Время побежденных - Голицын Максим (список книг .TXT) 📗
Он поглядел на Сандру:
— Вот и вам нашлось занятие… Вы ведь психолог, верно? Придется вам поработать с этим парнем. Может, удастся хоть что-нибудь из него вытянуть… Бедняга совсем свихнулся, порет всякую чушь…
— Но я ехала сюда вовсе не для этого, — холодно возразила она.
— Тут решаю я, — отрезал Глен. — Не нравится, завтра же отправлю вас обратно. У меня каждый человек на счету, я за всех отвечаю. А малый нуждается в помощи квалифицированного специалиста…
— Но они, — Сандра повернулась к нам, — тоже могут нуждаться в помощи квалифицированного специалиста.
— Они, слава Богу, пока еще в своем уме. Док пойдет с ними. Уж первую помощь он, надеюсь, сумеет оказать, если что. Он давно уже просился в поле, да я его не пускал — случись что с ним, некому было бы латать рейнджеров. Тех из них, кто все же добирается до базы, во всяком случае.
Вид у девушки был несколько разочарованный, а я мысленно облегченно вздохнул. Я ничего не имел против Сандры, которая каждое утро приносила бы мне в этом Богом забытом углу кофе в постель (хотя внутренний голос подсказывал мне, что этого от нее не дождешься), но таскать ее по Гиблым Землям навстречу смертельной опасности… Мало мне вчерашней истории!
Док в отличие от всей пришлой публики оказался, в виде исключения коренным калифорнийцем — его предки жили в Санта-Барбаре еще в позапрошлом веке и были вполне состоятельными людьми. Даже после Катастрофы семья его ухитрилась сохранить деньги, достаточные, чтобы он получил лучшее медицинское образование на Американском континенте плюс стажировку в одной из лучших европейских клиник. Почему он вернулся сюда, чтобы похоронить себя в этой глуши, для всех оставалось загадкой. Поговаривали о какой-то несчастной любви, о разбитом сердце, но я в эту чушь не верил. Был он высокий, узкоплечий и сохранял на лице выражение отчужденного высокомерия. Мне он не понравился.
Познакомились мы с ним в тот же день, поскольку Глен, который ухитрялся держать всю бесшабашную компанию в железной узде, погнал нас делать прививки. Я двинулся на процедуру с естественным отвращением здорового человека, которого мутит от вида бормашин и вертящихся кресел в зубоврачебных кабинетах. Сандра, напротив, держалась с видом бывалого специалиста, направляющегося обменяться опытом с коллегой. Хенрик на такие мелочи просто не обращал внимания, а Карс, которому прививки не требовались, отправился с нами за компанию. Может, ему доставляло извращенное удовольствие наблюдать, как у меня трясутся поджилки.
Док деловито вогнал иглу мне в предплечье и, впрыснув дозу сыворотки, заметил:
— Сегодня вам лучше не покидать пределы базы. Возможна реакция.
— Какая еще реакция? — спросил я. Его назидательный тон мне не понравился.
— Озноб… температура.
— Озноб? — Я повернулся к окну. В щель из-за приспущенной шторы било ослепительно яркое солнце.
— Эта лихорадка уложила в могилу троих, прежде чем нам удалось получить действенную сыворотку, — заметил док, — но она дает сильные побочные эффекты. Может быть, — добавил он задумчиво, — она плохо очищена.
Я еле удержался, чтобы не объяснить ему, какой он сукин сын, — не хотелось сразу портить отношения, тем более что он вроде бы должен был патрулировать окрестности вместе с нами.
Я только намекнул ему, что, если у Сандры начнутся какие-нибудь очень уж сильные побочные явления, я скручу ему голову.
Он только пожал плечами.
— Я занимаюсь своей работой, а вы занимайтесь своей.
Беда была в том, что нам, похоже, предстояло заниматься одной и той же работой.
