Хозяин лета. История в двенадцати патронах - Могилевцев Дмитрий (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
– Спасибо! – крикнул Дима, торопясь вслед.
– Ты смотри… – начал было Федор, но Дима уже выскочил на площадь.
Первомайская, Первомайская… в любом захолустном городишке есть Первомайская, и Советская, и Интернациональная, и стандартный набор из Кировых-Луначарских-Буденных. Хотя на самом деле все их называют Гончарными, Поселковыми и Косыми слободками.
После второго перекрестка Дима спросил у загорелого, невероятно долговязого подростка в серых обвислых штанах:
– Первомайская где?
– Вам какая? – спросил подросток, глянув на Диму снизу вверх. – Две их. Одна на Заречье, – он махнул длиннющей, как у гиббоньего скелета, рукой куда-то на восток, вторая тут вон, от бани начинается. Только ее ближний конец теперь называется Патриотическая.
– Веди, – велел Дима.
– Чего? – спросил подросток испуганно.
– Веди меня – сперва к той, которая в начале Патриотическая.
Они пошли, перебрались по мосткам через старую, с оплывшими краями канаву, где когда-то пытались ремонтировать канализацию, да так и не отремонтировали. Канава эта по весне и осени привычно заполнялась водой, а летом смердела, кишела головастиками и потихоньку высыхала, если скрытая в ее недрах ржавая труба не выбрасывала очередную порцию жижи. Мостки были изрядно исхожены и не раз чинены. За канавой и заполоненными репейником клумбами начиналась пыльная, щербатая асфальтовая полоса – улица.
– Отсюда до двенадцатого дома – Патриотическая, – пояснил подросток. – Потом – Первомайская.
– А с какого номера там дома начинаются? – заподозрил неладное Дима.
– Как с какого? С тринадцатого.
– Тогда веди меня на Заречье.
– Не, далеко туда. Вы спросите лучше.
– Чем быстрее ты меня туда доведешь, тем быстрее со мной расстанешься, – сказал Дима негромко, снимая черные очки.
– Ладно, – ответил подросток испуганно, – я ничего, пойдем.
Шли через весь город, протискивались сквозь толпу на проглотившем весь центр базаре, мимо тюков и мешков с крупами, рядов сверкающих лакированной жестью банок, мимо мангалов, подле которых суетились в чаду, поливая шкворчащее, проткнутое проволокой мясо, одетые в засаленные фартуки шашлычники. Потом, выбравшись из многоголосого рыночного хаоса, вновь оказались на пустых, огороженных высокими заборами улицах. Перешли горбатый мостик над узкой, мутной и захламленной речушкой, почти незаметной среди высоченных камышей.
– Первомайская, – сообщил подросток уныло.
Улица была как коридор между глухими заборами. Ни один дом не выглядывал на улицу, все прятались в глубине двора. Жестянки с номерами были подле калиток. Найдя нужный номер, Дима надавил на кнопку звонка, раз, другой. Постучал кулаком в дверь. Потом ногой. Подождал, вслушиваясь.
– Вам Ирку, наверное? – предположил подросток. – Так они там. Ее батя как насосется, так они тогда никому не открывают. Он даже на почтальоншу с кулаками бросается. Я с ейной младшей в одном классе учусь.
– У них собака есть? – спросил Дима, сосчитав про себя до десяти, чтобы успокоиться.
– Была. Здоровенная такая. Овчарка, наверное. Но они ее у сарая держат. Чтоб людей не пугала.
Подросток начал что-то рассказывать, должно быть, про то, откуда собака и почему большая, но Дима, уже не слушая, подпрыгнул, уцепившись руками за верх забора, скребнул носками по доскам – перескочил, спружинил ногами на заасфальтированной дорожке за калиткой. Подросток, порядка ради, дорассказал калитке историю про собаку, подождал пару минут – Дима не появлялся – и, пожав плечами, отправился восвояси.
Дима подошел к двери, нажал на кнопку. Ничего. Постучал в окно. Подождал. Обойдя дом, отыскал задний вход, осмотрелся – собаки нигде не было видно, залязгал кованой железной ручкой и – сам не понял почему – обернулся, вырывая пистолет из кобуры.
И тотчас же, словно разбуженный грохотом, дом ожил: заскрипел половицами, лязгнул засов, звякнуло стекло веранды. Ира, босая, растрепанная, в ветхом ситцевом халатике выскочила на крыльцо, крича:
– Анзор! Анзор!
