Избранные - Марышев Владимир Михайлович (книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Вы можете встать?
«Ага! — подумал Гарусов. — Браслет — наверняка какая-то медицинская штучка. Я проснулся — и она подала сигнал. А что там, над дверью? Ну конечно же, глазок видеокамеры! Тотальный контроль. Но хотя техника у них (интересно, у кого это — у „них“?) на высоте, сдаться без боя было бы глупо и позорно. Попробуем сыграть в одну игру…»
— Где я? — с тупым видом спросил он. — Что это было? Почему…
— Вы можете встать? — Голос был мужской, довольно неприятный. В то, что его обладателя удастся переиграть, верилось с трудом. И все же…
Гарусов кое-как поднялся, продолжая корчить недоумка.
— Где все? Я помню только… А-а!! — Он в ужасе закрыл лицо руками.
— Отойдите к задней стене, — бесстрастно продолжал репродуктор. — Если попробуете самостоятельно что-нибудь предпринять, будете уничтожены. Вы поняли? Дайте подтверждение.
Гарусов кивнул и сделал то, о чем его просили, продолжая, однако, выражать всем своим видом полное недоумение.
Дверь отъехала в сторону и, впустив в камеру маленького сморщенного азиата, тут же задвинулась. В руке у азиата был небольшой чемоданчик.
— Ложитесь, — сказал вошедший на ужасном английском языке. Гарусов послушно лег.
— Доктор, — сказал он, увидев, как азиат достает из чемоданчика разнокалиберные датчики с тянущимися от них проводами. — Почему я здесь? Где все? Я ничем не заслужил… Это ошибка, доктор. Страшная ошибка!
— Вы мешаете мне работать, — сухо ответил доктор, налепливая на Гарусова датчики. — В свое время все узнаете. А пока лежите и не шевелитесь.
Он стал щелкать рычажками, посматривая на экран в откинутой крышке чемоданчика. Гарусов терпеливо ждал.
— Не очень хорошо, — покачал головой доктор, — но могло быть хуже. Скоро вам принесут еду. А сейчас отойдите от двери!
Как только эскулап ушел, Гарусов начал выстраивать логическую цепочку, в конце которой должен был находиться ключ к спасению. В том, что этот ключ существует, он не сомневался. Вся его жизнь была борьбой за выживание во враждебной среде. Конечно, Гарусов еще с юных лет мог направить ее в спокойное русло, причем даже в этом случае стал бы не последним человеком. Но тогда какой смысл быть «супером»? Все равно что родиться наследным принцем, а затем, представив себе хлопоты королевской жизни, отречься от престола…
Итак, вырисовывалась следующая картина. По-видимому, на Вуде сумели избежать общей участи около десятка «кси». Разумеется, все они были в шоке, а потому вряд ли сумели толково объяснить капитану пришедшего на следующий день «Лусона», что же, собственно, тут произошло. Капитан немедленно связался с заправилами Клана, и те ответили, что объяснение может быть только одно — на остров в чужой личине пробрался «супер». Но кто он? Возможно ли вычислить неуловимого убийцу?
Вряд ли на Гарусова падали главные подозрения — все-таки он довольно убедительно разыграл одну из жертв. Да и зачем «суперу» было оставаться в бункере? Уничтожив «слухачей», он мог незаметно выскользнуть, а затем снова зайти вместе с толпой. Однако боссы не имели права на ошибку, а потому велели изолировать всех уцелевших до окончательного разбирательства. Скорее всего им вкололи какой-то наркотик, чтобы не брыкались, а когда катамаран пришел в ближайший порт, где орудовали «кси», узников разместили по камерам. Может быть, даже собрали всех вместе. А Гарусов попал в «одиночку» исключительно из-за своего состояния — ему требовался особый уход.
Почему он был так уверен в том, что люди с «Лусона» заточили не только его, но и других оставшихся в живых островитян? По сути, у него имелся лишь один аргумент, но достаточно весомый. Ведь если бы «супером» однозначно считали Гарусова, доктор не смог бы скрыть к нему своей враждебности. Еще бы — столько «кси» положил! Однако сморщенный азиат разговаривал с ним ровно, как с рядовым пациентом. Значит, Гарусов являлся лишь одним из подозреваемых. Нельзя же ненавидеть человека, чья вина еще под большим вопросом! Что ж, очень хорошо. Вот когда внимание всех «кси», оказавшихся в этом городишке, нацелено на тебя одного, шансы спастись становятся ничтожными. А так расклад представлялся неплохим.