Из отчета агента 18–15
Иногда мне кажется, что, хотя я прожил на этой планете достаточно долго, я так и не сумел полностью понять людей. И дело даже не в том, что все они такие разные. В каждом человеке, с которым я имел возможность здесь познакомиться, таятся неиспользованные возможности. Никогда не знаешь, на что они действительно способны! Ведь, казалось бы, их цивилизация сейчас стоит на грани краха — точно так же, как в свое время наша, — но они живут так, словно отказываются это признавать! Они борются до последнего даже в тех случаях, когда ситуация совсем безнадежна! Они ведут себя так, словно впереди у них долгая и счастливая жизнь: влюбляются, заводят семьи, наслаждаются обществом друг друга, даже ненавидят друг друга так, словно смерть и неведомое будущее не подстерегают их за каждым углом. Может быть, мы когда-то давно слишком рано отступили, отказались бороться, или, как они говорят, опустили руки, — ушли и оставили без боя родную планету тому неведомому, что заступило на наше место? Может, именно поэтому мы теперь обречены скитаться по всей Вселенной, нигде не находя себе пристанища, везде оставаясь чужаками?
Мы всегда считали себя более цивилизованной расой, чем люди, — еще бы, ведь мы освоили космос, мы избавились от сокрушительных страстей, от ненависти и сильных порывов, тогда как в каждом человеке скрываются резервы, неведомые даже ему самому.
Именно поэтому они способны противостоять неизбежному. А вдруг они в конце концов победят? Я в них верю!
* * *
Ногалес
2 ноября 2128 года
7 часов утра
…Проклятый док оказался прав — к середине дня у меня поднялась температура, начал колотить озноб, и ни о какой вылазке в окрестности базы и речи быть не могло. Я предпочел бы завалиться на койку и проспать там с полудня до следующего утра, но каморку на двоих мне, как выяснилось, предстояло делить с Карсом, а видеть перед собой, просыпаясь, его унылую рожу мне сейчас было особенно противно. А потому остаток дня я провел в кабинете у Глена, рассматривая заспиртованных в банках двухголовых уродцев и диковинных, ни на что не похожих тварей. Не знаю, что делали остальные — Сандра, видимо, отправилась приводить себя в порядок тем загадочным образом, благодаря которому хорошенькая женщина обычно ухитряется сохранить первозданную свежесть даже посреди этой раскаленной пустыни. Нужно сказать, что женщин на базе хватало — не среди рейнджеров, конечно, хотя вечером в общей столовой я заметил несколько крутых девиц, а среди обслуги. Персонал набирался в основном из местных, и все девушки были смуглокожими и темноволосыми, с примесью индейской или негритянской крови. В этих миниатюрных эбеновых статуэтках с четко очерченными скулами и хрупкими запястьями была своя прелесть, но я предпочитал ярких блондинок… ну, на худой конец, таких вот рыженьких, как одна моя знакомая докторша.
Проснувшись наутро, я понял, что вновь чувствую себя совершенно здоровым — проклятый док, видимо, все-таки знал свое дело. Пару минут я лежал на жесткой койке, соображая, где нахожусь и что меня разбудило, как вдруг над изголовьем у меня что-то щелкнуло и из крохотного динамика раздался голос Глена:
— Отряду Рамиреса собраться у меня в кабинете. Десять минут на сборы.
Через восемь минут я уже брел по коридору, гадая, и почему это я не стал зубным техником, как того хотела моя мама? По крайней мере, ни один идиот не стал бы чуть что вытаскивать меня из постели.
За исключением дока, весь отряд был уже в сборе. Даже Сандра пришла, хоть вроде бы Глен и не включил ее в разведывательную группу. Я был прав — выглядела она просто сногсшибательно. Даже наш посетитель, из-за которого, видимо, и поднялась вся эта суматоха, поглядывал на нее с интересом, а это уже кое-что!
Не думал я, что на белом свете еще сохранились такие экземпляры!
— Вот, — сказал Глен. — Этот человек прошел двести километров, чтобы увидеться с нами.
Гость наш был одет только в набедренную повязку и татуировку — она так густо покрывала его смуглое тело, что ее вполне можно было считать одеждой. Уши его украшали костяные пластинки, а шею — ожерелье из зубов какого-то крупного животного. Если он сам убил его, да еще вот этим примитивным копьем, которое притащил с собой, не хотел бы я сойтись с ним один на один!
