Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав (читать книги без сокращений .txt) 📗
Прерывая возникшую неловкую паузу, я спросил: "Как идёт обучение Сынов Достойных Отцов тому письму, которое создал Тагор? Не сильно ли оно для них сложно?"
-Я учу их меньше "дождя" - ответил Шонек - За это время кто-то научился читать и теперь учится писать, а кто-то и сотни знаков не заучил.
-А как обстоит с грамотой у тех детей, которых уважаемый Тонеки опекает? - я имею в виду тех сирот, что Вестник насобирал после подавления восстания среди Болотного Народа.
-У них тоже успехи разные. Но большинство уже хорошо читает и неплохо пишет. Тируку, которого ты держишь при себе, пожалуй, один из лучших.
-Мне нужно много людей, которые будут способны учить других грамоте. Я хочу, чтобы через десять или двадцать дождей все воспитанники Мужских домов по всему острову учились чтению, письму и счёту.
-На Пеу сотни деревень. В каждую нужен будет наставник, способный научить грамоте - говорит Шонек. Кажется, я в очередной раз сумел удивить тенхорабитского патриарха.
-Вот за ближайшие десять лет и нужно будет подготовить таких наставников - говорю спокойно, как само собой разумеющееся - Так что тебе, Тонеки, придётся делить время между Обителью Сынов Достойных Отцов и школой для будущих наставников в рядовых Мужских домах. И не забывай, что люди Пеу уважают, прежде всего, силу с ловкостью и храбрость. Потому эти наставники, которым предстоит разойтись по всему острову, должны не только грамоте учить, но и за себя постоять. Тем более что многим из них уготована участь чужаков. Ибо первыми учителями будут бунса с тинса, да вэи с хонами. Впрочем, укрепление духа и тела воспитанников - забота Тагора.
-Может быть, Сонаваралингатаки, начать с малого и доступного, и попробовать ввести всеобщее обучение пока что в Вэйхоне, Текоке и Бунсане с Тинсоком? - предложил Шонек - Для этих земель мы сумеем подготовить учителей в ближайшие несколько лет. И они не будут здесь чужаками. А "дождей" через десять или чуть раньше первые воспитанники Обители Сыновей Достойных Отцов вернутся в свои родные селения. И если усвоенное здесь даст им уважение и влияние среди соплеменников, то многие захотят обучать своих детей грамоте.
Что ж, Вестник умеет подбирать слова, дабы мягко и деликатно остановить полёт фантазии. А то я чего-то размечтался - за десять лет ликвидировать неграмотность среди народа, который письменности-то до вчерашнего дня не знал. Скромнее надо быть, скромнее. Так что, действительно, начнём внедрять образование с тех территорий, на которых моя власть более-менее установлена. Причём кроме проблем с кадрами согласиться с предложением старого тенхорабита меня побуждают и соображения политического характера: в условиях слабой централизации Пеу нужно использовать любое преимущество областей, контролируемых верховными правителями острова, над окраинами. Глядишь, тогда и завинчивание гаек и святое дело борьбы с первобытно-коммунистической анархией пойдут быстрее и бодрее.
Поэтому вежливо отвечаю: "Здесь я соглашусь с уважаемым Вестником. Действительно, любое большое дело всегда начинается с малого".
За похлёбкой из птичьего мяса с приправами и кусочками коя я немного порасспрашивал Шонека о делах в учебном заведении "вообще". Тенхорабит прихлёбывая мясной бульон, между делом отвечал. От этих его ответов тоска полная накатывалась: сколько же ещё придётся ломать и переделывать папуасов. Даже дети и подростки полны туземных предрассудков. Которые из них вряд ли удастся выбить полностью. В лучшем случае школа для детей-заложников заложит только основу для дальнейшего движения. А мне и не увидать, скорее всего, того будущего Пеу, где не умирают при рождении каждый десятый новорожденный или роженица, где дети учат таблицу умножения или законы Ньютона, а не слушают наставления шаманов о том, как следует добиваться благого расположения со стороны духов.
