Волчья верность - Игнатова Наталья Владимировна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗

– Защитные чары, – нетерпеливо произнесла Хелед. – Эрик дал согласие на допрос, больше здесь тебя защищать некому, все твои друзья слишком далеко, но кто-то все равно вмешивается…

Взгляд ее на секунду расфокусировался. Неожиданно для Тира грозная эльфийка фыркнула от смеха. Правда, тут же снова нахмурилась и бросила в пространство:

– Сам такой!

Вновь взглянула на Тира.

– Это не Эльрик, – сообщила таким тоном, как будто кто-то пытался уверить ее в обратном.

– Я рад, – искренне сказал Тир.

– Медальон это, – подал голос его величество, наблюдавший за процедурой допроса с покинутого Хелед подоконника. – Заговоренный медальон, подарок госпожи фон Сегель.

– Крутенько для заговора. – В голосе Хелед не было ни капли доверия.

– Я тоже так думаю. Но этот заговор однажды отогнал холлморка. [7] И наверняка срабатывал еще не раз, просто это не бросалось в глаза.

Они ступили на скользкую почву. Что-то такое повисло в воздухе… пока не высказанное вслух. И Тир, не дожидаясь, пока кто-нибудь скажет что-нибудь лишнее, снял подаренный Хильдой медальон. Посмотрел на улыбающегося чертенка.

– Давай, – Эрик протянул руку, – я подержу.

Без медальона стало темновато и холодно. Самовнушение. Привык к тому, что чертенок в летном шлеме охраняет от беды – так и не поверил ведь, но все равно привык – теперь не по себе без него.

– Могу поспорить, – промурлыкала Хелед, бросив косой взгляд на Эрика, – что тебе госпожа фон Сегель не дарила ничего подобного.

– Проспорите, – произнес Эрик невозмутимо.

Наврал.

«Сука эльфийская!» – честно подумал Тир, в тот самый миг, когда Хелед начала допрос.

Это, безусловно, было самое удачное время для нелестных эпитетов.

– Эльрик… Знаешь что? Я заглянула к нему в душу. Теперь я понимаю, почему ты с ним носишься.

– У меня есть ощущение, Хелед, что ты только для этого и настаивала на препарировании. Не слишком красиво удовлетворять свое любопытство за счет чужой гордости.

– Да перестань, у демонов нет гордости. И не учи меня жить!

– Не буду. Но ты все еще называешь его демоном. Значит, допрос не удался?

– Он изменился, увидев труп Катрин. Мне показалось, он – керват, и если бы Эрик не остановил его, мы оказались бы в одной комнате с демоном, впавшим в боевое безумие. Он похож на тебя.

– Вряд ли. Уж ты-то знаешь, что кервата никто не остановит.

– Знаю. Но керват или нет, мальчик не тот, кем кажется. И он убивает не потому, что… он убивает, как убивает зверь. Хищник.

– Волк.

– Я ведь сказала, он похож на тебя. Не волк. Кошка.

– И все же… впрочем, как скажешь. Хелед, ты же следила за этой женщиной, за ее безопасностью. Ты могла спасти ее.

– Это вопрос «почему»?

– Да.

– И ты не знаешь ответа?

– Врать не буду. Знаю. Но хочу услышать. Так почему ты не спасла Катрин фон Рауб?

– Чтоб снять камень с души твоего драгоценного Черного. К тому же эта женщина плохо влияла на его сына. Доволен?

– Вполне.

– Тебе есть чему у него поучиться.

– Не думаю. Убивать я умею гораздо лучше, а больше этот парень ни на что не годен. Он может только летать.

– Он умеет признавать необходимость убийств, и не терзается из-за них, и не винит себя за то, что сделал.

– Хелед. Я не лезу в душу тем, кого люблю, и ожидаю от них ответной деликатности.

– К тем, кого любишь?

– Например, я не лезу в душу к тебе. Хотя у тебя и очень скверный характер.

– И к чему относится это «хотя»?

– К тому, что я… Хм… к тому, что ты в списке тех, к кому я не лезу в душу, Хелед.

– Ты сукин сын!

– Мы давно это выяснили. Что-нибудь еще?

