Прокаженный - Разумовский Феликс (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
— Едут в Питер, — доложил он майору Сарычеву.
— Веди его пока сам, в таком снегу он тебя все равно не срисует. По звонку приму его лично, — ответил Александр Степанович и кинулся к коллегам из УБЭПа слезно клянчить какую-нибудь завалящую сотовую трубчонку для себя. Бедные — не гордые.
Между тем цыганское авто вырулило на Нижнепетергофское шоссе, затем свернуло на юго-запад, и скоро стало ясно, что район Исаакиевской площади ему не миновать. А с неба по-прежнему сплошной завесой валил снег, так что майор Сарычев, негодуя в душе, гнал своего «семака» на грани фола. После проезда под красный к нему пристал наглый гибэдэдэшник, который отвязался только после демонстрации «непроверяйки». Дважды машину заносило, чудом не случилось ДТП, но все как-то обошлось, и Александр Степанович принял «девяносто девятую» в районе моста лейтенанта Шмидта. Скоро цыганский экипаж вырулил на Средний, по пути затарился сигаретами и баночным пивом и не спеша двинулся по направлению к заливу. Сарычев решил сначала, что ромалэ интересуются гостиницей «Прибалтийская», но «девяносто девятая», свернув с Кораблестроителей, выехала на набережную и остановилась. Снегопад не стихал, но Сарычев в мощный, 24-кратный морской бинокль вполне сносно разглядел поджидавшую цыган машину. Это была «БМВ» седьмой серии, темно-синего или черного цвета, с напрочь закопченными стеклами. «Девяносто девятая» припарковалась с ней рядышком, борт к борту, и что там произошло, разглядеть не удалось. Буквально через минуту взревели моторы, и машины начали разъезжаться.
— Внимание, — быстро скомандовал майор, — примите «бомбу», — и, выждав немного, двинулся следом за «жигуленком» Самойлова, искренне благодаря небо за низкую облачность и доставший всех антициклон. Как говорится, у природы нет плохой погоды…
«Бээмвуха» была семьсот сороковая — классная, быстроходная машина, и у сидевшего в «жигулях» седьмой модели майора возникло сомнение: кто же все-таки победил тогда, в 1945-м? Если бы не сугробы на проезжей части, «вести» ее, не светясь, было бы крайне затруднительно. Это капитан Самойлов понял сразу, как только «бомба» взревела мотором и, взметая шипованной резиной рыхлый снег, мощно рванула вперед. Однако, свернув на запруженную Наличную, она поплелась, как и все, — в колее. За мутной завесой снега машины узнавались только по тусклым огонькам фар, так что Сарычев был уверен: в такой ситуации засечь хвост практически невозможно. Тем не менее на всякий случай он периодически менялся местами с Самойловым, хотя и понимал, что все это суета, дешевое вошканье, недостойное профессионалов. Существует железный закон «наружки»: успешно вести клиента возможно только семью машинами, так что, пожалуй, стоило сказать большое милицейское спасибо небесам за то, что пожалели нищих оперов и застлали все вокруг снежной пеленой!
Наконец «бээмвуха» притащилась на Ржевку. Неподалеку от «фордовской» станции все повторилось точь-в-точь, как у Прибалтийской: к «бомбе» припарковался борт о борт зеленый сто восьмидесятый «мерс». Номер его при такой погоде засечь не удалось, а «принять» было некому, так что, сжимая зубы от злости и обиды, Сарычев двинулся за «семьсот сороковой», приказав Самойлову держаться следом.
Вообще-то Александр Степанович чего-то в этой жизни не «догонял». Не мог он, например, понять, почему капитан Самойлов, защищая закон, ездит в раздолбанных «Жигулях», а те, кто этот самый закон преступают, в «БМВ» и «мерседесах»? Отчего это каждый средний бандит без сотовой трубы себя не мыслит, а у него на весь отдел одна она, родимая, да и то с денежным лимитом в придачу? Возникал естественный вопрос: если государство не стоит на страже своих же собственных законов, оно или не государство вовсе, или преступно по сути своей. М-да… А ведь всегда Александр Степанович старался держаться от политики подальше, считая, что его дело ловить и сажать за решетку преступников. Он в свое время и членство-то в КПСС воспринимал лишь как неизбежную нагрузку к основной работе. Однако нынешний «разгул демократии» вызывал у Сарычева рвотный рефлекс, невыносимо было, чувствуя свое абсолютное бессилие, наблюдать за полнейшим беспределом…
Тем временем «семьсот сороковая» припарковалась у ресторана, и из машины вышли двое — оба крепкие, в коже, уверенные в движениях. Когда они выходили, салон машины на секуду осветился и Сарычев заметил, что водитель остался в одиночестве — экипаж состоял из трех человек. Где-то через полчаса парочка вернулась сытая, раскрасневшаяся, причем и о голодном товарище не забыли — рулевому предназначалась тарелка с гамбургерами и литровая бутыль кока-колы.