Что же дальше? Догадаться нетрудно. Клану, безусловно, был нужен живой «супер», над которым можно экспериментировать, чтобы выявить секреты, позволяющие вырвать с корнем эту дьявольскую породу. Оставалось только его выявить. Допустим, где-то имеется специальная аппаратура, способная отделить агнцев от козлища. Тогда одно из двух: или эту аппаратуру доставят в городок, или узников повезут туда, где она находится. Второй вариант выглядел предпочтительнее: в пути больше возможностей ускользнуть. Но как они собираются перевозить существо, способное убивать тюремщиков одним взглядом?
Ответ Гарусов узнал часа через три. В камеру вошел знакомый уже доктор.
— Протяните руку! — приказал он, доставая шприц, наполненный темно-коричневой жидкостью.
Гарусов медлил. На принятие решения у него оставалось несколько секунд. И он использовал их с максимальной отдачей. Членам Клана, конечно, было кое-что известно о «сунере», но всех их тайн они знагь не могли. Дрянь в шприце, разумеется, должна была погрузить пленника в долгий глубокий сон, чтобы его можно было таскать с собой, как неодушевленный предмет. Да вот беда: на «суперах», понятное дело, это снадобье еще никто не испытывал. Поэтому состояние Гарусова будут контролировать какие-нибудь датчики. Если снотворное не сработает, они сообщат об этом, и тюремщики начнут искать другой способ транспортировки — возможно, менее гуманный. Значит, надо было позволить коричневой жидкости оказать свое действие. «Кси» будут время от времени поглядывать на Гарусова и радоваться тому, что он спит, как младенец. Но скоро они жестоко поплатятся за свою самонадеянность. В один прекрасный момент «младенец» проснется, захватит их врасплох и отправит в могилу!
В неистощимом арсенале Гарусова был хитрый приемник: что бы ни происходило с его мозгом, он мог изолировать один его участок и заставить бодрствовать до поры до времени. Затем «часовое устройство» сработает и мгновенно выведет организм из спячки. Остальное — дело техники. Только надо будет потом не забыть обшарить тюремщиков и найти приборчик с записью биотока Ворохова. Взялся за дело — доводи до конца!
— Ну! — нетерпеливо сказал доктор.
— Ах да! — Гарусов улыбнулся, как слабоумный, до которого только сейчас дошло, чего от него требуют. И протянул руку.
Глава 23. LACRIMOSA
Щемящие звуки скрипок возвестили время плача. Несколько тактов — и вступил хор. Голоса крепли и, набирая пронзительную силу, устремлялись ввысь. Казалось, сонм ангелов со скорбными лицами спустился на невесомых крыльях и, подхватив душу усопшего, начал возносить ее к престолу Вершителя судеб.
Lacrimosa… Цветок, орошенный слезами, самый прекрасный из взращенных в сумраке величественного сада, имя которому — «Реквием»…
«Что ты делаешь со мной, Вольфганг Амадей? — думал Мануэль Кановас. — Ты один во всей необъятной Вселенной можешь заставить меня плакать. Меня, прошедшего такой долгий и зачастую страшный путь, испившего столько чаш горя, что душа должна затянуться нечувствительной коркой, а сердце — превратиться в булыжник! Волшебный Вольфганг Амадей…
Нет, такую музыку невозможно сочинить на заказ, подстраиваться под вкусы клиента. Эти звуки — как ни странно мне, материалисту, утверждать такое — извлечены из высших сфер. Чтобы услышать их, мало иметь дар — надо самому уловить дыхание смерти, угадать в надвигающейся ночи ее далекие, но неотвратимые шаги. Кто оборвал твою жизнь в самом бурном цветении, на пути к новым, неведомым высотам? Нет, не Сальери. Конечно, в нем не горел священный огонь, побуждающий творить для вечности, а не ради сиюминутного успеха. Но синьор Антонио был, в сущности, неплохим человеком. Если бы его сжигала зависть, он не благословил бы на бессмертные труды своих гениальных учеников. Может быть, тебя, Вольфганг Амадей, остановила сама природа, посчитавшая, что не должно быть дано так много одному человеку?»
