Один и без оружия (СИ) - Корн Владимир Алексеевич (книги без регистрации .txt) 📗
— Демьян, бегом на «Контус». Разводи пары, и будь готов в любой момент отсюда отчалить. Не исключено, одному. Если случится так, отгонишь его в ту самую бухту, мы туда пешком доберемся, — всем наш «Контус» хорош, но только не гонки на нем устраивать. — Лера, ты пока остаешься здесь.
— И что мне делать? Почему не со всеми?
— Не бойся, милая, никто тебя здесь не бросит, — перед тем как побежать за Демьяном, у меня оставалось пару мгновений. Которые я потратил на то, чтобы прижать ее к груди и погладить по волосам. — Возможно, я просто перестраховываюсь. Но в любом случае, тебе пока не стоит даже носа отсюда высовывать. Закрой дверь, и притаись, как будто внутри никого и нет. Иначе, я все время буду беспокоиться о тебе, и это может плохо для меня закончиться. Обещаешь?
— Да.
Торопливо поцеловав девушку, бросился вслед за Демьяном.
Вступать с ними в конфронтацию, в мои планы не входило нисколько. Равно как и нарушать определенные ими границы. Некоторое время можно заниматься сбором всякого мусора, приглядываться — что тут и как, а дальше покажет время.
Ситуация способна измениться в любой момент. Трофим может ошибаться, что деловые партнеры Таланкина кинут. И тогда в Радужный прибудут люди, которые наведут здесь порядок. Или сами жители поселка справятся с теми, кто нарушил привычный уклад их жизни. Или с захватчиками покончат морские твари, нашествие которых здесь ожидают. Тоже ведь вариант? Пусть даже не со всеми, но потреплют и достаточно для того, чтобы те забыли о всех своих амбициях. Нет, ну а что? Пойдут они себе назад сегодняшним вечером, и вдруг повстречается им целая стая чудовищ. Или во что там чудовища собираются? Беспорядочная пальба, крики ужаса, взбитая монстрами пена, которая на некоторое время покраснеет от крови их жертв… Или, в конце концов, с захватчиками случится мор. В этом мире и такое не редкость.
Так что выгодней всего просто ждать. И подстраховаться на тот случай, если пришельцам приглянется наша посудина. Аргумент, чтобы его присвоить, у них будет единственный, но такой, что куда уж весомее — сила. Собственно, здесь все отношения именно на ней и построены.
Потому так и популярны команды наемников, подобные той, что у Грека. Или, как они сами себя предпочитают называть — авантюрьеров. Ведь с их помощью можно добиться справедливости, пусть и не бесплатно. Но все, всегда и везде имеет свою цену. Хотя, безусловно, руками авантюрьеров можно ту самую справедливость и попрать. И тут уж все зависит от разборчивости тех или иных. Мне повезло, что я попал именно к Греку. Наемнику, не запятнавшему ни себя, ни своих людей.
Я догнал Демьяна уже у самого «Контуса». Еще издали обратив внимание на то, что на нем, так сказать, «сыграли боевую тревогу». Вся его команда находилась на палубе, была при оружии, а из трубы «Контуса» валил дым. А самое главное — все они всматривались в ту сторону, откуда, по моему мнению, и должны были прийти неприятности.
— Смирно! — в шутку скомандовал Павел, едва я только взошел на борт.
Намекая на то, что прибыл командир корабля. Я лишь отмахнулся: не до того.
— Они к берегу пристают, — объявил взобравшийся на крышу рубки Малыш.
— Причаливают, — поправил его Паша. — Пристают к девушкам.
Демьяна, чтобы поправить их обоих, все-таки дело происходит на море, поблизости не оказалось. Он уже скрылся там, что на нормальном корабле называлось бы — машинное отделение. И вовсю чертыхался на косоруких помощников, которые сделали что-то не так.
И без монокуляра, который находился в руках у Малыша, хорошо было видно: все три посудины ткнулись носом в пляж на дальней от нас окраине Радужного, высадив на берег десант. Который неспешно направился в Радужный.
— Глеб, охрану они оставили? — поинтересовался я.
— Оставили, — донеслось сверху. — Но пересчитать затрудняюсь.
— И не надо, — так, на всякий случай поинтересовался. Если лишить их транспорта, ситуация только усугубится.
