается перед нами, словно застежка-молния.
Мы вваливаемся через распашные двери в огромную кухню, заставленную сверкающим хромированной сталью оборудованием. В воздухе клубится темный дым. Стены возле плит объяты пламенем.
От дыма жжет в горле и слезятся глаза. Для меня это настоящая пытка, поскольку я не могу ни закашляться, ни моргнуть. Но, похоже, это признак того, что последствия яда проходят, раз теперь я могу испытывать и другие чувства, такие как раздражение от дыма.
В дальнем конце кухни проталкивается через служебную дверь толпа людей. Несколько человек отступают к стене, давая нам пройти.
Раффи молчит. Я не вижу его лица, но люди смотрят так, словно перед ними сам дьявол.
Здание сотрясает очередной взрыв, качаются стены. Позади нас слышны испуганные вопли.
– Уходите! Уходите! Сейчас взорвется газ! – кричит кто-то.
Мы выскакиваем за дверь, в ночную прохладу.
Крики и взрывы становятся громче. В уши врывается треск автоматных очередей, легкие наполняются едким запахом перегретого металла и пороховым дымом.
Впереди виднеется колонна грузовиков, окруженная небольшой толпой гражданских и солдат. За ними открывается апокалиптическая картина.
После того как ангелы взлетели, сражение приняло иной оборот. Солдаты продолжают бросать гранаты из отступающих грузовиков, но здание уже охвачено огнем, и взрывы лишь добавляют шума ко всеобщей сумятице.
Бойцы Сопротивления стреляют из пулеметов по летящим врагам, но при этом сами рискуют оказаться мишенью. Несколько ангелов поднимают два грузовика и бросают их на другие.
Люди бросаются врассыпную по всем переулкам, пешком и на машинах. Ангелы то и дело пикируют, хватая и разрывая на куски как солдат, так и гражданских.
Раффи все так же идет размеренным шагом в сторону грузовиков и толпящихся вокруг них людей.
Что он делает? Меньше всего хочется, чтобы какой-нибудь обезумевший солдат расстрелял нас из пулемета.
Солдаты заталкивают гражданских в кузовы больших военных автомобилей. Бойцы Сопротивления в камуфляжной форме сидят на корточках возле колес, направив стволы в небо и стреляя в кружащих ангелов. Один из бойцов перестал выкрикивать команды и смотрит на нас. Свет фар грузовика падает на его лицо. Я узнаю Оби, лидера Сопротивления.
Стрельба и крики смолкают, словно разговоры на вечеринке при появлении полицейского. Все застывают, глядя на нас. На их лицах отражаются отблески пламени, вырывающегося из дверей и окон кухни.
– Что это, черт побери? – спрашивает один из солдат.
Его голос полон страха. Другой крестится, не осознавая, насколько нелеп подобный жест для того, кто сражается с ангелами.
Третий поднимает винтовку и направляет ее на нас.
То же делают со своими пулеметами и присевшие возле грузовиков солдаты, явно напуганные донельзя.
– Не стрелять! – говорит Оби.
Свет фар снова падает на его лицо, и я вижу, что командира сдерживает лишь любопытство. Только благодаря ему мы все еще живы, но вряд ли это продлится долго.