– Иди ты к акулам, Эльрик де Фокс! Цветов и извинений я жду в течение пятнадцати минут, потом можешь даже не стараться. И чтобы в этот раз – никаких кактусов!

Убийца хорошо прятался. Он прекрасно знал, кому перешел дорогу. Князь Мелецкий не простит убийства семьи, император Вальденский не простит убийства подданных, Марта Сернервилл не простит убийства своей протеже, а Вальденский демон мало того, что не простит убийства жены, так еще и сделает это таким способом, что после даже адские муки покажутся небесным блаженством.

Надо думать, за эту работу кто-то очень хорошо заплатил. Достаточно хорошо, чтобы исполнитель мог спрятаться навсегда, причем с помощью магии. Варианты с убийством из каких-то личных побуждений никто даже не рассматривал. Каковы бы ни были эти личные побуждения – серьезность последствий должна была остановить любого. Если только этот любой не сумасшедший.

Но Тир не помнил среди знакомых Катрин ни одного психа.

Убийцу искали вальденские сыщики. Убийцу искали лонгвийские сыщики. Убийцу искали маги, нанятые Казимиром Мелецким.

Тир не искал. Он знал, кто убил Катрин, Дару и Себастьяна, он знал, где этот человек. Ощущал – почти видел – нити, протянувшиеся от мертвых к живому. Серые… то есть Тиру казалось, что нити были бы серыми, если бы их можно было увидеть.

Эта странная способность видеть связь между убитыми и убийцами появилась у него после близкого общения с Сердцем Гор. Доступа к минералу больше не было, контакт ослабел, но не был разорван. И оставалось только радоваться, что ощутить можно лишь связь мертвых с живыми, что это работает лишь в одну сторону. Не так много видел Тир мертвецов, чтоб беспокоиться по поводу новых ощущений. Было бы гораздо хуже, если б он мог наблюдать связь живых с мертвыми: слишком много людей тогда виделись бы ему пауками в центре паутины, слишком многие носили бы на себе гирлянды мертвецов. Убийца, он жил в окружении других убийц, знал об этом, но совсем не хотел постоянных напоминаний.

Некромантов в Саэти нет, а от всех остальных, похоже, не будет никакого толку, и ждать, что убийцу найдут, не приходилось. Но вопреки пониманию этого и вопреки собственной ярости, Тир не предпринимал никаких действий в отношении человека, который убил Катрин. Он был слишком занят Гуго – не хотел оставлять сына наедине ни с какими его мыслями. Он давал всем остальным – и магам и сыщикам – шанс самим сделать свою работу. Он не хотел привлекать к себе внимания. Куда уж больше-то? Катрин даже после смерти умудрялась отравлять ему жизнь.

Черт бы побрал все это! Про Дару и Себастьяна все как будто позабыли, зато имя Катрин фон Рауб до сих пор не сходило с газетных страниц. И часто – слишком часто – сопровождалось рассуждениями о том, что если Вальденский демон и не нанимал убийцу, то наверняка просто заставил кого-то убить. Что ему, демону, трудно, что ли? Человека совратить – раз плюнуть. Такая у них, у демонов, работа в конце концов.

Именно такая. Совращать и убивать. А отнюдь не в небе летать, как некоторые думают.

И только через два месяца после смерти Катрин, застав Гуго за муштрой миатьеррских придворных, Тир понял, что пора уже что-то предпринять. Потому что когда демона ловят на злодействах – это нормально, демону не привыкать, но совсем другое дело, когда на демонических выходках ловят шестилетнего ребенка.

Гуго любого, от кого слышал хотя бы намек на то, что Тир причастен к убийству Катрин, принуждал к самоповреждениям. Серьезность повреждений зависела от прозрачности намеков. Так, в частности, лакей, распространявший слухи открытым текстом и даже не пытавшийся их хоть как-то завуалировать, свалился с крыши Приюта Аистов – самого высокого здания в дворцовом комплексе Миатьерры.

Убился конечно же.

Тир поймал ниточку, ведущую от трупа к Гуго. Понаблюдал за сыном, беззаботно играющим в мяч с принцем. Порадовался тому, что беззаботность искренняя – самые болезненные переживания, хвала богам, остались в прошлом.