Имя нам – Легион - Сивинских Александр Васильевич (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗

Я устроился поудобнее (удивительно, но это мне вполне удалось) и задремал…

Проснулся оттого, что мы остановились. Или потому что выспался? Когда только успел?

В окошечки проникал яркий свет. Я взглянул на часы – и огорчился. Китайская штамповка, служившая мне верой и даже некоторой правдой на протяжении добрых семи лет, впервые меня подвела. Дисплей был мертвенно пуст. И это после того, как я всего месяц назад поставил новую батарейку, да не барахло какое-нибудь, а «Варту»!

С первой же рейнджерской получки куплю себе хорошие часы.

Я приблизил губы к запястью и прорычал злорадно в стекло:

– Ме-ха-нические!

Пока новых часов не было, и я прислушался к своему организму. Организм сигнализировал, что времени прошло уже достаточно много. Даже очень много – я чувствовал себя настолько бодро, словно проспал часов десять. Мочевой пузырь, кстати, извещал примерно о том же. Но не могли же мы за десять часов ни разу не остановиться? А я бы это сразу заметил и проснулся. Как, наверное, любой на моем месте – кроме, разве что, вдрызг пьяного.

И почему конечности мои не затекли и зад не отсижен?

Я снова постучал в окошечко, отделяющее салон от кабины. Доброхоты с той стороны задернули его плотненькой занавесочкой. Верно, чтобы не мешали моему богатырскому сну фары встречных транспортных средств.

Занавесочка отодвинулась, я обалдел.

Наш «УАЗ» стоял перед громадными, теряющимися за пределами обозримой области, воротами. Ворота были насыщенного зеленого цвета и почему-то казались слегка изогнутыми – как если бы были частью огромной полусферы. Кроме того, стояла самая настоящая ночь (это после десяти-то часов, прошедших в пути!), а свет, проникающий через матовые окошечки, принадлежал невидимым, но угадываемым осветительным приборам. Чрезвычайно мощным осветительным приборам.

Шофер, открывший мне глаза на мир, откинулся в своем анатомическом кресле и со вкусом потянулся, широко зевая. Притомился, значит, родимый.

Игорь Игоревич разговаривал через приоткрытую дверь с привратником.

Я прислушался, прислушался… ПРИСЛУШАЛСЯ – и ни черта не понял. Ничегошеньки!

«Заспанные» было сомнения вновь полезли наружу: язык был незнакомым. Ладно бы просто иностранным (я, в общем-то, даже и ждал, скажем, французского, хоть и не так рано); нет же – совершенно нездешним ! Предложения были совсем короткими, одно-два слова, не более, а затем – долгая-долгая пауза. Но не это главное. Само построение слов лишало меня малейшего шанса вспомнить что-либо подобное. Начиналось все с певучего гласного звука, тянущегося куда-то в поднебесную высь, и вдруг резко обрывалось дробью рассыпанных по металлу хрустальных шариков, шаров и шарищ. Шары скакали так долго, что не у всякого оперного Паваротти хватило бы дыхания вытянуть. А тут – на тебе: обычные мужички с улицы, разве что широкогрудые.

Привратник, впрочем, был очень хорош. Особенной, киношно-спецназовской статью: мышцы так и перли наружу, грозя разорвать облегающее трико того же цвета, что и ворота. На роже, и без того бандитской, красовался глубокий и страшноватый шрам, стягивающий левый глаз едва не до подбородка. Что там у него было на ногах, я не видел, а вот на бритой башке лихо сидел со вкусом и знанием заломленный берет ярко-малинового цвета без каких-либо знаков различия.

Тут мочевой пузырь меня доконал, и я бросился наружу, оставив прочее на потом.

Боковая дверь, через которую я влезал, оказалась на замке (и когда только успели запереть, на ходу, что ли?), ручки изнутри не было, и я бросился к задней. Благословляя внутренние запоры, которые всегда готовы выпустить человека в пику наружным, вывалился на дорогу и метнулся к колесу. Всякий знает, что в дороге по-другому нельзя – удачи не будет. Отведенное в подобной ситуации законами Мерфи & Podlosty время повозился с молнией и прочими заслонами, одолел наконец… и чуть было не забыл, зачем я собственно, тут пристроился.

Мне открылась последняя деталь, подводящая черту под картиной, начатой чудовищными воротами с их стражем и его непонятным языком.

Через весь обозримый небосвод сверкающей серебром дорогой струилось нечто .

Представьте Млечный Путь, сияющий в десятки раз ярче, нежели обычно. Моих зачаточных познаний в астрономии хватило только на то, чтобы сопоставить грандиозную серебряно-туманную полосу с кольцами Сатурна.

Удовлетворившись этим объяснением, я наконец-то расслабился…

Я неторопливо застегивал штаны и, глубоко дыша, для одоления волнения, таращился на разрезающие небо кольца. Кольца были красивы… Мало того: они были прекрасны! Случись сюда угодить земному поэту из когорты романтиков, еще неизвестно, загоревал бы он об утраченной Луне, или нет.

В чувство меня привело увесистое похлопывание по плечу. Я моргнул и опустил глаза. Рядом возвышался привратник и дружелюбно улыбался. Его изуродованный глаз при этом чуточку подергивался.

– Что, боец, нравится наши декорации? – пробасил он. – Уверен, они много лучше тех, что приготовили тебе в родных краях обиженные «земляки» Аскерова.

Ишь ты, какой осведомленный! Впрочем, возразить было нечего. «Земляки» и впрямь могли поместить меня в такие декорации, что сливай воду.

Я натянуто улыбнулся и выдавил:

– Поживем – увидим.

Мне, несмотря на красоту и великолепие небес, было плохо. Тоскливо мне было. Я ждал совершенно иного и не был готов к такому повороту событий. Впору было трезво подумать о собственном психическом здоровье и месте, где я оказался.

Место вполне могло быть банальной «дуркой».

Первым делом я решил получше изучить «санитара».

Не могу сказать, что увиденное сильно меня обрадовало или хотя бы успокоило: могучий торс титанического атлета опирался на две металлические стойки, заменяющие ему – от середины бедра и ниже – ноги. Он даже не пытался их скрывать, вороненый костяк был прикрыт широкими шортами лишь в месте крепления к живой плоти. На поясе полутерминатора висело нечто, отдаленно напоминающее компактную рацию. На левом предплечье, с внутренней стороны, непонятным образом закрепленный, притаился внушительного вида пистолет.