Эпизод III: Месть ситхов - Стовер Мэтью Вудринг (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
— Мне это нравится не больше, чем вам, — сказала Падме, махнув в сторону флимсипласта с текстом постановления «Об управлении сектором» на столе Бэйла Органы. — Но я много лет знаю Палпатина; он был моим доверенным советчиком. Я не готова поверить, что он намеревается разрушить Сенат.
— А зачем ему беспокоиться об этом? — парировала Мон Мотма. — С практической точки зрения с этого утра Сената больше не существует.
Падме переводила взгляд с одного мрачного лица на другое. Гиддеан Дану согласно кивнул. Терр Таниел не поднимала головы, делая вид, что поправляет одежду. Фанг Зар провел ладонью по непослушным седым волосам, завязанным узлом на макушке.
Бэйл подался вперед, оглядев всех колючим взглядом.
— Палпатину больше не нужно беспокоиться о Сенате. Расставив своих подхалимов править каждой планетой Республики, он контролирует наши системы напрямую. Он стал диктатором. Мы сделали его диктатором, — Бэйл стиснул руки так, что костяшки пальцев заболели.
Он же друг и учитель моего мужа, подумала Падме. Мне не следует даже слушать все это.
— Но что мы можем сделать с этим? — спросила Терр Таниел, так и не подняв головы.
Лицо ее было хмурым.
— Для обсуждения этого мы и пригласили вас сюда, — спокойно сказала ей Мон Мотма.
— Не уверен, что мне нравится то, к чему все это идет, — Фанг Зар поерзал.
— Никому из нас не нравится, к чему идет вообще все, — Бэйл привстал.Вот то-то и оно: не можем же мы позволить тысячелетней демократии кануть в небытие! Нужно бороться!
— Бороться? — переспросила Падме. — Не могу поверить своим ушам… Бэйл, ты говоришь, как сепаратист!
— Я… — Бэйл медленно опустился обратно в кресло. — Прошу прощения. Я совсем не это имел в виду. Я пригласил вас сюда потому, что из всех сенаторов нашей Галактики вы четверо все это время представляли собой наиболее стойкие — и влиятельные — голоса разумности и сдержанности, делая все возможное, чтобы сохранить нашу бедную потрепанную Конституцию. Мы не хотим навредить Республике. С вашей помощью мы надеемся спасти ее.
— Становится все яснее, что Палпатин превратился во врага демократии,взяла инициативу Мон Мотма. — Его надо остановить.
— Сенат дал ему полномочия, — ответила Падме. — Сенату его и останавливать.
Гиддеан Дану переместился на краешек кресла.
— Боюсь, вы недооцениваете степень коррумпированности Сената. Кто теперь станет голосовать против Палпатина?
— Я буду, — парировала Падме и поняла, что действительно сделает это. — И я найду других, кто сделает то же.
Ей придется. Независимо от того, насколько сильно это ранит Анакина. О, любимый, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
— Сделайте это, — согласился Бэйл. — Создайте как можно больше шума — заставьте Палпатина следить за вашими действиями в Сенате. Это отвлечет его, пока Мон Мотма и я начнем строить нашу организацию…
— Стойте, — Падме встала. — Некоторые вещи лучше оставить не сказанными. Сейчас мне лучше не знать о… о чем бы то ни было.
Не заставляйте меня лгать мужу, говорили ее глаза. Пожалуйста, Ьэйл. Не заставляй меня лгать ему. Ложь разобьет ему сердце.
Возможно, он увидел эту безмолвную мольбу; помедлив мгновение он кивнул.
— Хорошо. Прочее оставим на будущее. Необходимо держать эту встречу в строжайшем секрете. Даже намек на эффективную оппозицию Палпатину может оказаться, как мы видели, очень опасным. Мы не должны говорить о сказанном здесь с кем-либо, кроме присутствующих. Мы не должны посвящать кого-либо в наш секрет без согласия всех и каждого в этой комнате.
— Это относится ко всем, включая самых близких вам людей, — добавила Мон Мотма. — Даже к вашим семьям. Рассказав им о нашей встрече и вопросах, здесь обсуждаемых, вы подвергнете их той же опасности, что грозит всем нам. Говорить нельзя никому. Никому.
Все кивнули, и Падме поняла, что ничего не может сделать. Что она могла сказать? Можете хранить свои секреты, но я должна сказать моему мужу-джедаю, который является любимым протеже Палпатина…
Она вздохнула.
— Да. Да, я согласна.
И пока маленькая группа разбредалась по собственным кабинетам, она думала только об одном: О, Анакин… Анакин, прости меня…Прости меня, пожалуйста…
Анакин был рад, что обширный сводчатый коридор Храма был пуст, за исключением его и Оби-Вана, — не нужно было приглушать голос.
— Это просто возмутительно! Как они могли так поступить?
— Как могут они поступить по-другому? — возразил Оби-Ван. — Твоя дружба с Палпатином — та самая, которая дала тебе возможность быть в Совете,делает невозможным твое возведение в ранг магистра. В глазах Совета это было бы равносильно тому, чтобы дать голос самому Палпатину.
Анакин отмахнулся от этого. Нет у него времени на политические маневры Совета — у Падме нет времени.
— Я не просил этого. Мне это не нужно. Получается, не дружи я с Палпатином, я бы уже был магистром, так что ли?
— Я не знаю, — Оби-Ван выглядел так, будто ему тяжело это говорить.
— У меня сила, как у пяти любых магистров. Даже десяти. Вы это знаете, и они это знают.
— Одна сила не делает тебе чести…
Анакин широко махнул рукой в сторону Башни Совета.
— Это они зовут меня Избранным! Избранным для чего? Чтобы быть дурачком в грязной политиканской игре?
Оби-Ван вздрогнул, как будто его укололи.
— Анакин, разве я не предупреждал? Я говорил тебе о… напряженности… между Советом и канцлером. Я говорил без обиняков. Почему ты не послушал? Наоборот, кинулся в самую гущу!
— Как с той ловушкой на «Незримой длани»? — фыркнул Анакин. — В этом мне тоже винить темную сторону?
— Как бы то ни было, ты в очень щекотливой ситуации.
— В какой ситуации? Кому есть дело до меня? Какой из меня магистр, я просто сопляк, да? В этом все дело? Мастер Винду настраивает всех против меня, потому что, пока я не появился, он был самым младшим из джедаев, попавших в Совет?
— Никому нет дела до этого…
— Да конечно. Один умный пожилой человек недавно сказал мне: возраст не является мерилом мудрости. Если бы это было не так, Йода был бы в двадцать раз мудрее вас…