– Э-э… – сказал Дима осторожно, – не могла бы ты его… за ошейник?
Пес зарычал.
– Анзор! Анзор!
– Он как-то не очень тебя слушает, – заметил Дима, пытаясь высвободить руку. – Он мне нос сейчас отъест.
– Вы спокойнее, не двигайтесь. Лежите смирно. Он вам ничего плохого не сделает.
– Да? Это утешительно. Если б он еще мне лапами в грудь не упирался…
Ира потянула пса за ошейник. Тот зарычал, мотнул головой.
– Я не могу, – растерялась Ира. – Он же больше меня весит. Он только папу слушает.
– Так позови… папу своего.
– Я… я не могу. Спит он.
– Так разбуди.
– Он… он не так спит. Его не разбудить сейчас. Он уже до утра.
– Понятно. Тогда подай мне, пожалуйста, пистолет. Вон он лежит, прямо под ногами твоими. Под крыльцом.
– Не надо, пожалуйста. Не нужно убивать его. Он хороший. Добрый. Я его из соски кормила.
– Раз добрый, так придумай что-нибудь. Неприятно будет, если добрый зверь мне лицо изуродует.
– Хорошо, хорошо, я сейчас. Вы только не стреляйте в него, пожалуйста. У нас кость в холодильнике лежит, мозговая. Он любит их. Я его к будке приманю – и на цепь.
Дима думал, лежа, что таких чудищ следовало бы держать в клетке из арматуры. Как медведей. И мясо просовывать на палке. И упаси боже выпускать иначе как на якорной цепи. Весит, самое малое, полцентнера. Не вздохнуть. Думал, столбом ударило. Такая туша. И пасть в локоть длиной. Хорошо, не цапнул, с ног только сшиб. Но если б за руку хватанул, переломать мог бы запросто.
– Анзор, Анзор, на, посмотри, посмотри, я вкусненького тебе принесла! – позвала Ира, показывая кость.
Анзор повернул морду, принюхиваясь.
– Маленький мой, Анзор, вот косточка, хороший, вот косточка!
Анзор завилял хвостом. Потом рыкнул для острастки и осторожно снял лапы с Диминой груди. Дима по-прежнему лежал, не шевелясь. Тогда пес, косясь на него, неторопливо подошел к Ире.
– Есть! – закричала она.
Дима перевалился на бок и проворно, на четвереньках, взбежал на крыльцо. Анзор зарычал, рванулся, заскреб лапами землю, натягивая цепь.
Потом Ира поила Диму чаем на веранде и кормила свежими плюшками. Плюшки были на меду, вкуснейшие.
– Это он чувствует, что вы меня огорчить собираетесь, – сказала ему Ира, в очередной раз подливая чаю. – Он в людях разбирается.
– Гастрономически, наверное, – заметил Дима.
– Да нет, что вы. Он, конечно, может укусить если кто чужой полезет. Он чувствует, плохой человек или нет. Вас вот не укусил. Только с ног сбил. А что ему еще делать? Он ведь дом должен охранять. А вы ведь вообще его убить хотели.
– Да это я от неожиданности. Когда на тебя такая туша мчится, поневоле за пистолет схватишься.
– Хорошо, что вы промазали.
– Хорошо, – согласился Дима.
– Знаете, – вдруг сказала Ира, – а Рыся отсоветовала мне в медсестры к вам проситься.
– Может, и к лучшему. А ты хорошо ее знаешь?
– Рысю? Да так себе. Она раньше сюда приезжала. Тут отец ее служил. Он военный или кто-то в этом роде. У нас же военный городок важный очень неподалеку, знаете? Она как-то даже с четверть в школе нашей проучилась.
– А кто она теперь? Чем занимается?
– Я не знаю. В Городе где-то. Но она сейчас другая совсем стала.
– Какая другая?
– Ну, не знаю. – Ира пожала плечами. – Другая. Странная какая-то. Вы видели, с кем она приехала? Такие здоровенные, плечистые ребята в черных очках. Почти как эти ваши помощники. На джипе. Черном. Она всё про вас расспрашивала. Говорила, ваш друг советовал ей вас найти.
– Какой друг?
– Ну тот. С площади.
– Кто? С какой площади? – Дима от неожиданности выронил плюшку.
– Не знаю.
– А что еще она про друга рассказывала? А куда она поехала? Где ее искать сейчас?
– Да ничего. Да мы и болтали вчера всего ничего. Откуда мне знать, куда она поехала. В Город, наверное. Только вы не ищите ее.
– Почему?