«Наверняка в машине что-то ценное, раз часового оставляют. — Майор проглотил слюну, вспомнил, что Самойлов с лейтенантом тоже весь день не ели. — Значит, говоришь, гамбургеры на тарелочке…» Ему вдруг дико захотелось выскочить и показать свой очень непростой характер — распахнув дверь «бомбы», заученным движением захватить сидящую там сволочь, с ходу провести круговой хлест ногой, а после, произведя загиб руки за спину и удерживая болевой предел, колошматить бритой башкой о крышу, пока тело не обмякнет и не сползет вниз, к колесам машины. «Тьфу, ты! — Майор вытер внезапно вспотевший лоб и чертыхнулся. — Э, брат, так нельзя, иначе — край».
Между тем, быстро насытившись, водила выбросил тарелку с остатками жратвы прямо в снег, и БМВ, ревя мотором, устремилась по направлению к Янино, причем двинулась обходным путем, минуя гибэдэдэшный КПП. «Оно и понятно». — Сарычев понимающе улыбнулся, однако, когда вышли на трассу и полетели сквозь метель по заснеженному шоссе, поводов для радости не осталось никаких. Чтобы не потерять «бээмвуху», пришлось совершенно наплевать на безопасность движения. Пару раз Александр Степанович чуть не побывал в кювете, машина вела себя как кусок мыла на мокром полу — какой там, к чертям, управляемый занос! Представив, каково сейчас Самойлову в отделовской развалюхе, майор хрипло скомандовал:
— Петя, ну на хрен, тормози.
Между тем снежное облако, в середине которого мчалась «семьсот сороковая», стремительно разрывало дистанцию и наверняка потерялось бы, только Сарычеву нынче что-то подозрительно везло.
Впереди на дороге показалась колонна бензозаправщиков «Урал», обогнать которую не было никакой возможности, и «бээмвуха», сразу потерявшая свой шлейф, покорно поплелась следом. Тащилась так она минут двадцать, наконец, притормозив, помигала левым поворотником и ушла налево, на аллею, по обеим сторонам которой высились внушительные особняки. Дальше вести БМВ было опасно, а потому капитан с лейтенантом выскочили из «жигулей» и бежали за удаляющимися огоньками габаритов метров восемьсот, а может, поболе, взмокнув на трескучем морозе, как в бане. Но старались не зря. На их глазах распахнулись массивные железные ворота, и «семьсот сороковая» зарулила во двор, отгороженный от внешнего мира бетонным забором. На морозе было хорошо слышно, как злобно зарычал, бряцая цепями, слаженный собачий дуэт. Захлопали дверцы, послышались голоса, снова загудел электродвигатель, смыкая выкрашенные в салатный колер створки, и все затихло.
«Однако не май месяц», —чувствуя, что начинают замерзать, Самойлов со Звонаревым вздрогнули, разом развернулись и припустили к майору делиться впечатлениями. Дело, похоже, было на мази…
— Ну что ж, молодцы, шерлоки, — со странной интонацией похвалил и молча поманил подчиненных в начало аллеи.
К железным, распахнутым настежь воротам, на решетчатых створках которых были пятиконечные звезды.
Ленинград. Развитой социализм. Понедельник
Общага, она и есть общага, кого бы любимая родина ни определила в нее на постой — пролетария, студента или аспиранта. Все одно будет бардак. Это Юра Титов понял со всей отчетливостью, когда, проснувшись, узрел в окне полуденное солнышко, на столе остатки вчерашнего веселья, а на своей подушке девичье мурло. «Ну когда же все это закончится?» — расстроился было он, но тут же вмешался внутренний голос, веско так, мудро, успокоил его: «Вот защитишь диссертацию и образумишься». Аспирант, сразу повеселев, разбудил общаговскую долбежку, справил все свои нужды и принялся делать зарядку.