— Демьян! — громко позвал я его, чтобы он точно услышал то, что сейчас скажу. Впрочем, как и все остальные. — Начнется стрельба, уходи сразу же. Нас не жди ни в коем случае. Остальные, пойдемте, послушаем, чего они там скажут.
Конечно же, при оружии. В здешних поселениях без него не принято в соседний дом в гости ходить, будь хоть они трижды оазисами.
На что обратил внимание — с утра никто на промысле не вышел, и потому весь берег был усеян разнокалиберными посудинами. Гостей явно ждали, и когда мы подошли к импровизированной площади, там уже оказалось полно народу. Но теперь практически отсутствовали женщины, и совсем не было детей.
Мы, четверо, вклинились в толпу. Буквально следом появились и чужаки. Держась плотной кучей, ощетинившись оружием, и придав лицам угрожающее выражение. Многих местных это проняло, и они отступили на несколько шагов назад, как будто такой шаг мог хоть что-нибудь изменить, начни те стрелять.
Я бегло пересчитал пришедших по головам, и получилось что-то около тридцати человек. Некоторое время все стояли молча. Жители Радужного настороженно, а чужаки — все также глядя с угрозой.
Наконец, вперед шагнул один из них. Рослый, плечистый, мордатый, с широко расставленными глазами, в камуфляжных штанах, в разгрузке, надетой на голый торс, и с банданой из куска ткани цвета хаки на голове. Он качнулся с пятки на носок, скользнул взглядом по притихшей толпе, и начал:
— Всем вам хорошо известна граница запретной зоны. Так же, как и то, что наказание за нарушение будет только одно — пуля в тупую башку. Вчера запрет был вами нарушен, и это в последний раз. Предупреждений больше не будет. А чтобы вы убедились, что все серьезно…
Он щелкнул пальцами, и на разделяющей чужаков и жителей Радужного полоске земли, приземлился мешок.
Судя по кровавым пятнам, содержимое мешка могло оказаться только одним: чьими-то головами. Толпа угрюмо молчала. Никто в ней не взвыл в голос, или даже не ахнул. Либо головы в мешке не принадлежали никому из местных, либо раньше их носили такие же пришельцы, как мы. По которым убиваться некому.
— Терехин! — громко позвал все тот же, в бандане, когда убедился, что нужное впечатление произведено. На его зов из толпы вышел Кирилл Петрович. — Их смерть на твоей совести, — ткнул чужак пальцем в мешок. — Ты мне пообещал, что убедишь туда не соваться. Получается, не убедил.
На Кирилла было больно смотреть. Еще бы: обвинить в смерти людей. Хотя нисколько не сомневаюсь: он сделал все, что только мог. И мне его стало по-человечески жалко.
— Да, вот еще что хочу сказать. Полезет туда еще кого-нибудь, пострадает не только он. Но и все, кто даже носа туда не совал. Понятно всем?
— Жребий вам придется кидать, — заржал кто-то за его спиной.
Народ расходился, чужаки продолжали стоять. К валяющемуся на земле окровавленному мешку, никто так и не прикоснулся. Наоборот, старательно обходили его стороной. Мы, вчетвером, уселись на уже знакомую лавку.
— Димон, что по этому поводу думаешь? — спросил Малыш то, что остальных интересовало нисколько не меньше.
— Считаю, какое-то время нам придется сидеть на заднице ровно.
Меж тем, площадь практически опустела. На ней оставались только пришельцы, да Кирилл Петрович с несколькими жителями Радужного. Разговаривая с человеком в бандане, Терехин выглядел провинившимся мальчишкой, который пытается оправдаться.
— Смотрите, они тоже уходят, — глядя на Терехина и его окружение, сказал Павел. — По крайней мере, большая их часть.
Все верно: теперь на площади рядом с Кириллом, было лишь несколько чужаков.
— Ну так что, пойдемте и мы? — предложил я.
По дороге заглянем за Лерой, которая, вероятно, успела уже изнервничаться.
— Дмитрий! — крик Кирилла Петровича настиг меня в спину.
Сначала я даже не понял, что тот обращается именно ко мне. Дима, Димон — было уже привычно. Но не Дмитрий. И потому обернулся не сразу. Чтобы обнаружить: и сам Кирилл, и чужаки, смотрят именно на меня.