Поэтому появление теплой компании из двух капитанов - Охуш-Чикмая с парой своих моряков и Утунхо, сопровождаемого тройкой "чёрных", было встречено мною чуть ли не с радостью - хоть отвлекусь на судебное разбирательство. Впрочем, как тут же выяснилось, один из сопровождающих тагирийца - дюжий детина звероватой наружности - скорее сам был сопровождаемым, точнее конвоируемым. Ибо являлся тем самым злоумышленником, умудрившимся свалить с ног двух мархонцев. Обо всём этом поведал вохейский капитан, разумеется, со слов чернокожего коллеги.
-Он двоих успел избить? - с сомнением в голосе уточняю у переводчика.
-Да - подтверждает Охуш-Чикмай, переспросив у Утунхо.
-Бывает всякое - моё недоверие вполне понятно: каким бы здоровым лбом ни был этот Гынбу, но, кажется, что капитан решил отделаться малой кровью, выдав только одного из виновных. Ну да ладно, примем версию тагирийской стороны на веру - мне, по большому счёту, на хрен не нужно скрупулёзное отправление правосудия с поиском и наказанием всех виновных и причастных, достаточно будет продемонстрировать и чужакам, и своим, что Сонаваралинга стоит на страже законности и порядка. Во избежание, так сказать, эксцессов в будущем. Поэтому я говорю: "Его судьбу, равно как и о наказании того, кто ранил "чёрного", буду решать завтра".
Как раз первая половина дня у меня отведена под разбор жалоб и споров подопечного населения. Вот первым номером и пойдёт дело о массовой драке, повлекшей телесные повреждения. А на сегодня мой рабочий день уже закончен.
Все чужеземные моряки, кроме тут же взятого под стражу верзилы, удалились. А тому ночевать пришлось в уже готовой стараниями Сектанта тюрьме. Камер там было целых четыре. Обычно они почти всегда пустовали. Иногда даже там ночевал кто-нибудь из гостей Цитадели, когда таковых было слишком много - при открытых дверях, разумеется. Сегодня же случай практически исключительный - ранее заключёнными никогда не были заняты сразу две камеры.
Возможно, набившаяся в Цитадель публика рассчитывала на шоу, но я жестоко обманул ожидания почтенных, и не очень, мархонцев и гостей порта. В нескольких фразах изложил суть дела, поинтересовался у присутствующих, не желает ли кто-нибудь поправить, дополнить или в чём-нибудь опровергнуть меня, уточнил о состоянии здоровья серьёзно пострадавших с обеих сторон, удостоверившись в том, что жизнь их вне опасности. Потом подсудимые дали признательные показания. После чего я вынес решение: местному оболтусу по имени Похотонку - учитывая явку с повинной, год "улагу" в Бунсане. Тагирийцу - работать на семьи пострадавших от его рук, в соответствие с папуасскими обычаями. Тут же пришлось сделать заявление, адресуясь как к тем, на кого назначенному соотечественниками "козлом отпущения" предстояло пахать ближайшие месяцы, так и к его соплеменникам: "Пусть семьи дареоев Топирикуру и Такни помнят, что чужак, который будет работать вместо их родственника, находится под защитой Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками и её верного слуги Сонаваралинги-таки. Я буду следить, чтобы Гынбу выполнял только такую работу, которую не стыдно выполнять мужчине, а также за тем, чтобы чужака не оскорбляли и не причиняли ему никакого вреда, за исключением случаев, когда тот сам будет зачинщиком". И недобро посмотрел на кучку родственников пострадавших мархонцев: дескать, случись что с чужеземцем, узнаю всю правду, и тогда, смотрите у меня...
На сём судебное заседание закончилось: Гынбу уныло поплёлся за туземцами, на которых ему ближайшие месяцы предстоит горбатиться, Похотонку вновь отправился в "камеру", дожидаться ближайшего этапа в Бунсан, тагирийцы по быстрому предпочли свалить на берег, к своему кораблю. Капитан Утунхо напоследок поинтересовался через вохейца, может ли он со своими людьми отправляться домой, получив ответ, что да, могут на все четыре стороны катиться.
Ну а я занялся остальными делами. Ничего серьёзного не было, потому разобрался до наступления полуденной жары. Так что информацию о том, что тагирийцы спускают свой корабли на воду и грузят полученные накануне связки тонопу, до меня донесли быстро.
